Почувствуй (СИ) - Севимли Алейна

Глава 3. Биркан

Я довольно долго доедал сютлач, активно запивая его чаем без сахара, чтобы хоть как-то перебить эту сладость. Непонятно повар ли не справился, или же я отвык от десертов, считая их всех переслащенными, но я сильно пожалел о заказе, лучше бы пожевал пресную лепешку.

Судьба, будто услышав мои рассуждения о сахаре, преподнесла мне «сюрприз». Когда я разглядывал задумчиво-печальное лицо официантки, ожидающей клиентов за барной стойкой, решив оставить эту наглую особу, столь активно старающуюся избавиться от меня, на телефон пришло сообщение: «Сегодня, клуб «Учгян», буду с нетерпением ждать тебя. Твоя Шекер».

Время не указано, но зная эту девушку, я уверен, что она будет там сразу после открытия.

К слову, «Учгян» новое место, открытое всего пару месяцев назад, но с первого дня имеющее огромнейшую популярность. Люди толпятся у входа за несколько часов до открытия, но привилегированные особы вроде Шекер попадают туда без проблем.

Клуб, представляющий из себя большую пирамиду, каждый миллиметр который украшен неоновыми лампочками фиолетового, красного или оранжевого цвета, это зависит от дня недели, расположен в нескольких минутах пути от кафе «Эдер».

Я не стал подзывать к себе красавицу, испытывающую ко мне отвращение, молча, оставил на столе желтую бумажку, представляющую собой пятьдесят лир, зная, что мой заказ это превышает. С некоторой тяжестью на душе покинул кафе, погрузившись в черный Ситроен, я направился к «Треугольнику», решив по дороге заехать домой и переодеться.

К тому, что меня отшила официантка, я отнесся с некоторой тоской, будто я растерял свои навыки обольщения, ни разу не подводившие меня, не сказал бы, что она приглянулась мне, во мне заговорил азарт. И если вчера уверенность переполняла меня, а вместе с ней и охотничьи повадки, то сегодня, уже сидя за столиком, наблюдая, как её изумрудные глаза взирают на меня с отвращением, хотя я и не уверен, что это было именно оно, всё желание исчезло. Поэтому приглашение в клуб меня взбодрило.

Мне не очень-то хотелось в очередной раз связываться с Шекер, для меня она довольно тяжелый человек, особенно если мы остаемся наедине.

В компании эта девушка всегда весела, активна и, пожалуй, посредственна. Её никто не может назвать скучной, она душа компании. Если кто-то в компании последовал своим безумствам, Шекер возглавит это движение. И всё же, не было в ней чего-то особенного.

Моя бывшая девушка, хоть и отношениями это назвать сложно, стройная, а из-за своих увлечений высохшая, и довольно красивая, была когда-то, если сейчас приглядеться к ней, можно увидеть пару кило дорогой косметики, умело наложенной визажистами. У неё черные волосы длиной до плеч, и голубые глаза, и это единственное, что хоть как-то запоминается в ней. Да, она привлекательна, уверена, интересна, но её лицо будто однотонное месиво, она однотипна, и единственное, что можно различить в ней, цвет глаз и волос.

На самом деле её имя Йетер, Йетер Кара, но она не была бы собой, если бы не просила всех называть её Шекер, что означает сахар. Она и впрямь сладкая, даже приторная, наверное, поэтому я и не переношу её, как и почти все сладости.

Единственное увлечение Шекер — это закидываться таблетками, о происхождении которых она и понятия не имеет, так же она не знает, что уже выглядит, как предпоследняя ступень перед падшей наркоманкой. Но стоит действию колеса пройти, так она слетает с катушек. Она может кричать, драться, плакать, рвать на себе волосы, и трястись. Многие её подруги ради прикола подражали ей, но ни с кем ничего подобного не происходило. Иногда мне кажется, для того чтобы ей стать собой, которую её видят окружающие, Шекер приходится закидываться всякой дрянью.

Она единственная наследница курортной империи господина Кара, но ни он, ни его супруга, понятия не имеют, что происходит с их дочерью, а она в то время прожигает их капитал в клубах или подобных заведениях.

Сегодня Учгян светился фиолетовым цветом, каждый раз от этих ламп у меня долго рябит в глазах, и то и дело пляшут темные пятна, дела были бы приятнее, если бы внутри всё не светилось синим цветом.

Шекер я увидел издалека, она пританцовывала с огромным бокалом, наполненным льдом и алкоголем, возле VIP-кабинок. Она обернулась и радостно помахала мне, я же удивился.

Ей следовало выбрать другое место для тусэ, при синем цвете вокруг глаз сильно выделились впадины, синяки, и торчащие скулы, а её руки, выглядывающие из открытого платья, были похожи на иглы, так же как и ноги.

— Привет, я так рада тебя видеть, — она прижалась ко мне, перед этим чмокнув меня, липкими, от яркого блеска, губами.

— И я. Ты вообще в порядке? — Спросил я, с беспокойством оглядывая её.

— Ты собрался опять читать мне лекции? Мне этого и на учебе хватает. Перестань, я позвала тебя, чтобы веселиться, — последнее слово она пропела, схватила меня за руку и повела к кабинке, сквозь толпы людей, заполонившие клуб в довольно раннее время.

В кабинке, которая по сути является небольшим залом, разместились: пара подруг Йетер, человек пять-шесть из компании в которой мы все общаемся, и братья Бетлюч, Озгюр и Джан.

Приподняв руку, чтобы поздороваться со всеми, я вновь обернулся к Йетер, задав ей вопрос:

— Анри ты не позвала?

— Он странный, ты должен был заметить, говорит как-то… Непонятно.

Говорить красноречиво, добавляя «старческие» словечки, как шутят Озгюр и Джан, отличительная особенность Анри. Он вырос без родителей, воспитывался бабушкой и дедушкой, господин Алькас профессор в нашем университете, а госпожа Дюзийдедоктор, переквалифицировавшаяся со временем в психолога.

Анри, воспитанный крайне образованными людьми, почитавшими культуру и науку, прожившими большую часть жизни во французской элите, и только к старости лет вернулись на Родину, являл собой образ такого же культурного человека.

Поэтому друг выражается правильнее нас, от этого его считают странным в больших компаниях, да и посещает он их редко, считая, что выпить с друзьями возле камина в загородном доме приемлемо, а вот слоняться по рассадникам инфекций нет. На выкидоны друга Джан часто говорит, что он в край «опенсионерился», и что ему самому пора сидеть с дедом на кафедре.

Где-то в глубине души я излагаюпочти так же как и он, только намного косноязычнее, но это только на уровне моих мыслей. В общении я стараюсь быть краток и понятен, и по возможности не отстаю от окружения. Наверное на наших с Анри разговорных манерах сказывалось воспитание старшим поколением.

— Не говори так про него. Он хороший, — попытался вступиться я за друга.

— И чего мне, всех хороших приглашать? В доброте посидим, только от тоски повесимся.

За этот вечер я прилично надрался, и происходящее помню только урывками. Помню, как вокруг меня крутилась Шекер, намекая на то, что нам пора бы и сойтись, помню, как начали ссориться подруги Йетер, имена которых за несколько лет я так и не запомнил, и как Озгюр вслушивался в каждое их слово, чтобы не упустить эту сплетню. И сразу после этого Озгюр, сидящий рядом со мной, пропал. Через минуту я заметил, что и Шекер больше не сидит на моих коленях, рассказывая мне какую-то ерунду, которую я через мгновение и забыл.

Мы с Джаном, который в этот вечер не выпил ни капли, так как завтра у них ужин с родителями невесты, переглянулись. Он тоже упустил момент, когда наши приятели исчезли, ведь был занят разговором с Таши о теннисе.

Не сговариваясь, мы вышли в общий зал, и попытались разглядеть друзей в толпе.

— Может они за выпивкой пошли? — Предположил Джан.

— Или Шекер и его окрутила, поняла, что со мной ничего не получится и перекинулась на другой вариант.

— От неё этого можно ждать, но Озгюр никогда бы не связался с твоей девушкой.

— Да уберегут меня Боги, от такой-то девушки.

Джан направился к коридору, ведущему к туалетам, и там, прямо под камерой обнаружилась наша пропажа. Увидев нас, они заскочили в туалет. Джан будто ополоумел, добежал до двери, сломал замок и ворвался внутрь. Не понимая, что он делает, я последовал за ним, на случай если он захочет придушить Йетер. Суть происходящего до меня дошла позже, чем до Джана, но от мыслительного процесса я мигом протрезвел.