(Не)идеальные отношения. Реванш (СИ) - Созонова Юлия Валерьевна

– А ты б завидовал, что ли, молча, Мир, – верчу в пальцах отобранные у какого-то сопляка чётки из янтаря и демонстрирую максимальное равнодушие, на которое только способен. Потому что в нашем кругу привязанность – это слабость. А привязанность к малообеспеченной сиротке – слабость вдвойне, которая если и выйдет боком, то страдающей от сплетен Беловой. Но никак не мне.

Я отвлекаюсь на сплетающиеся в запутанный клубок мысли и пропускаю тот момент, когда со звонким скрипом распахивается дверь лекционного зала и по чистой случайности пролетает в паре сантиметров от моего носа. А из неё гурьбой высыпают смеющиеся студенты, обсуждающие то ли студвесну, то ли очередное выступление наших несмешных горе-КВНщиков.

– Ой, – сдавленно пищит Ларка, когда толпа впечатывает её в мою грудь, и заливается алым румянцем, красящим неровными пятнами щёки.

– Привет, Белка, – я делаю два больших шага в сторону, удерживая лёгкую, как пушинка, девчонку на весу, и свободной рукой забираю у неё рюкзак, напрочь забывая, что Чадин пристально за нами наблюдает.

– Решил поиграть в рыцаря, Стрелец? Похвально, – ржёт во весь голос Мир и, многозначительно мне подмигнув, сливается с расползшимся по всему коридору потоком.

И момент очарования разбивается, мгновенно приобретая неприятные полутона.

– Отпусти, – Белова окатывает меня недовольством, плещущимся на дне васильковых глаз, и, предприняв несколько неудачных попыток выпутаться из объятий, устало выдыхает. – Паш…

– Чем меньше ты будешь брыкаться, тем меньше на нас будут обращать внимание, – озвучиваю прописную истину полушёпотом, невзначай задевая аккуратную мочку уха губами, и опускаю зардевшуюся девушку на пол, крепко прижимая её к своему боку.

Так мы и минуем сначала поворот к библиотеке, куда в прошлое наше занятие набились оголтелые болельщицы из группы поддержки, неизвестно что потерявшие в хранилище знаний. Затем так же уверенно пересекаем коридор, ведущий к столовой, где позавчера парни из футбольной команды не дали нам посидеть в одиночестве ни минуты. А потом выходим на крыльцо, встречаясь с вихрем морозного воздуха, бьющего прямиком в лицо и растрёпывающего Ларискины медно-русые волосы.

– Замёрзла? – мне отчаянно хочется снять с себя пальто и укутать в него застывшую рядом девушку, потому что её болоньевая голубая куртка кажется слишком тонкой. И я инстинктивно сжимаю хрупкие пальцы Беловой и тащу её за собой вниз по ступенькам. Намереваясь как можно скорее забуриться в какую-нибудь кафешку и заказать две чашки горячего вкусно пахнущего какао, способного отогреть и меня, и хмурящуюся Белку, постоянно кусающую нижнюю губу.

Мы ныряем в первую попавшуюся по дороге кофейню, расположившуюся на углу оживлённого перекрёстка, и занимаем свободный столик у высокого овального окна. И после беглого осмотра я нахожу, что качество заведения вполне приемлемое. Мягкие кожаные диваны молочного цвета, удобные кресла, россыпь тёмно-коричневых подушек и нарядные стеклянные фонарики на столах с зажжёнными свечами внутри. В общем-то, идеальная обстановка для романтического свидания, если бы мы сюда не учиться пришли.

– Нам, пожалуйста, две порции блинчиков с ветчиной и сыром, сэндвич с курицей, греческий, тирамису и два больших капучино с карамельным сиропом, – по мере того как я озвучиваю официантке не маленький заказ, Лариса мрачнеет и морщит лоб, вцепляясь пальцами в салфеточное полотно.

И я не без труда сдерживаю растущее желание встряхнуть девчонку и на весь зал проорать, что со мной она может не подсчитывать свои сбережения и не переживать о том, хватит остатков её зарплаты то ли на поздний обед, то ли на ранний ужин или нет. Господи, как же с ней сложно-то, а.

– Белова, в моем мире мужчины угощают своих спутниц независимо от того, испытывают они к ним дружеский интерес или какой-то иной.

Ответом мне служит гробовое молчание и возмущённое Ларкино сопение, недвусмысленно намекающее, что я снова ляпнул что-то не то. И, наверное, стоило сказать Белке, что мне приятно ухаживать именно за ней, но с этой странной первокурсницей я почему-то впадаю в конкретный ступор и вместо комплиментов горожу что-то несуразное, и отдалённо не напоминающее изящное обольщение.

– Ваш кофе, – официантка в форменной рубашке кипенно-белого цвета возвращается очень кстати, избавляя меня от необходимости сглаживать неловкость и прояснять свои намерения относительно Беловой. Тем более что я и сам в них до конца не уверен.

И мы с Ларисой синхронно утыкаемся носами в глубокие керамические кружки с изображением сонной совы на боку и не отрываем глаз от бежевой поверхности, как будто там сагу «Звёздные войны» транслируют, ей-богу.

– Сколько я тебе должна? – упрямая Белка продолжает ходить по тонкому канату моего кончающегося терпения, так что я отставляю свой капучино в сторону и, обогнув стол, усаживаюсь рядом с притихшей девчонкой.

Цепляю её подбородок двумя пальцами и зависаю на блестящих васильковых глазах, гадая, чего мне хочется больше. Придушить их обладательницу или впиться болезненным собственническим поцелуем в приоткрытые губы, измазанные крошками шоколада…

Глава 7

Белка

Пальцы на моём подбородке держат крепко и властно. Обжигают, клеймят и соблазняют поддаться внезапному безумному порыву. Забыть, где мы и перечеркнуть ту пропасть, что разделяет нас в обычной жизни. И я впервые не знаю, что делать, как реагировать и что говорить, разом растеряв все правильные слова и неоспоримые аргументы. В моей голове наступает блаженная пустота, вакуум, где нет места разуму и логике, а на языке оседает вкус горького шоколада пополам с ноткой цитрусовых, окружающих нас.

Я судорожно вздыхаю, роняя глухо и почти неслышно:

– Паш…

– Что?

В его голосе десяток невысказанных вопросов, но я не знаю, что мне сказать. И замираю под его стремительно темнеющим, пугающе серьёзным взглядом, в котором хочется утонуть. Испытывая иррациональное чувство ненависти и потери, когда подоспевшая официантка расставляет наш заказ на столе.

– Ешь, Белка, – наконец, выдыхает Стрельцов, возвращаясь на своё место. И я глотаю ком разочарования, подкативший к горлу, утыкаясь носом в свой то ли поздний завтрак, то ли ранний ужин. Ругаю себя последним словами, напоминаю себе все «почему нет» и всё равно чувствую себя неуютно от осознания того, насколько мне нужен был этот поцелуй. Несостоявшийся. Глупый. Неуместный. Неправильный.

Необходимый как воздух…

Мысль кажется дикой и совершенно нелепой. Но пальцы машинально касаются губ, проводят по нижней, а я не замечаю чужого пристального взгляда. И вздрагиваю, когда Стрельцов с громким стуком ставит на стол полупустую чашку из-под кофе и срывается с места, скрываясь за входной дверью и оставляя меня одну.

Я криво усмехаюсь, глядя на пустое кресло напротив и чувствую, как по венам растекается горький яд осознания и порядком уже опостылевшей правды.

Популярные мальчики не встречаются с такими, как я. Мы из разных миров, разных Вселенных, как бы пафосно это ни звучало. И на что я только надеюсь, раз за разом поддаваясь чужим прихотям, подчиняясь чужим желаниям?

На что?

Вопрос немым укором повисает в воздухе, оставаясь без ответа. Я тихо вздыхаю и достаю из рюкзака свой простенький кошелёк. Пересчитываю имеющуюся наличность и понимаю, что в ближайшие пару недель питаться буду только лапшой быстрого приготовления. Но всё же вытаскиваю деньги и оставляю их на столе, так и не притронувшись к аппетитно пахнущим блинчикам. Накидываю куртку и спешно покидаю кафе, глотая неизвестно откуда взявшиеся слёзы и смахивая их дрожащими пальцами. И в десятый, сотый раз зарекаюсь не встречаться со Стрельцовым. Даже просто так. Даже случайно.

Ноги сами несут меня в сторону пешеходного перехода. Наверное, там горит зелёный, я не обращаю внимания на вечно мигающий светофор. И делаю первый шаг на дорожное полотно, вздрагивая от яростного, гневного крика за спиной: