Случайный ребёнок. Шанс на счастье - Виктория Вишневская
Ну да…
Делаю глубокий вдох.
– Простите, – извиняюсь перед всеми. Чувствую себя виноватой. Он ведь после разрыва помог мне, хоть и не самостоятельно. – Нервные дни.
– Да, мать, тебе бы проспаться, – поддерживает Дашка.
– Ага, – киваю, поддерживая её слова. Она права. Мне нужно поспать после бессонной ночи.
Высадив подругу на станции метро, сама еду к торговому центру, где должна встретиться с Милой. И пока жду её – гуляю по магазинам, неосознанно посматривая на детские вещи. Останавливаюсь у витрины магазина, снова цепляя взглядом спортивный детский костюм. Я хотела подарить такой Славе.
Просто сделать ей приятное.
Хочу только зайти в магазин, как взгляд фокусируется на отражении.
Пугаюсь от одного силуэта. Не успеваю даже рассмотреть лицо.
И хватаясь за сердце, издаю тихий смешок. Поднимаю голову, чтобы пошутить.
– Вы прямо как неви…
Прерываюсь на полуслове, вновь замечая знакомый профиль лица.
– Миленько, – хмыкает, рассматривая костюм.
– Ты меня преследуешь, что ли? – выпаливаю неосознанно.
– Нет. Проходил мимо.
Ясно. Короткий и чёткий ответ быстро отрезает все вопросы. Кроме одного.
– Что ты делал в детском доме?
– Хочешь поговорить об этом здесь? – усмехаясь, кидает взгляд на меня. Во рту тут же образуется пустыня, и так и хочется протянуть умоляюще «воды-ы-ы». Мы не виделись три года, и после расставания тяжело находиться с ним рядом.
Неловко.
– Да.
– Пошли в кафе? Я не завтракал.
Интересно, кто ему готовит сейчас? Нормально ли он питается?
Чёрт. Не думай об этом.
– У меня не так много времени, – смотрю на часы. – Мила вот-вот должна подойти.
При упоминании моей сестры он улыбается. У них были хорошие отношения.
Но причина, по которой я не хочу никуда уходить – не сестра. А он. Я не доверяю ни ему, ни себе.
Боюсь, что старые чувства вспыхнут.
Боюсь, что не сдержусь.
И всё начнётся сначала.
Отношения, беременность, выкидыш…
Жизнь с ним – сплошная рулетка.
– Как она? Восстановилась после операции? Продолжает играть в баскетбол?
– Да, восстановилась, – коротко киваю. – Бросила спорт. Решила уйти в моду.
Когда-то давно у сестрёнки были проблемы со здоровьем, и инвалидное кресло было её спутником жизни. А Артур спас её, дав нам денег на операцию, благодаря моему отчиму… Собственно, поэтому… мы и встретились.
Кто же знал, что поиск денег на хорошую жизнь и операцию обернётся моей неудачной беременностью. И его диагнозом.
– Ты не ответил на вопрос, – напоминаю ему. Стараюсь выглядеть расслабленной, дружелюбной, хотя тело полностью напряжено.
Пытливые глаза чуть сощуриваются, показывая ничем не портящие его морщинки. Ему идёт. Придают некоего шарма.
– Хотел оформить опеку над ребёнком.
Эти слова ошеломляют.
Да ладно…
Стою в ступоре, не шевелясь. Словно тело парализовало.
Я не удивлена, но… Нет. Я в шоке.
Беркутов детей любит. Но опасается. Логично, что он решил взять малыша из детского дома, но…
Он займётся его воспитанием один? У него же работа.
Или ему кто-то будет помогать?
Вопросы про его жизнь крутятся на языке, но я прикусываю его.
Я хочу это знать, но лучше буду в неведении.
– Кого хочешь?
– Пока присматриваюсь.
Волнение и странная тревога образуются на душе.
Почему-то… я думаю о Славе. Надеюсь, он не приглядел её.
Я желаю ей лучшего, но… Тогда мы больше не увидимся.
– А ты что там делала?
Хм, он не знает?
– Я работаю в фонде. Помогала этому детскому дому.
Хочется сказать ему «спасибо». Потому что без Артура этого фонда бы не было. Когда мы расстались, тогда, в больничной палате, после разрушающих слов врача, на следующий день Артур заявился ко мне со всеми бумагами. Первый. Разложил всё по полочкам, сказал, что по контракту, составленному нами же, Беркутов обязуется содержать меня даже после развода.
Фактически мы не были женаты.
Но он всё равно настоял на том, чтобы при разводе я получила… моральную компенсацию. Я не хотела брать. Оставила бы всё ему. И я ведь сделала это, пока на мой адрес в гостинице, где я решила пожить некоторое время, не пришла посылка. С золотой картой, документами на квартиру, машину.
Он обеспечил мне комфортную жизнь, которую… я долго отталкивала. Помню, как убрала всё в глубину шкафа и продолжала реветь белугой.
Я была сломлена.
Без ребёнка, без жениха, к которому у меня проснулись чувства. Долго не могла объяснить семье, что со мной и куда подевалась малышка, которую так долго ожидала Людмила.
А потом… Гостиница высосала все мои личные сбережения. Я не знала, куда податься: с Шариком, домашним любимцем, никуда не хотели пускать. А ехать обратно в Питер, где жила бабушка – я не хотела. Поэтому переехала в новую и пустую квартиру, подаренную Беркутовым. Продолжала ломаться там.
Пока всё не надоело.
Машина до сих пор стоит нетронутая в гараже. Раз в месяц мастер проверяет, всё ли с ней в порядке. А я в то время езжу на обычном авто, на которое заработала сама.
Картой я тоже пользовалась. В редких случаях. Например… когда жертвовала первые деньги на операцию мальчика. И когда основала фонд. Больше старалась не трогать.
И от этого кошки скребут.
Он всё выполнил по контракту, в который сам же и вписал эти условия. И я этим пользуюсь. И теперь думаю о том, какая же я сука… Он ничего не сделал мне плохого, а я кошусь и смотрю на него так, будто он как минимум – маньяк.
Может… просто непривычно?
И страшно?
Я не перестану повторять.
Но наших отношений я больше не хочу. И всё из-за страха снова забеременеть.
– Почему-то я так и думал, – вновь усмехается. – Раньше котов спасала. Теперь детей. Как Шарик?
– Нормально, – тут же улыбка на лице появляется. Только этот сорванец не давал сойти с ума. – Правда, ходит с облезлым хвостом. Свечку уронил на себя, теперь плешивый.
Не думала, что мы будем говорить так легко. Даже проще становится.
До тех пор, пока он не делает шаг вперёд и не опускает горячую ладонь на поясницу. Один толчок – и я прижата к витрине магазина. Которая вот-вот упадёт.
А не дает мне свалиться на пол только крепкая хватка на талии.
– А-артур, ты чего тв-воришь? – от этой близости и внезапности теряю дар речи. Не сразу понимаю, что он накрывает меня своим телом и прижимает к себе.
Как раньше.
Утыкается носом в мою макушку. Тихи й вдох в унисон с моим, и я покрываюсь внезапной испариной.
– Ты жестокая, Мир, – сипло произносит. – Пока я не знаю, куда деть руки,
