Расколотый рыцарь (ЛП) - Перри Девни

Я схватил горсть инструментов и приступил к замене масла. Я недолго проработал механиком, но быстро учился, и автомеханика давалась мне легко. Шестеренки вставлялись в другие шестеренки. Болты вкручивались в гайки. Винт затягивался поворотом вправо и ослаблялся поворотом влево. Я впитывал простоту того, что одна деталь предназначена для другой, и отгораживался от хаоса своей жизни.

Остаток дня я потратил на замену масла и один осмотр от бампера до бампера. Даже после того, как Дэш и Брайс ушли домой, а вскоре за ними последовали Эмметт и Лео, я продолжал работать.

Меньше всего мне хотелось идти наверх, где меня ждала Женевьева.

— Исайя? Ты все еще здесь?

Я повернулся от раковины в магазине, когда голос Пресли пронесся через гараж. — Да.

— Хорошо. Хочешь, я запру?

— Неа. Я сам. — Я пожал сухие руки.

Пресли вышла из дверей офиса и прошла вглубь магазина. Ее волосы были как снег, коротко подстриженные по бокам и длинные на макушке. При приближении она засунула руки в комбинезон, джинсовая ткань мешковато облегала ее небольшую фигуру. Эмметтт всегда дразнил ее, что она не больше сказочной принцессы.

— Я знаю, что сказала это сегодня утром, но я рада, что ты вернулся.

— Я тоже. Как дела?

— Хорошо. — Она пожала плечами. — Я просто собираюсь домой на день. Тебе тоже пора.

Я скоро потащу себя наверх. — Да.

Пресли должно быть знала, что Женевьева в квартире, но она не спрашивала. Она была единственным человеком в гараже, у которого не было вопросов. Может быть, потому что она знала, что я не буду говорить.

Между нами двумя быстро завязалась дружба. Она тоже не была частью мира Жестяных цыган, и это объединяло нас как чужаков. Мы вписались в семью гаража, но пока остальные шептались о секретах, мы с Пресли общались за чашкой кофе в офисе.

Она не спрашивала меня о тюрьме. Она не спрашивала меня о моем прошлом. Когда мы разговаривали, то в основном о ней или о жизни в Клифтон Фордж. Она рассказала мне, где в городе лучше всего есть чизбургер и где лучше всего стричься. Пресли была моим советчиком, когда мой домовладелец поднял арендную плату.

— Как дела наверху? Ты все убрал? — спросила она.

Я кивнул. — По большей части. Нужно покрасить и кое-что обновить, но я хочу обсудить это с Дэшем, прежде чем что-то менять.

Когда я переехал в город, я снимал квартиру недалеко отсюда. Хозяину не нравился мой послужной список — никому не нравился, включая меня. Тем не менее, он разрешил мне снять квартиру на срок от месяца до месяца. Не прошло и двух недель, как Дэш повысил мне зарплату, и он пришел сказать, что удваивает арендную плату.

Возможно, это было потому, что я был бывшим заключенным, и он знал, что я не найду другого жилья. По версии Пресли, он узнал, что я работаю в гараже, и знал, что Дэш платит своим механикам справедливую зарплату.

Она была хороша, когда была в своем углу.

Пресли без моей просьбы пошла к Дэшу и поговорил с ним о том, чтобы он разрешил мне переехать в квартиру наверху. Все, чего мне это стоило, — это немного времени на уборку.

Даже после нескольких часов мытья стен и шампуня для ковра, Женевьеве это было недостаточно хорошо. Это была квартира, созданная для холостяка, а не для стильной, уравновешенной женщины, которая входила в комнату и приковывала к себе всеобщее внимание.

— Все в порядке? — спросила Пресли. — Я знаю, что вы с Женевьевой сейчас держитесь сами по себе, и это нормально. Вы не обязаны рассказывать мне подробности. Я не пытаюсь вмешиваться в вашу личную жизнь. Но… у вас все хорошо?

— Да, — честно ответил я. Спасибо Женевьеве. Может, она и не в своем уме с этой идеей брака, но, если бы все получилось, я был бы более чем счастлив. Я буду свободен. — Спасибо, Прес.

— В любое время. Увидимся завтра?

Я кивнул. — Завтра.

Пресли вышла через офис, пока я закрывал все в магазине, выключая ряды люминесцентных ламп и закрывая каждую из больших дверей отсека. Я запер боковую дверь, долго стоял на асфальте и, не в силах больше избегать этого, зашагал вверх по черной железной лестнице, ведущей в мою квартиру.

Я остановился у дверной ручки. Стоит ли стучать? Я жил здесь. Моя кровать, мои вещи — все было внутри. Но после того, как Женевьева переехала вчера, я больше не чувствовал себя здесь как дома.

Я постучал костяшками пальцев по двери, прежде чем открыть ее.

Женевьева сидела на диване, скрестив ноги и положив ноутбук на бедра. Ее спина напряглась, когда я вошел. — Привет.

— Привет. — Я закрыл за собой дверь и пошел на кухню слева от меня, взяв из холодильника стаканчик. — Работаешь над чем-то?

— Пытаюсь найти работу.

— Хм. — Банка шипела, когда я открыл ее. Я сделал три глотка, позволяя шипучке и сахару проскользнуть в горло.

Женевьева закрыла ноутбук и отложила его в сторону. Ее темные волосы были уложены на макушке, а волны, образовавшиеся в начале дня, были перевязаны белой лентой. Платья уже не было. Она сменила его на бордовые леггинсы и футболку, которая спускалась через одно плечо, демонстрируя ключицы.

Только этот маленький кусочек кожи, и мое сердце заколотилось. Мои пальцы чесались от желания погладить ее гладкую, кремовую кожу. Я выпил еще одну порцию колы, отгоняя от себя реакцию на красоту Женевьев.

Желание прикоснуться к ней было просто физическим. Сегодняшний поцелуй всколыхнул сдерживаемую сексуальную неудовлетворенность, которой не было уже много лет. Через несколько дней оно снова будет похоронено и забыто. Я научусь жить с этой великолепной женщиной, которая была слишком красива, чтобы находиться в этой мрачной комнате даже в нижнем белье.

Ее наряд был сексуальным, но не таким сексуальным, как зеленое платье из здания суда.

— У нас не было фотографии, — пробормотал я.

— А?

Я подошел к дивану и сел так далеко от нее, как только позволяло место. — Фотографию. Мы не сделали ни одной сегодня. Думаешь, это будет подозрительно? Люди будут ожидать фотографии со свадьбы, верно?

— О. — Ее плечи опустились. — Я тоже об этом не подумала. Может, мы могли бы сказать, что сделаем их попозже или что-то в этом роде.

— Да.

Неловкая тишина повисла над диваном. Это была та же тишина, которую мы пережили вчера после того, как она перенесла коробки и чемоданы из машины. Я продержался несколько часов, но мне стало не по себе, поэтому я ушел на ночь и снял комнату в мотеле.

— Итак… — Я растянул это слово.

— Итак.

Как мы должны были убедить людей, что мы женаты, если мы не могли сказать друг другу больше одного слова?

Мой взгляд метнулся к кровати, стоящей рядом с нами, и я сглотнул. Господи. Это была наша брачная ночь. Она ведь не ожидала, что мы доведем дело до конца?

Ее глаза проследили за моими, затем расширились от страха.

Это нет.

— Эм… где твое кольцо? — спросила она.

— О. Я не был уверен, что мы скажем людям. Или как, по-твоему, нам следует поступить. — Я сдвинулся, чтобы достать кольцо из кармана, затем надел его обратно на палец. Чертова штука была тяжелой.

— Что мы будем делать? — прошептала она. — Люди должны думать, что мы влюблены, но я понятия не имею, как мы собираемся убедить кого-либо в этом, когда мы только познакомились на прошлой неделе.

Слава богу. — Я тоже.

— Это неловко, ужасно и.…черт. — Она помахала руками в воздухе, стирая слова. — Я не имею в виду, что ты ужасен, просто вся эта ситуация. Ты замечательный, и я очень многим тебе обязана.

Я поднял левую руку, пошевелив безымянным пальцем. — Думаю, с сегодняшнего дня мы в расчете.

— Нет. — Ее плечи опустились. — Ты спас мне жизнь, Исайя. После церемонии я поняла, что не сказала тебе спасибо.

— Тебе и не нужно.

— Нет, нужно. — Она положила руку мне на колено. — Спасибо.

Я бы сделал это снова, снова и снова, если бы это означало спасти ее. — Не за что.

— Это не навсегда. — Она грустно улыбнулась мне. — Несколько лет, может быть. Мы убедимся, что все утихнет, и тогда мы сможем завязать с этим.