Роза в ее руке (СИ) - Астафьева Александра

Прохаживаясь по комнатам, я не ощущала здесь женского присутствия. В предметах обихода все словно пропиталось этим мужчиной. Означало ли, что у Бьорна не было женщины? Видимо, нет.

Само жилище не было роскошным. Отнюдь небедное, подобно обычному дому, которому требовалась рука, поддерживающая в нем порядок. Здесь не убирались годами. И, похоже, что хозяина это не смущало.

Дом находился за пределами города. Об этом мне подсказал вид из окна на лесную рощу. Не слышен был гул автомобилей, зато пение птиц каждое утро заполняло тишину этого места, что несколько успокаивало, наделяя уверенностью в своей безопасности.

Войдя в кухню, я обратила внимание на гору грязной посуды и небрежно раскиданные повсюду вещи. Мне не составило огромного труда разложить все по местам. Прибирая в гостиной комнате, вспоминалось, как несколько лет назад, скрипя зубами, я хлопотала на кухне и по всему дому, пока обессиленная болезнью мать покоилась в соседней комнате на кровати, не имея возможности двинуться с места. Тогда ситуация с недугом не казалась мне серьезной. Я была уверена, что мама поправится и продолжит вести домашние дела, освобождая меня от глупых обязанностей. Как показало время, глупыми оказались вовсе не они.

Я та же Вивьен, что и три года назад, тогда все изменилось, не дав мне шанса на лучшую жизнь. Если бы единственный родной человек был все еще жив, не было бы той боли, что испытала. Не было бы первой глупой влюбленности, лжи и следа от предательства в моем сердце.

Физическое опустошение отпускало с каждым прожитым днем в этом доме. Свободно дышать было давно забытым ощущением для меня, как жить в тишине, только изредка слышать звуки гитарных струн, доносящихся из соседней комнаты. Его комнаты. Вдыхать свежий лесной воздух, проветривая помещение, дотрагиваться до чужих вещей, не боясь униженного наказания. Делать что-то без спроса и не получать ничего взамен. Незнакомый человек поделился жильем, умыл, переодел, накормил и не проявлял при этом никакого интереса. Так уж повелось в моей жизни, что за все благие деяния я должна была подчиняться и отвечать взаимностью, но, похоже, что в этом доме подобное не приветствовалось. Мы были друг для друга незнакомцами. Двое потерянных в этом мире людей.

Впервые за долгое время на моем лице отобразилась улыбка. Чтобы со мной не произошло, я никогда не забуду, как пришла в сознание, находясь в незнакомом доме, и что за этим последовало. Бьорн приготовил для меня ванну, наполненную теплой водой. Он больше не задавал вопросов, и молчание носило своеобразный смысл общения между нами. После того, как помог дойти до ванной комнаты, мужчина повернулся ко мне спиной и замер на месте, будто решал: остаться и помочь, либо уйти. От безысходности я уставилась на его широкую спину и внутренне восхищалась удивительной длиной темных волос. Обнаженный по пояс, он позволял разглядывать себя еще несколько секунд, а затем громко выдохнул и вышел за дверь.

Любая бы на моем месте убежала прочь. Любая бы обозвала меня самой глупой, покрутив пальцем у виска. Но мой разум и внутреннее чутье всегда вели жизнь отдельно друг от друга. Наверное, малая часть меня все еще верила, что существуют люди, наделенные добротой и не требующие ничего взамен. И он мог быть одним из них. Неважно, опасалась ли я оставаться одной в этой тесной комнате, его присутствие предоставляло абсолютную безопасность, мгновенно растворяя страх. Не было желания, чтобы он ушел, но я понимала, что остаться он тоже не мог.

Вода из теплой превратилась в холодную. Прошел час. Возможно, больше. Только внезапный стук в дверь подсказал мне о времени.

Аккуратно сложенные мужская футболка и пижамные штаны, предоставленные хозяином, ожидали на кровати. Записка о том, что позволено брать и пользоваться всем, что я найду в этом доме, находилась на верху стопки одежды. Облегчение накатило приятной волной наряду с усталостью. Меня не собирались выгонять. Ни тогда, когда мне было некуда пойти.

Очевидно, что в жизни Бьорна присутствовала музыка. По крайней мере, обойдя весь небольшой дом, я насчитала три гитары. Одна из них выделялась своим модным оформлением, и, скорее всего, предназначалась для сценического использования. Маленькая коробочка, наполненная до верха разноцветными медиаторами, лежала в гостиной комнате на столике возле дивана. Там же располагалась гитара и множество проводов, подсоединенных к небольшой музыкальной аппаратуре, вид которой напоминал педали от автомобиля. Я очень старалась не прикасаться к его вещам, чтобы тот не заподозрил о моем хождении по дому и проявленном любопытстве.

Небольшая плотная записная книжка находилась на том же столе и не смогла избежать моего внимания. Не понимая зачем, я потянулась за ней. Всего лишь хотела взглянуть, чтобы прочесть прекрасные строки, посвященные «белокурой диве» и «ангелу» в одном лице. Эти словосочетания встречались чаще остальных. Они ненавязчиво бросались в глаза, и я не заметила, как присела на небольшую тахту, погрузившись в чтение чужой поэзии.

Постепенно перевалило за полночь. Я продолжала поглощать красочно написанные строки. Однако скрип открывающейся входной двери напугал бы меня меньше всего, если бы не голоса посторонних людей. Незнакомых мне людей. Я внутренне напряглась, когда услышала среди них жалобный женский голос. От неожиданности записи выпали из моих рук, и я унеслась мыслями в самое начало.

***

До сих пор не верилось. Теперь у Томаса был собственный автомобиль, и не какой-нибудь, а самая шикарная тачка, которая выделялась на фоне остальных машин в нашем захудалом районе.

Я так рада за него. За своего любимого. Однозначно, дела в компании, в которой он работал обычным служащим, шли в гору. Я не придавала огромного значения, где именно. Главное, он приносил деньги, которых хватало, чтобы оплатить счета съемной квартиры, в то время пока я была без работы. Да что там, у меня даже не было никакого образования, но желание его получить стояло на первом месте. Однако и этому не суждено было случиться.

Глубоким темным вечером мы подъезжали к незнакомому месту с заброшенными складами. Я и не предполагала, что в тот момент моей спокойной жизни придет конец.

— Ты, кажется, упоминал о ночном клубе, — обратилась я к Томасу, вопросительно приподняв бровь.

Он даже не отреагировал. И вообще в последнее время вел себя слишком странно. Это не могло не настораживать меня. Однако все свои сомнения по этому поводу я смахивала прочь. Мы продолжали сидеть каждый на своем сидении: он на водительском, я рядом на пассажирском.

Нервно барабаня пальцами по кожаной обивке руля, парень смотрел вдаль сквозь лобовое стекло.

— Сначала нужно решить один важный вопрос, — наконец-то ответил он сухо.

Неприятный холодок от его тона прошелся по моей спине, а от ледяного взгляда стало еще и тошно. Я нервно сглотнула, когда он потянулся ко мне, чтобы отстегнуть ремень безопасности. В это же мгновение мое тело дернулось от неожиданного стука в пассажирское стекло. Передо мной возник сплошной неясный мужской образ, в темной куртке и наброшенным на голову капюшоне.

— Нужно поспешить. Они не любят ждать, — Томас схватил меня за руку, заставив резко повернуться к себе.

— Кто «они»?

Мой вопрос так и остался висеть в воздухе. Какая-то глупая улыбка играла на его красивом лице, глаза сверкали безумием, предупреждая об опасности. Не дожидаясь меня, Томас поспешил покинуть машину, пока я продолжала настороженно наблюдать за его действиями через окно.

Вот он подошел к этому парню. Они по-братски поприветствовали друг друга и, после того как перекинулись несколькими словами, повернули головы в мою сторону. Внутреннее напряжение и беспокойство еще больше сводили с ума. Все началось с того, что мы приехали не туда, куда планировали, а этот подозрительный, незнакомый парень являлся лишним подтверждением — что-то было не так.

Нет. Томми не причинит мне вреда. Только не после всего, что между нами было. Очевидно, что его чувства по отношению ко мне являлись самыми искренними.