После расставания. Вернуть Любовь - Мила Реброва
– Будешь моей, будет тебе помощь, – давая понять, что выбора нет, ультимативно заявил он, чеканя каждый слог.
– Не буду! – вырвалась я, отталкивая его и сверкая глазами. – Ты сам отказался от меня! Я не собираюсь вновь быть твоей игрушкой! Не поможешь? Отлично! Своими словами ты доказал, что я была права, скрыв свою беременность и сбежав от тебя!
Боль зашевелилась в душе, но я как могла силилась преодолеть ее и сглотнуть ком, вставший в горле. Не хватало только позорно разреветься!
– Замолчи! С каждым словом ты всё глубже копаешь себе яму! – психанул он, сверля меня недовольным злым взглядом. Никогда еще я не видела его таким!
– Как я могла любить тебя! – бросила я в сердцах, отворачиваясь в попытке уйти отсюда. О чем я только думала, приходя к нему?!
– А ну, стоять! – рявкнул он в очередной раз за вечер. – Думала, вывалила на меня всю эту информацию и уйдешь?! – развернули меня обратно твердые руки. – Хватит! Добегалась!
– Ты…
– Молчать! Говорить буду я! Год назад ты взяла и сбежала, бросив меня без единого объяснения. И это после всего, что между нами было, черт возьми!
– Хватит меня трясти! – стукнула я его кулачками в грудь, срываясь. – Я ничуть не жалею о своем побеге! Ты недостоин настоящих, искренних чувств, что я к тебе питала! Я была для тебя игрушкой…
– А кем был я?! Удобным вариантом?! Как ты могла всю ночь шептать мне о любви, а на следующий день исчезнуть?! – сжав запястья, он завел мои руки мне за спину, фиксируя меня и прижимая к себе. – Неужели я так мало значил для тебя?
Давняя боль вновь затопила мое существо, стоило вспомнить ту последнюю ночь, что мы провели с Глебом. Я глупо надеялась показать ему при помощи физической любви и страсти свои чувства и вызвать в нем ответные, надеясь, что утром он не разобьет мне сердце. Какая же я была глупая, ведь для Глеба это был просто секс. Физическая разрядка…
– Господи, Глеб, к чему сейчас всё это? – чувствуя себя опустошенной и разбитой, прошептала я. То, что я сдерживала в себе, не позволяя расклеиться, вырвалось наружу неудержимым потоком. – Ты хоть понимаешь, что я говорю тебе? Наша дочь умирает…
Не знаю, что повлияло на Глеба, возможно, до него наконец дошли мои слова, но он, будто внезапно очнувшись и отстранившись от меня, начал действовать. Позвонил кому-то, а потом отстраненно начал засыпать меня вопросами об Василисе.
– Врачи не знают, что с ней, провели всевозможные тесты, но не смогли ничего выявить, – закончила я свой нелегкий рассказ. Глеб лишь холодно кивнул, вновь звоня кому-то.
– Поехали, Осман обещал самолет в течение четырех часов. Успеешь собраться, – не спросил, а поставил он меня в известность.
– Куда? – тупо моргнула я, не понимая, куда мы едем и зачем. С того момента, как он перестал рычать на меня, став холодным и отстраненным, я ничегошеньки не понимала!
– В квартиру, за необходимыми вам вещами на первое время, потом в больницу. Мы едем в Москву.
Стесняясь и коря себя за это, я впустила Глеба в свои однокомнатные хоромы, которых мне было более чем достаточно. Просто было неловко, что человек, живущий в двухэтажном пентхаусе, увидит, на что я променяла всю ту роскошь, которой была окружена в качестве его женщины. Поймет, что ничего-то я в жизни и не добилась. Без него.
– Можешь пройти на кухню и выпить кофе, – предложила я, чувствуя скованность и напряжение от его затянувшегося молчания.
Глеб вновь промолчал, игнорируя мое предложение и проходя в гостиную, которая также служила нам с Васей спальней.
Он молча оглянулся и, остановившись взглядом на детской кроватке, прикрыл глаза, словно пытаясь скрыть одолевающие его чувства. Подойдя к полке, Глеб завис на ней, разглядывая множество фотографий Васи, которые я распечатала и поставила в рамочки. Это было мое увлечение – запечатлевать каждый момент взросления дочери.
Решив, что Глебу нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что он теперь отец, я достала дорожную сумку, которую купила в надежде отправиться предстоящим летом на море, и начала собирать ее, кладя лишь вещи первой необходимости.
– Я готова, – обернулась я к Глебу, с удивлением подмечая, что он всё так же смотрел на фотографии и даже держал одну в руках.
Подняв на меня взгляд, полный боли и негодования, Глеб прорычал сквозь стиснутые зубы:
– Знаешь, каких трудов мне стоит не придушить тебя?!
Испуганно ахнув, когда он, взяв за запястье, попытался приблизить меня к себе, я отступила назад, не понимая, чего стоит ожидать от него в таком состоянии.
– Неужели тебе ни капельки не стыдно? – процедил Глеб, всё так же стискивая зубы, заставляя меня беспомощно зажмуриться. – Скажи спасибо, что я не придушил тебя на месте, Муся! – выплюнул он как ругательство придуманное когда-то им ласковое прозвище.
Так странно, когда-то мне казалось, что Глеб никогда не обидит меня. Но то, в какой ярости он был сейчас, заставляло меня усомниться в этом.
– Я имел право знать о том, что стал отцом, черт побери! – продолжал он бушевать. – Хватит прятать голову в песок, и имей смелость столкнуться с последствиями своего вранья!
– И что бы ты сделал? – чувствуя, как ответная ярость поднимается внутри, прошипела я. – Предложил бы мне аборт? Или, может быть, купил квартиру и переселил меня туда, предложив содержание мне и моему ребенку? Когда мужчина, который живет с тобой не один год, заявляет, что не думает о браке…
– Да сдался тебе этот брак, Маруся?! – встряхнул он меня в который раз за день. – Что, ты думаешь, получила бы от него, чего не получала, просто живя со мной?
– Уважение и уверенность в том, что меня не выкинут, как бездомного щенка! – заводилась я всё сильнее. – Хотя о чем я? Я ведь и была для тебя бездомным щенком, которого ты подобрал на улице!
– Не смей так говорить! Ты прекрасно знаешь, как я относился к тебе!
