(Не) настоящий наследник - Лана Пиратова
Малыш жадно сосет молоко, а на меня накатывает такое блаженство. Мне так не хватало этой простой радости. Но в тот же момент становится горько. От осознания, что где-то там одиноко лежит мой малыш. Мой сыночек. Без моей ласки.
Закрываю глаза, пытаясь не заплакать.
Все будет хорошо. Матвею сделают операцию и все будет хорошо у нас.
– Наверное, голодный был, – отрывает меня от мыслей вздох Софии. – Я уж чего только не предлагала ему.
– И молоко пить не стал? – спрашивает Изольда.
– Нет. Попробовал и опять в плач. Но сейчас все хорошо, – улыбается, глядя на нас с малышом. – Получил свое.
Малыш сосет, прикрыв глаза, и постепенно засыпает. Отпускает грудь и я отношу его в кроватку.
– Все, заснул, – София поправляет тоненькое одеяло. – Ты тоже спать иди, Катюш. Можно я так называть буду?
– Конечно, – улыбаюсь в ответ. – Может, я лучше останусь?
– Нет-нет, иди поспи хоть пару часов. Тамерлан ночью встанет, опять грудь потребует. Изголодался за этот день. Вон, как впился. Я тебе принесу его. Иди к себе, – гладит меня по спине.
Я еще раз смотрю на мальчика. И ком к горлу подступает. Ведь по сути, оба малыша несчастны, и мой Матвей, и Тамерлан. Только у Матвея есть шанс быть с мамой, а у этого мальчика – его нет…
Я не знаю, что произошло с его мамой, но помню, что доктор говорил, что нет ее больше. Тамерлан остался без мамы.
И опять сердце сжимается, когда я вижу, как малыш причмокивает во сне. Маленький и такой беззащитный.
У себя к комнате я набираю сообщение мамы, что ночевать не приду. Расскажу ей завтра днем все. Сейчас пусть думает, что я у тети Вали заночевала. Так уже было, поэтому она не удивится.
Следующие три дня моя жизнь становится вполне спокойной и размеренной. Я большую часть времени провожу с Тамерланом. Мне хочется не только кормить его, но и просто держать его на руках, прижимать к себе и слушать быстрый стук маленького сердечка. А еще мне кажется, что он улыбается мне. Каждый раз, когда я беру его на руки, улыбается.
Вот и сегодня мне никак не хочется уходить от Тамерлана, но Изольда строго следит за тем, чтобы я не спала с ним в одной комнате. Это не по правилам. Каким-то дурацким правилам.
Но я ведь не вправе спорить? Я здесь никто. Временный человек.
Я успеваю поспать часа три, как в комнату заходит София с Тамерланом на руках. Сажусь в кровати и беру малыша. Потом отношу его сама, укладываю и иду на кухню. Пить хочется.
Свет не включаю, на пол падает отблеск луны и вполне сносно освещает комнату. Беру стакан с водой и иду к окну. На небе столько звезд сегодня. Опять задумываюсь. И тут за спиной слышу чей-то кашель. Это настолько неожиданно, что стакан выскальзывает у меня из рук и падает на пол.
Глава 4 Катя
Вглядываюсь в полумрак, но тут же комнату озаряет яркий свет. Я даже зажмуриваюсь с непривычки. Когда опять открываю глаза, то замечаю в дверном проходе мужчину.
Высокий, он занимает почти весь дверной проем. Мужчина стоит, сложив руки на груди, и от этого ткань пиджака плотно облегает мышцы.
Но больше всего мое внимание привлекают его глаза. Тяжелый взгляд черных глаз. Таких же черных, как у малыша.
Мужчина смотрит на меня. Смотрит так, что мне неуютно становиться. Бесцеремонно проходится взглядом по моей фигуре и я понимаю, что допустила ошибку, выйдя из комнаты в короткой ночной рубашке. Но в доме никогда не было мужчин, а к Софии я привыкла.
Сейчас взгляд этого мужчины скользит по моим ногам, идет вверх. И, когда мы встречаемся взглядами, я не выдерживаю и отворачиваюсь. Опускаю взгляд и замечаю осколки стекла на полу. Стакан, все-таки, разбился.
Сажусь на корточки и начинаю собирать осколки.
– Не стоит, – жесткий, немного грубоватый, голос заставляет меня замереть на мгновение, но потом я опять возвращаюсь к стеклу. – Горничная уберет утром.
Но я не понимаю, как можно оставить стекло на полу. А вдруг кто-то также ночью выйдет на кухню и наступит на него? Поэтому, не обращая внимания, убираю осколки.
Я уже догадалась, что это хозяин дома. Судя по тому, как он ведет себя и вспоминая рассказы Софии о нем.
Мне хочется быстрее уйти отсюда и поэтому я тороплюсь. Неудивительно, что беру очередной кусок стекла неаккуратно и режусь. Ойкаю и прикладываю палец к губам, ощущая солоноватый вкус крови. Так и сижу на корточках и вижу, что мужчина идет ко мне. Вижу только его ноги, потому что взгляд поднять боюсь. Боюсь опять встретиться взглядом с ним.
Мужчина садится рядом и, не спрашивая, берет мою руку. Осматривает ее.
– Я же сказал, что не стоит, – произносит, как мне кажется, недовольно.
Потом встает и куда-то уходит.
– Садитесь, – кивает мне на стул и я слушаюсь.
Молча, не говоря больше ни слова, он обрабатывает мой палец и приклеивает пластырь. Кладет мою руку на стол, но не отходит. Поднимаю взгляд. Мужчина смотрит на меня сверху вниз.
Я встаю.
– Меня зовут… – мне кажется, я, все-таки, должна представиться. Дурацкое, конечно, у нас знакомство получилось, но можно же еще все исправить?
– Я знаю, как вас зовут, – обрывает мой порыв мужчина. – Я всегда знаю, кто и что делает в моем доме, – делает акцент на последних словах.
А потом также неожиданно, как и появился, выходит из кухни.
Я еще какое-то время стою и хлопаю глазами. Не так я представляла себе знакомство с отцом малыша. Очухиваюсь и бегу в свою комнату. Закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной. И сердце стучит. Стучит так, что готово вырваться наружу.
В итоге я так и не засыпаю до следующего кормления. И, покормив Тамерлана, плохо сплю до утра. Прислушиваюсь к каждому шороху. За эти дни я почти привыкла и мне даже стало нравиться в этом доме. Но после сегодняшней встречи как будто что-то изменилось.
Может, хозяин опять куда-то уедет? Ведь не было же его все эти дни. Хотя понимаю, что глупо так размышлять. Я здесь никто. Это его дом. И это мне придется подстраиваться под него.
В любом случае, буду избегать общения с ним.
Утром после кормления я обычно
