Сводный брат бесит - Инна Инфинити
— Не говори так про папу! — строго ее одергиваю. — Я не хочу слышать от тебя ничего подобного в его адрес!
— Ладно-ладно, — быстро капитулируется. — Не засиживайся сегодня допоздна, завтра будем собирать вещи и переезжать к Громовым. И еще, Маш, — внимательно на меня смотрит. — Постарайся поладить с Данилом. В детстве вы с ним вроде были друзьями.
На этих словах она разворачивается и направляется к лестнице на второй этаж.
Ключевые слова «в детстве» и «были».
Глава 4
— Маша, ну что ты, как черепаха!? — ругается мама. — Давай быстрее!
Я, как могу, затягиваю сбор чемоданов. Ну и еще у меня такое количество вещей, что за голову хочется хвататься. Помимо упакованных сумок со шмотками есть еще несколько пакетов с мусором: там все барахло, к которому я не прикасалась больше трех лет.
— У меня много вещей, — бурчу, впихивая последнее платье в еле застегивающийся чемодан.
По лестнице раздаются мужские шаги. Это грузчик, которого к нам прислал Громов-старший. Двухметровый мужик берет в руки уже упакованные сумки и направляется с ними к машине.
— У тебя там тааакааая комната будет! — восторженно начинает мама. — В два раза больше твоей, с балконом. А кровать с балдахином, представляешь? Ты же мечтала о кровати с балдахином!
— Я мечтала о кровати с балдахином в пять лет.
— И у Громовых в особняке бассейн, тренажерный зал, сауна, джакузи! Мы сможем устраивать свое домашнее СПА!
— А я думала, ты выпросишь у своего новоявленного мужа безлимитную банковскую карту и будешь ходить в СПА-салоны. Домашнее СПА — это же не твой уровень, мам, — замечаю с сарказмом.
Но родительница не обращает внимания на мой тон.
— Машенька, вот увидишь, ты мне еще потом спасибо скажешь! Громов оплатит твое обучение в любов вузе, который ты выберешь!
— Я вообще-то планирую поступить на бюджет.
— А на новогодние праздники мы всей семьей поедем кататься на лыжах. Помощница Сережи уже занимается подборкой тура.
А вот это уже заставляет меня отставить сарказм в сторону и серьезно посмотреть на маму. Вчера перед сном я сама себе пообещала, что не буду зависеть от отца Данила: мне не нужны его деньги ни на личные расходы, ни на репетиторов, ни — Боже упаси! — ни на обучение в вузе. И ехать за его счет в отпуск я тоже не собираюсь.
— Я не поеду, — категорично заявляю.
— Почему это?
— Потому что! Я не буду жить за счет отца Данила.
— Ты уже живешь за его счет, моя дорогая, — в мамином голосе слышатся стальные нотки. — За какие деньги я, по-твоему, оплатила твой одиннадцатый класс в лицее?
Все мое тело простреливает ледяной ужас.
— Что???
— Что слышала, Маша. У меня не было денег оплатить последний год твоего обучения. Сережа без проблем согласился это сделать, когда я его попросила.
От возмущения я начинаю задыхаться.
— Маша, я не шутила, когда говорила, что твой отец оставил нас с кучей долгов, — продолжает мать. — За десятый класс я еще смогла заплатить, но денег на одиннадцатый у меня уже не было.
— Почему ты мне не сказала!? — возмущенно выкрикиваю. — Я могла бы пойти в обычную школу! Бесплатную!
— Еще чего! Моя дочь не будет сидеть за одной партой с детьми каких-то шахтеров!
— Каких еще шахтеров? В Москве нет шахт!
— Ну не шахтеров, а водителей, значит. Ну или чьи дети ходят в обычные бесплатные школы, — мама брезгливо фыркает.
Мамина меркантильность меня всегда вымораживала. И не только меня, папу тоже. Они из-за этого часто ругались, иногда мне даже казалось, что разведутся. Мама всегда считала, что у нас мало денег и не достаточно красивая жизнь, и она пилила из-за этого папу. Требовала, чтобы он зарабатывал все больше и больше. При этом сама родительница ни дня в своей жизни не работала. А у отца был ресторанный бизнес, который мама после его смерти продала.
— Ты дочка водителя и ты ходила в обычную школу в Рязани, — напоминаю матери ее настоящие корни.
— Так это когда было! — не сдается. — В девяностых все бедно жили!
— И все-таки ты не должна была брать деньги у Сергея Юрьевича на оплату обучения в моем лицее. — Застегиваю последнюю сумку. — Так что кататься на лыжах за счет Громовых я совершенно точно не буду.
Если потребуется, я даже свой загранпаспорт сожгу, но отдыхать за счет папы Данила не поеду!
Мама отмахивается от меня, как от назойливой мухи, и спускается вниз проконтролировать, как грузчик уложил сумки. Не дай бог поверх чемодана с ее дизайнерскими платьями будет стоять что-то еще. Я сгружаю в коробки последние вещи и, обведя на прощанье свою комнату тоскливым взглядом, выхожу на улицу. Мысленно прощаюсь с любимым двором, гамаком и беседкой в саду.
Уже в понедельник здесь будут жить другие люди. От одной только мысли об этом сердце больно щемит.
Ладно, все-то год потерпеть в доме Данила. Как только сдам ЕГЭ, сразу уеду к бабушке в Рязань и пропишусь в ее квартире. Поступлю в институт на бюджет и получу место в общежитии как иногородняя. Параллельно с учебой буду работать. Не важно, где. Хоть официанткой.
От неожиданно пришедшей в голову мысли я застываю с коробкой в руках.
В России же можно работать с 16 лет!!!
В папины рестораны каждые летние каникулы устраивались подрабатывать шестнадцатилетние школьники!
А мне 17 лет! А в декабре исполнится 18!
Завтра же начинаю искать работу.
Глава 5
— Вот твоя комната, — счастливая мама открывает передо мной белую деревянную дверь на втором этаже особняка Громовых.
Действительно большая. Метров тридцать, наверное. И что удивительно: отделана в девчачьем стиле. Все такое бело-розово-персиковое, что немного подташнивает. Кровать на самом деле с балдахином.
— У тебя будет собственная ванная и собственная гардеробная, — щебечет родительница, пересекая
