В одном шаге от любви - Яна Роза
В этот момент в ординаторскую зашёл другой врач, Григорий Павлович, психотерапевт, которого среди ночи вызвали в больницу. Он с кем-то говорил по телефону и только кивнул всем. Катя подумала, что ей пора идти и, дождавшись разрешения, закрыла за собой дверь ординаторской.
Ну, отделалась малой кровью.
– Что там у тебя? – спросила Вика, собирая постельное белье.
– Ничего, – пожала плечами Катя, – приказали в отпуск уйти.
Вика удивленно распахнула глаза и цокнула.
– Я так поняла, ты на его жену погибшую похожа, и у него, как тебя увидел, в мозгах переклинило. Его двое мужиков сильных пытались уложить на кровать, а он всё орал, Катю звал, даже имя у вас одинаковое. – Вику передёрнуло.
Кате и самой стало не по себе. Всё же быть призраком покойной не к добру, а уж если это касается Стаса Лютного, так считай, что это черная кошка перебежала дорогу с пустым ведром и разбила зеркало.
– Да уж совпадение, – Катя сглотнула, – в любом случае в понедельник схожу в отдел кадров и напишу заявление.
Казалось, в шесть утра в воскресенье в отделении должно было быть спокойно, но обстановка не утихала. Врачи сменяли друг друга, приходили по очереди все заведующие отделений больницы. Вряд ли какой-нибудь пациент мог похвастаться таким вниманием. Умел Лютный даже тут проявлять свою значимость.
Катя немного успокоилась, и собственная реакция показалась ей до ужаса глупой. Стас же не бить её собирался и вдобавок на ногах едва стоял. Но Кате было его не жалко.
Нисколечко. Возможно, он жестоким был не только с ней, а жизнь, говорят, циклична, и то говно, что выпустил, может сделать круг и вернуться в троекратном размере.
Пока Катя выполняла утренние назначения, в отделении появился отец Лютного собственной персоной. Такой высокий, в костюме, молчаливый и суровый, что на вид, что по походке. Он не зашёл в палату сына, а сразу же направился в ординаторскую.
– О, – шепнула Вика, – ну и достанется же нашему отделению.
Катя тоже была в этом уверена. Там, где появляется Лютный, – наступает апокалипсис. Как хорошо, что она в этот раз его избежит.
Новая смена начала приходить, что означало – работа закончена. Только Кате не удалось ни с девчонками пообщаться, ни просто по-тихому свалить домой. Валентина Григорьевна снова позвала её, и от этого мороз пробежался по коже. Отец Лютного, конечно, прокурор, но она ничего не сделала.
И в то же время она шла к начальству, будто в чем-то провинилась.
В кабинете находились и Григорий Павлович, и главный врач больницы, и сам Лютный, который сидел почему-то в кресле завотделением. Взгляд у него был тяжёлый и уставший.
– Это вы Катерина Михайловна? – спросил он так, словно собрался устроить допрос.
Катя кивнула, а отец Лютного окинул её изучающим взглядом и отвернулся.
– Катенька, у вас был в медколледже курс психиатрии? – спросил первым Григорий Павлович.
– Один семестр, – призналась Катя осторожно.
– Давайте вы не будете устраивать экзамены, – в голосе Лютного звучало раздражение. – Вы, Катерина Михайловна, соврали, что не знакомы с моим сыном.
Похоже, он не умел по-другому. Сразу начал с обвинений.
– Наше знакомство я бы предпочла забыть и никогда не вспоминать, поэтому не хочу знаться с вашим сыном, – Катя тоже не собиралась молчать.
Все собравшиеся переглянулись.
– Знаете, у Стаса посттравматическое расстройство, вы ассоциируйтесь у него с погибшей женой и принимать правду он сейчас не в состоянии. Насколько все серьезно, мы пока не знаем…
– Я уже сказала, что не собираюсь маячить у него перед глазами и ухожу в отпуск.
Катя была с предложением начальства согласна. Лучшее решение.
– Но мы…
– Оставьте нас, – Лютный произнес приказ настолько безапелляционным тоном, что Кате самой хотелось уйти, но ей, как Штирлицу, пришлось остаться.
Она не понимала свою причастность ко всему этому. От Стаса она в прошлом достаточно натерпелась.
Когда ординаторская опустела, в компании с отцом Лютного было так же хреново, как и в компании его сына. Похоже, уметь создавать вокруг себя давящую атмосферу у них в крови.
– Стас у меня единственный сын, – начал вдруг прокурор очень тихо, – и, признаться, его брак мы с женой не одобряли, но вмешиваться не стали. Решили, раз он полюбил, так тому и быть. Я хотел ему всего самого лучшего, и мне он нужен здоровый и живой.
Катя молчала, она стояла, как перед расстрелом.
– А вам, Катя, нужна квартира и спокойная жизнь?
– Что вы имеете в виду?
Катя действительно не понимала, о чем речь. Происходящее напоминало дешёвый сериал по ТВ. Вот только к Стасу она никакого отношения не имела.
– Я хочу, чтобы вы мягко вывели Стаса из его состояния.
– Не понимаю…
– Он видит в вас ту Катю, с которой сочетался браком, поддержите его, но напоминайте, что есть реальность. Он должен вернуться.
– Вы в своём уме? Вы что такое говорите? – Катю затрясло. – Я не собираюсь притворяться покойной девушкой, тем более для Стаса.
– Я не прошу вас быть ему настоящей супругой, – проговорил Лютный по слогам, – на то время, пока он здесь, не отталкивайте его и постоянно напоминайте, где он и что произошло. Пускай ищет в вас различия.
– Вы сумасшедший, – выдохнула Катя. – Я в отпуск ухожу, и я…
– Я бы не хотел вам угрожать, – вновь повторил Лютный.
Его интонация была спокойной и в то же время к земле гнула.
– Чем угрожать? – Катя нервно хохотнула, чувствуя, как ее загоняют в угол. – У меня ничего нет.
– У каждого человека что-то есть, у вас – это репутация. Вы хорошая, исполнительная медсестра, уверен, вас ценят и приглашают делать уколы частным образом. К нам недавно поступило дело, в нем фигурируют такие же медработники. Они тоже на дом ходили, услуги оказывали, а потом у клиентов возникали проблемы со здоровьем. Четверых арестовали, но я думаю, и пятого можно найти. Как считаете?
Катя чуть не упала. В ногах была жуткая слабость.
– Вы что, хотите меня подставить?
– Нет, ни в коем случае. Я лишь рассказывал вам неприятную историю, которая может случиться с невиновным человеком. Это несправедливо, правда? От сумы и от тюрьмы не зарекайся, как у нас говорят.
Катя и не поняла, как слёзы капнули с ресниц. Она быстро смахнула их рукой, до конца не веря в то, что происходит.
– Послушайте, Катя, Стас ничего вам не сделает…
– А вы знаете своего сына? Знаете, на что
