Выбор сердца - Лидия Лукьяненко
И она стала с большей словоохотливостью беседовать с ним, выясняя попутно все, что ее интересовало. Нет, не женат пока, слава богу. Замдиректора фирмы! Машина — его собственная. Строит квартиру в новом районе! Вот это зять! Вот это перспектива!
— Жанночка тоже работает в… — И она с гордостью произнесла полное название консалтинговой компании, не распространяясь о скромной зарплате дочери и о том, что она выполняет самую несложную работу.
— Замуж вышла? — Дима спросил это словно между прочим, но ей показалось, что в его словах промелькнула надежда.
— Нет, — протянула Елена. — Уже не знаем, что и думать! Уж столько женихов пороги оббивают, а она все — нет и нет.
— Что ж так?
— Не нравится никто. Тебя забыть не может… — со вздохом ответила Елена Владимировна и внутренне похвалила себя. Сказала как надо: не навязываясь, но сожалея, словно правда случайно вырвалась.
Дима замолчал. Даже в сумерках она увидела, что он смутился.
— Что ж не позвонишь никогда? — ласково спросила она, не давая ему времени опомниться. — Когда-то так с Жанной дружили. Хоть бы просто так когда зашел, на чаек. Рассказал что да как…
— Я думал, Жанна замужем, давно меня забыла.
— Что ты! Разве первая любовь забывается? Это вы, мужчины, легко меняете девушек, а женщина свою первую любовь всю жизнь помнит. Ну да ладно. Как там твои родители поживают? Я хорошо помню твою маму — так молодо всегда выглядела, прямо девочка! Всегда такая стройненькая, в брючках.
— Она и сейчас стройная, и по-прежнему брюки носит. Преподает в том же институте. Заведует кафедрой.
Елена Владимировна перевела разговор в это русло и больше к теме первой любви дочери благоразумно не возвращалась. Но напоследок напомнила:
— Так не забудь, позвони.
— Привет Жанне.
— Передам. Спасибо, что подвез.
Домой вернулась она уже в совершенно другом настроении. Дима — это спасительный выход. Он избавлял ее от нахлебника и лимитчика. Он мог возить ее на машине. Он почти имел собственное жилье! Если она сумеет убедить дочь, то у Жанны будет муж не хуже, чем у нее. И семья интеллигентная, это тебе не селяне со своим кабанчиком!
Валерий Петрович сидел в кресле напротив телевизора. Обычно одно присутствие мужа уже раздражало Елену. Но сегодня он оказался кстати. Ей надо было начать действовать немедленно. Мысленно она уже потирала руки в предвкушении приятных перемен. Надо умело настроить мужа против Паши. И полдела сделано. Потом поговорить с дочкой. Только бы Жанна не заартачилась. Но не должна, она всегда имела влияние на дочь.
Елена Владимировна села рядом с мужем и громко вздохнула.
— Ну что? Выбрала? — не поворачивая головы, спросил муж.
— Да так, — неопределенно ответила она. — Посмотрела…
— Хороший ресторан?
— Ничего. Но хоть подешевле, чем в нашем районе.
— Зачем же подешевле? — удивился Валерий Петрович, поворачиваясь к жене. — Мы не бедные.
Взгляды Елены Владимировны и ее мужа полярно расходились в том, на что стоило тратить деньги. Валерий Петрович не жалел расходов на стол, если приходили гости или приезжала родня, но совершенно не мог понять, почему шуба за тысячу долларов хуже той, что за три. И зачем нужно покупать их по несколько штук, а одежду брать за сумасшедшие деньги в дорогих бутиках в центре, если почти такую же можно купить в недорогом магазине рядом с домом. А Елена не понимала, зачем потчевать деревенщину в фешенебельном ресторане, если им все равно, где напиться и сожрать своего кабанчика. В таких вопросах их взгляды всегда были противоположными. Насчет своих трат Елена постоянно хитрила и потому не взяла мужа с собой, так как знала: он торговаться не станет.
— Да мне вообще эта свадьба… не в радость, — скорбно проговорила она.
Валерий Петрович удивленно уставился на жену:
— Чего это? Жанна его вроде любит.
— Не знаю, — отмахнулась Елена. — Не лежит у меня душа к этому Паше, и все тут.
— Ну главное, чтоб у нее лежала, — примирительно похлопал муж ее по руке и снова отвернулся к телевизору.
Елена Владимировна с трудом сдержала раздражение и в который раз назвала про себя мужа болваном.
Вечером вернулись Жанна с Пашей. Они ездили в село знакомиться с его родителями. В последнее время Паша часто оставался у них ночевать, но сегодня, похоже, Жанночка была не в духе. Она сослалась на плохое самочувствие и сразу же после ужина легла в постель. Паше ничего не оставалось, как отправиться в родное общежитие. Только дверь за ним закрылась, Елена Владимировна тихо проскользнула в комнату дочери.
— Как ты, Жанна? — позвала она.
— Ужасно.
Жанна была явно расстроена. Елена Владимировна включила ночник и присела на край кровати дочери, участливо поглаживая ее по руке:
— Устала?
— Мам, ты не представляешь, какая там грязь! Как там только люди живут?
— А как тебе будущая свекровь?
— Кошмар! Представляешь, разбудила меня с утра в воскресенье и стала при мне отрезать голову курице! Меня чуть не вырвало, а она потом еще заставила меня этот труп ощипывать! Я ей говорю: я этого не умею. А она мне: учись. Мама! Зачем мне этому учиться?
— Деревня! У них свои понятия.
— В гробу я видела такие понятия. Паша тоже хорош! Я ему говорю: «Я ничего не буду делать». А он мне: «Это мои родители. Ты должна их уважать». Нормально! Я никому ничего не должна. И еще говорит: «Ты слишком избалована. Я тебя перевоспитаю». Представляешь? Воспитатель нашелся…
— Жанночка, ты же сама его выбрала.
Елена Владимировна не торопилась. Пусть дочка самостоятельно дойдет до понимания ситуации.
— Я думала, что он, как наш папа. А он: «Ты должна». Еще не муж, а уже заставляет…
— Вот видишь? И зачем тебе это!?
— А что мне делать? Досидеться, чтобы вообще никто замуж не позвал?
— Что за ерунда! Сейчас и после тридцати не торопятся. Все карьеру делают.
— Те, что делают, те и не торопятся. А я хочу замуж. Домом и ребенком заниматься.
— Замуж выйти не напасть, как бы с мужем не пропасть, — наставительно сказала мать. — Хорошо, что ты сейчас увидела, какие у него замашки. А будет ребенок — вообще тебя затиранит. Мать его считает, что будущая
