Неправильная любовница - Любовь Попова
Я должна спокойно принимать оскорбление. Ведь я шлюха.
Но вот почему — то именно от Андрея — обидно. Ведь я была с ним откровенной. Попросила помощи.
— Зачем мне тебя обманывать?
— Чтобы набить себе цену. Женщины всегда врут ради этого. Особенно те, кто предлагает себя первому встречному, — он уходит в кухню, а часто дышу от обиды. Сволочь!
Иду за ним, смотрю как он копается в пустых шкафах современной кухни.
И правда есть охота.
— Повторно встречному.
— Что? — он поворачивает голову.
— Я тебя уже видела. Так что повторно встречному.
— Пусть так, — отворачивается он, достает листок бумаги, ручку и протягивает мне. — Напиши список продуктов, что нужно купить.
И я конечно беру листок и ручку, только вот дальше не двигаюсь, смотрю на него и не могу выдохнуть от боли, что сдавила горло. Боли стыда.
— Что?
— Я не умею писать.
— Пиши не немецком.
— Тоже не умею, — сглатываю под его неприятно удивленном взглядом. — Зато говорю на трех языках.
Вряд ли это изменит его мнение к лучшему, но у меня есть чем гордится.
— Еще я умею шить и убираться.
— И отлично сосешь, — вздыхает он раздраженно, и мы дергаемся одновременно, когда начинает звонить его телефон.
Он отвечает, уходя в другую комнату, а я подхожу к окну и вглядываюсь в огни ночного города. Обалдеть. Никогда не жила выше первого этажа.
Так красиво.
Так сказочно.
И пусть я шлюха и пусть меня пользуют, но разве вот эта магия не стоит того?
Разве своя квартира, пусть и временная не стоит того?
— Алина.
Вздрагиваю и поворачиваюсь, все еще укутанная в мужской пиджак. В ярком свете его фигура выглядит даже мощнее. Он словно с картинки. Принц. И только в сказке он женится на золушке. Или рыцарь, который в сказке спасет даму в беде. В реальности же принц берет себе любовницу и проверяет ее навыки минетом.
— Сядь, поешь, — он ставит на стол пакет, от которого тянется просто божественный аромат. — Тут всего понемногу.
Слюна собирается такая обильная, что чуть ли по подбородку не течет. Но педантичность побеждает голод. Садиться за стол грязными нас никогда не учили. Да и противно это.
— Можно душ сначала принять?
— Там мыла нет.
— Да мне хотя бы так.
— Иди. Но мне уже пора. Сама разберешься? — кивает он на пакет, а только улыбаюсь.
— Ну конечно. Пользоваться приборами я умею.
— Это радует, — поднимается лишь уголок его рта. — Завтра завезу тебе телефон и сделаю карту.
— Какую карту? — не могу понять, а он глаза закатывает.
— Связался на свою голову. Иди мойся, ешь и спать ложись. Завтра все расскажу.
— Ладно.
— Ладно, — он словно еще что — то сказать хочет. — Белье найдешь в диване. Все. Я ушел.
Он действительно вышел из кухни, а меня вдруг радость до кончиков пальцев пробрала.
Я не смогла сдержать эмоций и закричала, запрыгала, скинула пиджак и затанцевала. Потому что я одна. Впервые я одна и могу делать что хочу.
Могу помыться. А могу не мыться.
Могу есть, а могу не есть.
Могу даже… Господи.
Прыгать на диване! О чем мечтала с самого детства.
Но решаю это оставить это развлечение на потом и все-таки бегу в душ, где мочалкой долго, до красноты тру свое тело. А потом еще долго стою под тугими струями воды. Затем выхожу из ванной. Мокрая замерзаю без полотенца. Но шлепаю по коридору в кухню и сажусь за стол разбирать пакеты.
Ух, сколько всего.
И картошка тут тебе. Шпикачки жаренные. Немецкие. Наверное с намеком.
Еще овощи на пару и сырники. Блинчики есть. Обалдеть!
Я такие только на картинке видела.
Но лучше оставлю такой деликатес на потом.
Принимаюсь за жаренную картошку, набивая желудок до краев и мысленно благодаря Андрея и за еду, и за спасение.
А я еще злилась…
Вот дура.
Смешно, как мало мне надо для счастья.
Набитый живот и мягкая кровать, с которой меня не будут поднимать в пять утра для тяжелой работы.
Но прежде чем лечь спать я решаю исполнить мечту детства и попрыгать на кровати.
Раз, другой, третий. Ух, как же круто.
В какой-то момент плюхаюсь на попу и снова поднимаюсь, чтобы прыгнуть.
Раз, другой, третий! Еще! Еще! С поворотом!
Вдруг замечаю силуэт и вскрикиваю. Падаю, когда понимаю что за мной наблюдают.
— Андрей!
Он ловит меня в падении, поворачивает к себе раскрасневшееся лицо. Смотрит так напряженно, словно я сделала что — то не так.
— Нельзя прыгать на кровати. Да?
— Можно, — он словно простудился.
— Тогда почему ты смотришь так, словно нельзя?
— Думал такие, как ты умеют различать, когда мужик зол, а когда хочет трахнуться.
— О, — только и удается мне выдохнуть.
Я облизываю пересохшие после прыжков губы.
— Прямо сейчас? Хочешь меня или мне просто…
— На колени сядь и рот открой.
Я киваю и опускаюсь на колени. Получается чуть выше, чем нужно, поэтому я и вовсе слезаю с дивана.
Хочется спросить почему он вернулся, но вместо этого я тянусь расстегнуть его ширинку, но он руки мои отбрасывает.
— Я что сказал сделать?
Блин. Ставлю руки перед собой и открываю рот как можно шире. Он сам расстегивает оттопыренную ширинку и достает член с твердой, налитой кровью головкой.
— Быстрее, Алина, я уже спешу, — торопит он меня толком, не давая себя рассмотреть. Врывается в рот на доли секунды и снова выходит. Уже влажный от моей слюны. Секунда и он внутри. Глубоко и напористо. Никакой осторожности первых секунд первого минета. ОН словно торопится кончить. Сразу задает довольно жесткий темп.
Я стараюсь.
За квартиру.
За еду.
За кровать мягкую, пусть это диван.
Потому что уверена, многие шлюхи мне сейчас завидуют. Потому что вряд ли кто — то из них сосал такому красивому мужику. И вряд ли кто — то из их клиентов заботился о них, снова и снова давая отдышаться.
Он недавно же кончил.
Так что приходится работать ртом довольно долго. Принимать глубоко и порой не шевелиться, пока Андрей отчаянно молотит у меня внутри.
— Глаза открой и на меня смотри, — хрипит он, сжимая вдруг мою шею.
Не сильно, но я буквально кожей ощущаю, как понеслись по телу мурашки, а член внутри горла стал пульсировать и каменеть.
— Бля… Сука… Не дергайся…
Он с ревом кончает в мое горло и еще пару мгновений сбрасывает последние капли.
После этого он просто вытаскивает плоть, запихивает
