Нина Леннокс - На осколках прошлого

— Наконец-то, Вы проснулись. Как Вы себя чувствуете?

Нет, нет, нет. Только не он.

— Где… где я? — только и смогла, испуганно проблеять я.

Видно, с похмелья, голос меня не слушался, а голова — так, тем более.

— В моём доме, — спокойно, как будто это само собой разумеется, ответил Майкл.

— И что я здесь делаю?

Пожалуйста, скажи, что я умираю. Только не говори, что трахаюсь.

— Вообще-то, вчера Вы завалились ко мне в дом со словами «задолбала сука-жизнь, хочу забыться, плевать на всё». Что-то в этом роде. А сейчас, вроде как, просто валяетесь,— сказал он, пожав плечами.

— И… как, забылась?

— Не знаю. Вам видней. Но мне такого шанса Вы точно не дали. То ещё просили выпить, то орали, какие мы мужики сволочи, а под конец, упав на кровать, захрапели. Теперь я понимаю, почему женщины вечно упрекают мужей в храпе.

О, нет. Ну, я и дура. Уж, сорвало тормоза, так сорвало.

— Простите меня. Умоляю. Я не знаю, что на меня нашло, правда.

— Всё хорошо. Вам надо в ванную. Я провожу. Давайте руку.

Он протянул мне руку. Свою сильную, мужскую руку, а меня хватило только на то, чтобы шарахнуться в сторону и чуть ли не зашипеть. Похожей рукой, только грубой, с мозолями, я когда-то получала по лицу от отца. Отец уже давно не появлялся в моей жизни. Хоть бы спился, наконец-то, и сдох. Его руки навсегда оставили свои уродливые отпечатки на моей коже. Не забыть никогда… Майкл был ни при чем, но это была мужская рука, а значит, и она могла ударить.

— Ники, я Вас ни за что не обижу. Не надо меня бояться.

Так же говорил и он. «Не надо меня бояться, девочка. Иди сюда, не убегай. Всё равно поймаю». Гребаные воспоминания были просто несовместимы с алкоголем. Я напиваюсь — прошлое бросает на шею удавку. Я просыпаюсь — удавка почти меня задушила. Паника разлилась по венам, кровь начала с удвоенной силой очищаться от алкоголя.

— Отпустите меня. Пожалуйста. Что Вам надо? — Я смотрела на него с таким страхом и мольбой, что он, наверное, больше не сомневался в моей неадекватности. Но, черт возьми, было реально страшно. Отец бы оставил на мне не один отпечаток своей ладони за то, что я напилась.

— Ничего. Ники, что случилось?

— Отойдите. Мне нужно срочно в ванную.

И скажу, это было круто. Как я стартанула от него. Зацепилась ногой за одеяло, не удержала равновесие и, в итоге, растянулась прямо перед его ногами. Хм… красивые у него тапки.

— Ники, валяться у меня в ногах абсолютно не обязательно. Я и так дам вам доступ к ванной.

Провал. Позор. Крах. Фиаско. Так, стоп, словарь синонимов мне сейчас вспоминать ни к чему. Остановимся на слове «позор». Оно больше всего подходит. И кто я теперь в его глазах? Невменяемая алкоголичка с явными отклонениями. Дура, которая не может скоординировать свои движения, пугается мужской руки и не умеет пить. Шикарно. Просто, леди из высшего света. Кое-как я, всё-таки, поднялась, добралась до ванной и сделала самое страшное — сняла трусики. Господи, если я с ним переспала, это конец. Нет, слава Богу, нет! Я — всё та же вечная девственница. Радости моей не было предела. Трусики я вернула на их законное место, охранять объект государственной важности, и нарекла их «счастливыми». Раздался стук в дверь.

— С Вами всё в порядке?

— Да, конечно. Я только что, перед Вами, в очередной раз, опозорилась после того, как напилась вчера до бесчувствия. Всё отлично, всё в порядке вещей. А, и ничего страшного, что я знаю Вас всего лишь два дня.

— Всё хорошо. Мне даже понравилось о Вас заботиться.

И тут я вспомнила, что у него уже есть, о ком заботиться. Наверняка, какое-нибудь сисястое недоразумение его уже заждалось, пока он тут носился со мной. Не то, чтобы я страдала от комплексов… Красоткой я себя никогда не считала, но что-то во мне, определённо, было. Особенно сейчас. Спутанные клочья волос, глаза, как у панды, из-за размазавшегося макияжа, и лицо цвета, не будем говорить, чего. Еще и улыбка Джокера. Супер. О, расчёска! Удача была на моей стороне. Интересно, чья это расческа?

— Майкл, могу ли я взять расчёску Вашей девушки?

— Конечно, берите. Я думаю, она не обидится.

Ну да, конечно. Ты просто выкинешь эту расчёску, и всё. Уверена, баб он водит сюда каждый день. Потаскун и бабник. Бабник и потаскун.

— Потому, что у меня её нет.

Ой. То есть, я хотела сказать… Конечно, не обидится, ведь её нет. Нет! Это же классно. В этот момент я поняла, какие па вытанцовывала внутренняя богиня Анастейши. Сейчас просто все оттенки розового наполняли мою душу. Кросс, и чему ты так радуешься? Забудь. Забыла, что ли, о расстоянии от Земли до Юпитера? Так вот, Майклу никогда не долететь до твоей Земли. Увы.

— Хорошо. Я выйду через пять минут.

В конце концов, волосы снова стали цвета тёмного шоколада, глаза — светло-карими, а лицо приобрело свой естественный цвет. Ура! Человек во мне победил беспробудную пьянь. Упс. А где же моя одежда? Надеюсь, я её вчера не порвала в порыве алкогольной страсти, как обезумевшая самка кролика?

Я вышла, завернувшись в полотенце. И плевать, что я была в белье.

И снова этот смех. И пульсация внизу живота. Бабочки, умрите! Умрите, я сказала. Задохнитесь, отравитесь алкогольными парами моей крови, подавитесь моей радостью, но умрите!

— У Вас такое сексуальное платье. Махровое, с бахромой, того и гляди, слетит. Мне нравится. — Он улыбался, как осел из «Шрека», во весь рот.

— Да прекратите, Вы. Лучше скажите, где моя одежда?

— Вот она.

Передо мной лежала пара узких джинсов Левис, майка Эмпорио Армани, кроссовки Найк и куртка, выбивающаяся из общей массы, — косуха Ив Сен-Лоран.

— Что это? Где мои вещи?

— Ваши вещи, то есть, платье, отправлены в помойку, и ботильоны туда же.

— С какого… То есть, почему?

— Вам деликатно ответить, или как?

— Можете не церемониться, не маленькая девочка.

Я их точно порвала. Точно, домогалась его.

— Вы их заблевали. Как и мою машину. Заметьте, я не заставляю Вас её чистить. Оцените моё великодушие.

Уф, слава Богу. Хвала всем, кто уберег меня этой ночью от секса и дальнейшего сексуального позора.

— Просто прекрасно, — сказала я с таким воодушевлением, что у него от удивления расширились глаза. — Но и Ваши вещи я надеть не могу. Моя одежда была в десять с половиной раз дешевле. Я не могу это принять.

— Нет, можете, за небольшую услугу взамен.

— Какую, интересно? Рабство на неопределённый срок?

— Только, если Вы сами его предлагаете, на добровольной основе. А мне нужен ещё один ужин-реванш.

— Но, ведь Вы обещали, что отстанете.