Незнакомец в моей постели - Татьяна Тэя
Отбросив вилку на салфетку на столе, я вскочила, намереваясь налить ему чаю и подать десерт, но тёплая, слегка шершавая от мозолей ладонь, накрыла тыльную сторону моей руки.
Ладонь мужчины, привыкшего к грубой работе. Он слегка сжал пальцы, удерживая на месте. От его давления меня будто бы пронзил электроток. В кожу словно бы впились сотни маленьких иголочек, тут же разнёсших тепло по всему телу. Я старалась не смотреть ему в глаза, иначе знала, на какой взгляд наткнусь. И этот чёртов взгляд перекроит всю мою тщательную работу по контролю собственных взбесившихся эмоций.
А я ведь уже мысленно хвалила себя и гладила по голове за великолепную сдержанность за ужином.
– Вы ещё сами не доели, куда вы собрались? – слегка хриплый голос коснулся моего сознания, заставляя отвлечься от невнятных ощущений.
– Ну, – я кивнула на его опустевшую тарелку, – вы, вроде как, всё.
– Я подожду вас. Ешьте спокойно.
Словно по команде я плюхнулась обратно на стул и, схватив вилку с ножом, принялась резать на куски почти остывшую курицу.
– А вы, мистер Харлоу, то есть… Алан, чем вы занимаетесь? – задала я встречный вопрос.
Затянувшаяся пауза заставила меня всё-таки вскинуть на него взгляд.
Он сидел, облокотившись на стол, и хмуро разглядывал свои переплетённые пальцы, пока я ждала его ответа.
– Я – музыкант, – наконец, соизволил ответить он.
Непроизвольно я фыркнула, а он встрепенулся, озадаченный моей реакцией.
– Что такое?
– У вас руки не похожи на руки музыканта. Я бы сказала, что вы занимаетесь физическим трудом.
Наверное, в этот момент он мог бы уточнить, когда это я успела оценить его руки, но вместо этого выдал:
– А вы наблюдательная, – я смотрела за тем, как приподнимается правый уголок его рта, изгибая губы в притягательной полуулыбке. – На самом деле последний год я прожил на яхте в Сан-Диего. И за этот год не притрагивался к инструменту.
– А на чём вы играете?
– На пианино.
– О, – я оживилась. – У нас есть пианино в гостиной. Если хотите, вы можете...
– Может быть, – прервал он меня и, наградив тяжёлым взглядом, отвёл глаза к окну.
Отругав себя за бестактность, я пыталась подобрать какую-то новую тему для разговора. Наверняка, у него что-то случилось в жизни, раз он уже столько времени не занимался любимым делом. А то, что играть ему нравилось – это было заметно по тем интонациям, которые окрасили его голос до бархатного звучания, когда он заговорил о своём занятии.
К тому же для людей творческих было практически смерти подобно оторваться от их призвания, дающего стимул к жизни, воздух для полёта и свободу для души. Не могу представить, что я брошу рисовать эскизы или возиться с садом. Это то, в чём я находила успокоение, мою тихую гавань. Тем более сейчас.
Мне никак не удавалось определиться с безопасной темой для разговора, и когда я совсем отчаялась, он снова заговорил.
– Я несколько лет играл джаз и классическую обработку современных хитов в нескольких ресторанах при высококлассных отелях. Какое-то время это меня устраивало, – он снова замолчал, и я поняла, что это максимум информации, который он готов выдать мне.
Следующий вопрос для меня был подобен выстрелу в сердце, которое принялось наращивать обороты с неимоверной скоростью. Ладони похолодели, желудок скрутился в тугой узел, грозя вытеснить съеденный ужин, перед глазами всё поплыло. Его чёткие слова, произнесённые холодным, безэмоциональным голосом, будто бы отзываясь эхом, долетали до сознания сквозь пелену опустившегося на глаза тумана.
– Расскажите мне, как убили Фрэнка.
04
"Расскажите мне, как убили Фрэнка", – эти слова пульсировали в моей голове, словно яркая неоновая вывеска, над каким-то второразрядным магазином.
Невероятным усилием я вырвалась из лап окутавшего меня тумана, постепенно из белого становившегося чёрным. Мне было знакомо это состояние, предобморочное, когда слабость и бессилие накатывается на тебя и ложится на грудь, как многотонная плита, и тебе не сдвинуться, не пошевелиться.
Впившись ногтями в свою ладонь, я надавила, одновременно глубоко вздохнув и медленно, как будто пространство вокруг было наполнено вакуумом, поднесла руку к лицу и сжала переносицу.
– Воды? – сквозь звон в ушах донёсся до меня мужской голос.
Наверное, Незнакомец не ожидал, что я так бурно отреагирую.
И тут же, не дожидаясь ответа, он впихнул мне в руки наполненный водой стакан. Я немного отпила, ощущая, как охлаждённая ледяной жидкостью кровь разбегается по моим венам.
Мир постепенно переставал вращаться. Я снова сидела на собственной кухне, с незнакомцем напротив, так опрометчиво задавшим мне этот болезненный вопрос.
Но Алан имел право знать, да, и потом, скрывать мне нечего, – напомнила я себе.
– О каком именно выстреле вы хотите узнать? О том, который отправил его на больничную койку или о том, который оборвал его жизнь? – Я поразилась собственному тону: холодному, чужому, отстранённому.
– Я хочу знать обо всём, – он нарочно подчеркнул последнее слово.
Глубоко вздохнув, я поняла, что не способна издать ни звука. Мешали слёзы, горло сдавила удушливая боль. Переведя взгляд на настенные часы, довольно большие, круглые, одетые в резную деревянную раму, прекрасно вписывающиеся в интерьер, я сосредоточилась на их громком монотонном тиканье, заполняющим, повисшее между нами молчание.
– Рассказывать особо не о чем, – наконец, произнесла я, справившись с комком, прочно застрявшим посредине горла. – Две недели назад мне позвонили из больницы Стентонвилля, сказали, что к ним поступил мой муж с огнестрельным ранением в голову, – мой голос звучал безэмоционально и обыденно, словно бы я рассказывала о ком-то постороннем или о совершенно обычных вещах, о походе в магазин или об услышанной в новостях истории, случившейся с кем-то другим, а не со мной. – Сообщили, что надежды мало. Глубокая кома.
– А стрелявший?
Я мотнула головой.
– Не обнаружен. Свидетелей тоже нет.
– Кто нашёл вашего мужа? Кто позвонил в больницу и участок?
– Миссис Саммер, владелица "Черри". Это местный кафетерий. Симпатичное место, семейное, там всегда много народу, большинство с детьми, – ну, что я вдаюсь в какие-то не нужные подробности? – одёрнула я сама себя, – Она выносила пакеты с мусором, вышла с чёрного входа в проулок позади здания. Вот там он и...
Заканчивать мысль, я не стала, лишь очередной раз
