И только пепел внутри… - Тата Кит
Не начнет.
И я не стану.
Вернул щетку обратно в стаканчик, вышел из ванной комнаты и направился в кухню, желая налить крепкий кофе, после чего отправиться в универ.
В кухне, протирая стол тряпкой, стояла теща. Увидев меня, женщина сжала губы в тонкую сморщенную нитку и продолжила натирать стол, словно желая протереть в нем дыру.
Напротив неё сидела дочка в школьной форме. Допивая чай, пристально наблюдала за манипуляциями бабки, успешно игнорируя моё присутствие.
– Кать, тебя подбросить до школы? – спросил, глядя на ее профиль.
– Сама доберусь, не маленькая, – ответила она, не взглянув на меня даже мельком.
Отодвинула стул, подошла к раковине и выплеснула в нее остатки чая. Всполоснула кружку и оставила ее на сушилке, после чего молча удалилась из кухни.
– Катюше нужны новые зимние сапоги, – проговорила тёща в поверхность стола, когда мы остались с ней одни.
– Понял, – коротко кивнул.
– Сходи с ней в выходные в торговый центр и купи, – повысила она тон, сверля выцветшим взглядом мой торс. – У меня нет времени еще и на это.
– Понял, – повторил снова и залил растворимый кофе кипятком из чайника.
– Ты, вообще, меня слушаешь? – вспылила она и рядом с моим плечом пролетела тряпка, которой она только что полировала стол.
– Нет, но про сапоги услышал, – ответил равнодушно и повернулся к ней. Отпил горячий, горький кофе, поморщился и облизал обожженную губу.
– Сукин сын, – прошипела старуха и потрясла сморщенными подбородками, словно подбирая слова для того, чтобы больнее меня уколоть.
– Ба, ну ты идешь? – донесся до нас голос Кати. – Я в школу опоздаю.
– Сегодня я последний раз помогаю ей добраться до школы, – процедила теща сквозь стиснутые зубные протезы. – Дальше сам. Я устала. Мне уже не двадцать лет, чтобы скакать каждое утро сюда через весь город и обслуживать вас.
– Помните, как закрывать за собой дверь?
– Урод, – буркнула старая ведьма и топотом коротких ног удалилась из кухни на голос внучки. – Иду, Катюша.
Вылил недопитый кофе в раковину. Без аппетита заглянул в кастрюлю с тещиным борщем и вышел из кухни.
В шкафу из чистых вещей остался только костюм для торжественных выходов в свет. Не имея альтернативы, решил надеть его. Сползающие брюки плотно перетянул ремнем. Заправил в них единственную белую и чистую рубашку.
На свадьбу, что ли, собрался, идиот?
Отмахнулся от своего же отражения, натянул на плечи пиджак, сверху пальто, ботинки и покинул квартиру.
В баре забрал ключи от машины и привычно наполнил серебристую фляжку виски до конца рабочего дня.
Проходная университета, аудитории, пары, скучающие студенты, кокетки-студентки, коллеги, избегающие контакта глаз… Заезженный до дыр день повторялся снова.
Снова за спиной стук каблука, вколачивающийся в затуманенный алкоголем больной мозг. Еще одна «умница», предпочитающая знаниям физику тел, следует за мной в пыльный бункер. Осуждаю ли я её? Стыдно ли мне за нее? За себя?
Индифферентно.
В темном коридоре цокольного этажа виден свет. Свет в конце тоннеля, мать его. У двери в архив кто-то стоит с телефоном у лица. Блики экрана отображаются в очках на маленьком лице, девичьем лице.
Сегодня две желающих сдать зачет на особых условиях?
Не получится. В любом случае, останется только одна и ею станет та, которая следует за мной. Её я, хотя бы, видел при свете. Что ждет меня за теми очками, мне неизвестно.
Услышав стук каблука о бетонный пол, девка в очках подняла взгляд и включила фонарик на телефоне, слепя всё живое в радиусе десяти метров.
– Здравствуйте, Павел Романович, – выдала она скучающе, пока я щурился от яркого света и пытался не сдохнуть от давления в висках.
– Выключи, – сказал сдавлено и вставил длинный ключ в замок увесистой металлической двери. – Или в глаза не свети.
– Мне нужен архив, Павел Романович, – очкастая проигнорировала мои слова и продолжила светить мне в голову до тех пор, пока я не включил свет внутри архива.
Когда глаза привыкли к освещению, присмотрелся к девчонке и узнал в ней одну из своих студенток. Второкурсница.
– Архив занят для дополнительного занятия, Жильцова, – намеренно сделал максимально строгий тон, которому нельзя возразить.
– Да? – выгнула она бровь, подняв ее над черной оправой. Оценивающе оглядела блондинку с красной помадой и снова повернулась ко мне. – Ну, так пусть ваша отличница подтянет трусы и придет в следующий раз. Я больше месяца жду, когда у вас будет перерыв между дополнительными занятиями.
При слове «дополнительными» девчонка изобразила в воздухе кавычки.
Ни для кого не секрет, как иногда проходят мои дополнительные занятия последние полгода. Но все предпочитали закрывать глаза на это или делать вид, что ничего не происходит.
– Жильцова, не наглей, – заглянул ей в глаза и подбородком указал на дверь, давая понять, что не намерен вступать в спор, в котором она, заведомо, проигравшая. – Всего доброго.
– Хреноброво! – огрызнулась очкастая и демонстративно уселась за соседний стол, положив на его поверхность рюкзак. Озлобленно посмотрела мне в глаза и без капли сомнения и страха произнесла. – Хотите трахаться? Пожалуйста! Вы мне не помешаете. Но если я завалю эту курсовую, то меня просто потрахаться с деканом не спасет.
– Жильцова! – прикрикнул я.
– Я вас не слышу и не вижу, – певуче ответила девушка и пошла бродить между стеллажами с книгами, касаясь их корешков.
Раздражение острыми иглами прошлось по затылку. Хотелось взять мелкую выскочку за шкирку и вышвырнуть не только из архива, но и из университета тоже.
– Я, наверное, позже зайду, Павел Романович, – томно произнесла блондинка и напоследок сверкнула грудью в широком вырезе блузки.
Коротко кивнул ей и по бетонному полу вновь послышался стук каблуков, в этот раз удаляющийся.
– Что-то вы быстро, Павел Романович, – хмыкнула очкастая, выйдя из лабиринта стеллажей. Сложила стопку книг на край стола и достала из рюкзака большую тетрадь и пенал с ручками. – О вас такие легенды ходят…
Проигнорировал плоские намеки. Выдвинул
