Туфельки для мамы чемпиона - Анна Аникина
— Добрый вечер, прекрасная пани, — раздался у неё над ухом мужской голос спустя несколько секунд.
Мужчина говорил у неё из-за спины, чуть наклонившись. Беате пришлось обернуться и снова встретиться с ярко-серым взглядом из-под длинных ресниц.
— Позвольте представиться, Збигнев Зимовский, сотрудник министерства иностранных дел нашей страны, — Вы не скучаете здесь? — Беата Торочинская, студентка факультета иностранных языков, — она с трудом удержалась от книксена, — Я ещё не успела заскучать. Мы с отцом только пришли. — Ваш отец военный лётчик, верно? — Пан дипломат разбирается в военной форме? — шампанское уже ударило в голову. Щеки порозовели. Язык развязался. Впрочем, со Збигневом было очень легко. Она не чувствовала себя привинциальной дурочкой. Потому что, во — первых, ею не была, а во-вторых, Збигнев не говорил каких-то диковенненных слов и не затрагивал непонятных тем. Они болтали, как давние приятели.
Узнав, что Беата специализируется на русском языке, вдруг перешёл на русский. — Господин чиновник собирается меня экзаменовать? — чисто без акцента по-русски, — А сколько языков знаете Вы? — уже по-французски. — Ого! Пани будущая учительница теперь экзаменует меня? — подхватил Збигнев французскую эстафету, — Что же, давайте посчитаем, — это уже по-английски. — Давайте, мне уже интересно, — не сдавалась теперь Беата тоже по-английски, — Вы явно знаете больше, чем я. Вам нечего терять! Збигнев выгнул красивую тёмную бровь. — О, нет, не хочу выигрывать у дамы. Я покорен. Вы совершенно замечательная девушка, Беата. Могу я попросить у Вашего отца разрешения потанцевать с Вами?
Беата удивилась и почему-то порадовалась такой церемонности Зимовского. Через минуту они уже танцевали под всё тот же фокстрот. Збигнев был выше Беаты даже с учётом её каблуков. Смотрел ей в глаза сверху вниз, совершенно не скрывая восхищения. Шампанское потихоньку выветривалось. Беата вдруг засмущалась. Она впервые танцевала со взрослым мужчиной. Очень взрослым. Невероятно привлекательным. Збигнев держал её одной рукой за талию. Второй ладонью сжимал тонкие пальцы.
Музыка кончилась. Без тепла его ладони вдруг стало холодно и одиноко. Зимовский как-то странно на неё посмотрел. — Подождите меня минуту, — исчез, чтобы вернуться очень быстро с ещё одним бокалом шампанского.
_______________
*Войцех Ярузельский — министр национальной обороны Польши, после — президент Польской народной республики.
Глава 8
8.
Тем же вечером Збигнев представил Беату своему отцу. Высокий и подтянутый, с сединой в русых волосах и такими же как у сына ярко-серыми глазами, Анджей Зимовский был послом Польской народной республики в Испании. Но на его общении с Беатой никак не отражалось ни высокое положение, ни блестящее образование. Анджей говорил просто и приветливо. Зато теперь было понятно, откуда у Збигнева такие манеры и воспитание.
Зимовские оставались в Гданьске ещё два дня. И Збигнев очень просил Беату показать им город. Конечно же она согласилась.
Ночью после приёма ей совсем не спалось. Сердце колотилось об ребра. Лёжа в постели, она перебрала в памяти каждую минуту. Их шутливую перепалку на разных языках. А ведь Збигнев так и не сказал, сколькими же языками владеет. И танец под волшебную музыку. Его руки. Такие тёплые и сильные. И взгляд.
Её родители тоже обсуждали неожиданный интерес к своей юной дочери взрослого мужчины. — Юля, он взрослый мужик, а она девочка совсем, — беспокился отец. — Ну и что, что взрослый. Ты тоже старше меня. — На шесть лет, Юль, не на пятнадцать же! — Ты думаешь, он поведёт себя с ней легкомысленно? — Я ему бошку откручу, если только подумает об этом. — Михал, не кипятись, может быть он ей понравился. — В том то и дело, что понравился. Хорош. Не спорю. И воспитан. Он был с отцом. Бетя наша с этими дипломатам лощеными совершенно спокойно общалась. Я краем уха слышал, что и по-английски тоже. — А что ты ещё слышал краем уха? — улыбалась в темноте пани Юлия. — Я совершенно чётко слышал, что Ярузельские ждут нас в гости в Варшаву. Барбара жаждет с тобой поболтать. Можем в выходные съездить, если получше будешь себя чувствовать. — Ни за что не поверю, что ты не спросил о нём никого? — Мне и спрашивать не пришлось. Все женщины пялились на эту пару. И конечно обсудили Зимовского-младшего с ног до головы. У парня был роман с дочкой посла Италии. Это из последнего. — Знаешь, милый, было бы странно, если бы у него к тридцати трём годам и такой родословной не было бы романов, — рассмеялась пани Юлия.
В назначенное время у дома Торочинских остановился длинный чёрный автомобиль. Из него вышел Збигнев. Один.
Беата спустилась. Вопросительно посмотрела на мужчину. — Отец вынужден был уехать в столицу. Просил извиниться за него. — Очень жаль, что пану Анджею пришлось уехать, — вежливо ответила Беата. Она чувствовала себя неловко в своём драповом пальто с меховым воротничком. Эдакая гимназистка. Збигнев в дубленке и кепи выглядел совсем иностранцем. — Знаете, я сейчас наверное скажу дерзость. Папа мне простит. Но я рад, что смогу погулять с Вами один. И мой замечательный отец не будет перетягивать на себя Ваше внимание. Так у меня больше шансов. — Шансов на что? — не поняла Беата. — Шансов Вам понравиться. И ухаживать за Вами, если Вы только позволите.
У Беаты сердце подскочило к горлу. А душа ушла в пятки.
Они брели мимо Большого арсенала. У Золотых ворот Беата остановилась.
— С этой стороны статуи Согласие, Справедливость, Благочестие и Осторожность, а с той стороны Мир, Свобода, Счастье и Слава, — рассказывала Беата. — "Concordia res publicæ parvæ crescunt — discordia magnæ concidunt", — прочёл по латыни Збигнев, — Что означает "В согласии малые республики растут, из-за разногласий большие республики распадается". — Ещё и латынь? Сколько же всего? — удивилась Беата. — Не скажу, — засмеялся Збигнев.
Возле громадины церкви Девы Марии остановились, задрав головы. Били часы на башне.
Збигнев взял её озябшие ладони в свои. Погрел дыханием. Чуть коснулся тёплыми губами кончиков её пальцев. Беата задрожала. Казалось, сквозь них пропустили электричество.
Збигнев Зимовский знал многих женщин. И к своим годам не был женат только по счастливой случайности. Но ни одна не вызывала в нем такую бурю чувств. Ни с одной ему не было так интересно, хотя многие из его знакомых были прекрасно образованы и воспитаны. И только с Беатой Торочинской он чувствовал себя влюблённым по уши мальчишкой.
Оказывается, прав был отец, когда говорил: "Ты это почувствуешь. И не перепутаешь ни с чем. Когда ты встретишь женщину, которой захочешь служить. Тебе
