Я тебя уничтожу (СИ) - Чащина Евгения
Я проснулась от того, что мне жарко. Чьи-то руки настойчиво ласкают моё расслабленное тело. И губы, чужие губы всасывают поочередно соски, короткими поцелуями опускаются к животу, к чувствительной точке между ног. Язык штурмует мой клитор, а руки сжимают бедра.
Я боюсь дышать, боюсь шевелиться, боюсь открывать глаза. Боюсь увидеть того, кто делает это со мной. Боюсь, что он увидит, что я уже не сплю и реагирую. Я реагирую и это так стыдно!
Меньше всего на свете я хочу показать своему мучителю, что хоть одно его прикосновение мне нравится. Но я не дура и всегда честна сама с собой, и этот мужчина прекрасно знал каждую точку на теле, каждый поцелуй и движение языка он совершал с одной целью — выбить из моего тела одобрение того, что он делает.
Было мучительно трудно сдерживать стоны, когда наглый язык, прекрасно знающий, как доставить удовольствие, касался каждой чувствительной точки. Когда к нему присоединились пальцы, я от неожиданности громко простонала в ещё спящем доме. Не открывая глаз, почувствовала кожей ухмылку мужчины. И это меня убивало. А потом его губы присосались сильнее, а пальцы трахали грубее и настырнее. Я вся горела от этих прикосновений, прижимала ладонь к губам, подавляя предательский всхлип. И как я не старалась заставить себя переключиться, не реагировать, волна болезненного удовольствия была всё ближе.
И тут меня осенило. Нужно открыть глаза! Если я увижу его красивое, отталкивающее лицо, нега и дурман уйдут.
Я распахнула глаза и встретилась взглядом с потемневшим от страсти взглядом мужчины, и именно в этот момент меня накрыл мощный, болезненный, оглушительный оргазм. Я чувствовала, как тело содрогается в новых для меня ощущениях, испытывает кайф. Я дала этому извергу то, чего так боялась: свою полную капитуляцию, поражение. И он, возвышаясь надо мной, наслаждался победой. Мне хотелось провалиться сквозь эту кровать от злости, обиды и стыда.
— Маленькая нехочуха получила удовольствие?
Камаев взял мой подбородок своими пальцами и заставил смотреть в глаза. Оскалился, считывая остатки моего вожделения на лице.
— Продолжим?
Смотрю ему в глаза с бешенством и ненавистью.
— Что ты хочешь, чтоб я сказала? Возьми меня, мой жеребец? Что я хочу тебя? Не будет этого. Ты хорошо работаешь языком, это была реакция сонного организма. Я не хочу тебя. Я боюсь тебя, ты мне омерзителен!
— Проверим ещё раз? — ехидно скользит взглядом по груди, вниз, второй рукой касаясь моих скадочек.
Как же он меня бесит! Эту ухмылку хочется навсегда стереть с его красивого лица.
И я затеваю рисковую игру.
— Хотя о чём это я? С каких пор мои желания тебя волнуют?
С вызовом расставляю ноги, вижу, как дёрнулся его налитый толстый член.
— Ни в чём себе не отказывай.
Он хмурит брови и отпускает меня. На лице Камаева застыла гримаса гнева смешанная ещё с чем-то непонятным. Он сваливается на спину, шумно выдыхает и трет руками лицо. Я думала на этом всё, но он резко поворачивает голову ко мне, ладонью хватает мою голову и целует до боли, до полного отсутствия воздуха в наших легких.
— Ты мне сейчас нужна, девочка, — тянет меня к себе на грудь, заставляет лечь сверху, руками сжимая бедра.
Я внимательно наблюдаю за его действиями и мимикой, считывая его настроение, и вдруг понимаю, что ему страшно. Ему страшно и он один.
Только вот мне тоже страшно. И я в спальне с мужчиной, который не может определиться, тварь я, шлюха или девочка. В доме фиг пойми на каком отшибе, окруженная его бойцовскими псами. И охраной, которая может пустить меня по кругу, в случае, если их пахан останется недоволен.
После нескольких эпизодов вчерашнего вечера и ночи я верю, что он не врал и так оно и будет, стоит мне рыпнуться.
Агрессия всегда порождает агрессию. Сейчас он не агрессирует, и мой огонь притупился, давая размышлять здраво. Включая на всю мощь механизмы самозащиты.
В очередной раз ублажить хозяина дома или оказаться с его псами? Выбор, кажется, очевиден.
Он в очередной раз наблюдает за моей внутренней борьбой, пока я лежу на нём и пристально смотрю ему в глаза. Тяжко вздыхаю. Присаживаюсь, разглядывая мощное тело, оказавшееся подо мной. Эта поза даёт обманчивое ощущение собственной власти над огромным мужчиной. Мозг почему-то вспоминает Игру Престолов, хотя в моей жизни настали страсти не меньше сериальных. Именно в этой позе объезжала своего Кхала Кхалисси. Именно так она положила огромного, злобного варвара к своим ногам. Что если?..
Голова соображает, а ладони уже взялись за дело. Подушечками пальцев провожу по стальному, накаченному прессу. Его мышцы словно высечены из камня, все кубики играют при каждом его движении. Я, правда, не видела никогда таких мужчин вживую, и зрелище было завораживающее.
Ещё он был очень красив. От этого только хуже. Такой красавец и такой подонок.
Я старалась не смотреть ему в глаза, чтоб он не считывал мои мысли. Ладони скользнули вверх по груди, коснулись пульсирующей венки на шее, на секунду подарив соблазн придушить его. Но не моим слабым ладоням тягаться с этой толстой, тугой шеей, слишком мало каши ела.
Пальцы скользнули выше, очертив волевой подбородок и скулы, коснулись чувственных губ прежде, чем один нырнул внутрь его горячего рта. Я почувствовала, как вмиг свело низ живота, когда он пососал мой палец, и вспыхнула, вновь преданная собственным телом.
Я не знала, что я — извращенка, и что, оказавшись в такой ситуации, смогу возбуждаться вообще, но он был прав. Чёрт бы его подрал. Он был прав, он заводил меня.
Огромный, каменный член скользнул в меня так легко, что мне стало стыдно за своё тело и всю эту влагу, которая сдавала меня с головой.
Благо, что его утробный стон перебил мой, потому что даже я чувствовала, как тесно и узко ему там. И я подалась бёдрами вперёд, приподнимая и опускаясь, объезжая его, как дикую лошадь, внимательно наблюдая за его реакцией. Смотрела, как он от удовольствия закрывает глаза, как сжимает до синяков мои бёдра.
В какой-то момент я так залюбовалась этой странной картиной, что упустила, как он дёрнулся, чтобы привстать, явно намереваясь сменить позицию. Вот ещё!
— Нет, — рыкнула как тигрица, с силой надавив ладошками ему на грудь и повалив его, слегка ошалевшего от такой наглости, в подушки, — я сверху.
7
Задвигала бёдрами сильнее, яростнее, увлечение танцами и выносливые ноги отработали своё — мышцы горели, но мне удалось довести его до такого же оглушительного оргазма, как он довёл меня своими пальцами и языком. Сама кончила следом, понимая, что потерялась в процессе, и он меня слишком затянул. Всё слишком возбуждало и заставляло терять связь с реальностью. Прикрыла глаза и обессилено рухнула на грудь Камаева, сжимая ногами его бедра.
Дышит часто, пальцами перебирает волосы, а потом неожиданно сильно сжимает руками, до боли, что дышать сложно.
— Теперь я понял, что все твоим бывшим нравилось в тебе, огонёк.
Сваливает меня на спину, припадает губами к пульсирующей венке, жадно присасывается.
— Таких, как ты, всегда мало, сколько бы не брал.
Он рычит, болезненными поцелуями покрывая мою грудь, кусая соски, кожу.
— Нам нужен душ, кофе и еда.
Сваливается на спину и рычит, вновь потирая неотоспавшиеся глаза. Сползает с кровати, тянет меня за ногу на себя, подхватывает и несет в душ.
Я слушаю и не возражаю. А в чём смысл? Одно лишь моё нахождение здесь кричит о том, что никому не нужна моя правда, а нужно лишь, чтобы я подтвердила, что жарко сосала водителю во время движения. Я. Дочь водителя. Сама водитель.
Я не представляла, как буду врать следователю, но понимала, что совру. Я дам этому чёрту то, что он хочет, только чтобы он выпустил меня. Я не знаю, как буду смотреть отцу в глаза, когда он вернётся из рейса, но плевать. Я в принципе не знаю, как буду смотреть ему в глаза после всего произошедшего. После того, как меня имел, как хотел, почти его ровесник, и я дарила ему оргазмы.
