Татьяна Герцик - Самое ценное в жизни
Тело внезапно вытянулось, как перед прыжком в неизведанное, подобралось и застыло в тягостной неподвижности, не собираясь повиноваться хозяйке. У нее возникла абсурдная уверенность, что в эту минуту что-то произошло, причем настолько значительное, что в ее жизни ничто больше не будет так, как прежде.
Его глаза странно зажглись, остановившись на ее губах, и ей показалось, что сейчас он подойдет к ней вплотную и поцелует, не обращая внимания на окружающих. Она рывком выдернула себя из странного транса, испуганно отшатнулась и отругала за излишнюю впечатлительность. Наверняка у него и в мыслях не было ничего подобного. Вот фантазерка!
Он прекратил озабоченное созерцание девушки и перевел ставший странно напряженным взгляд на ее спутника. Весомо разрешил, не делая лишних движений, будто экономя силы:
– Если вам нужен картофель, можете сами затарить его в мешки и взвесить на грузовых весах. Кузьмич вам поможет. Но предупреждаю – здесь не магазин. Пара килограммов туда-сюда – это нормально.
Мужики закивали головами, соглашаясь с ним, и даже толстый начальник не собирался оспаривать его слова.
Дядя Костя, уже отчаявшийся разжиться дешевой картошечкой, подскочил на месте и сразу взял быстрый старт, лишь кивнув на прощанье головой. Он считал, что добился справедливости сам и благодарить за это некого. Татьяна замешкалась, не понимая, что ее здесь держит, и снова взглянула на мужчину. Он смотрел на нее тяжелым сумрачным взглядом, что-то прикидывая. С трудом вырвавшись из-под гипноза его настойчивых серых глаз, она, исправляя недостатки воспитания своего водителя, быстро пробормотала ничего не значащие слова пустой благодарности, резко развернулась и стремительно побежала следом за Константином Ивановичем.
Невольно дернувшись в порыве отправиться за ней, мужчина своевременно вспомнил о своем долге руководителя и повернулся к собеседникам.
Быстро указал:
– Ну, что же, всё решено, давайте работать!
Толстый хотел что-то возразить, но он властно прервал:
– Хватит, Иваныч! Все знают, что болтать ты любишь больше, чем работать. Что делать, ты слышал, давай действуй!
Мужчины шумной толпой вывалились из домика, на ходу обмениваясь мнениями. Большинство подходили к поджидающим их одинаково потрепанным УАЗикам, садились за руль и разъезжались в разные стороны.
Не обращая внимания на царившую кругом суматоху, дядя Костя вытащил из багажника шесть штук вместительных матерчатых мешков и стал по очереди набивать их под завязку. Картофель был отменный – сухой, чистый, в меру крупный, приятно округлый, с прозрачной, еще молоденькой кожицей. У хозяйственного Константина Ивановича даже глаза заблестели от удовольствия.
Татьяна стояла неподалеку, наблюдая за погрузкой. Внезапно вздрогнула, почувствовав, что рядом кто-то стоит. Не оглядываясь, поняла, кто это. Казалось, у нее внезапно прорезался третий глаз или взыграло внутреннее чутье. Душа томительно заныла, с каждым мигом всё сильнее и сильнее страшась чего-то огромного, непонятного и угрожающего, что несла с собой эта неслучайная повторная встреча. Сразу захотелось убежать без оглядки. Представив, как она будет выглядеть, скача по дороге, как испуганный кролик, мрачно усмехнулась. Никогда с ней ничего подобного не было. Почему одно только присутствие этого человека рождает в ней такое странное чувство? Обхватив себя руками, с трудом заставила тело не двигаться.
Помолчав, натужно дыша ей в затылок, мужчина, казалось, через силу спросил, как ее зовут. Решив, что в безобидном вопросе ничего страшного нет, и никакого криминала не будет, если она ответит, тихо произнесла:
– Татьяна.
Он подвинулся еще ближе, почти касаясь ее плеча широкой грудью. Негромко представился:
– Владимир! – и тут же требовательно спросил: – Вы замужем?
Вместо того, чтобы сказать ему, что это не его дело, как она и ответила бы любому другому, сунувшему свой длинный нос в ее личную жизнь, послушно выдохнула, не понимая, откуда в ней такая покорность:
– Нет, уже нет… – И почти робко спросила, решив, что теперь и она имеет право на такой же вопрос: – А вы?
Он огорченно замялся, не желая оттолкнуть ее честным ответом. Сразу всё поняв, она бесстрастно заметила, чувствуя, как разочарование захлестывает сердце:
– Что же, говорить больше не о чем.
Владимир порывисто взял ее за руку, собираясь что-то сказать, но замер от охватившего его страстного томления, глядя в ее бледное лицо и не в силах собраться с мыслями. Она тоже оцепенела. От его руки по ее напрягшемуся телу побежал электрический разряд, свел в томительный комок мышцы живота и остановил сердце. Отдернув руку и низко склонив голову, она постаралась вырваться из окутавшей ее пелены чувственного наваждения.
Прерывисто вздохнула, тщетно силясь восстановить самообладание. Что это с ней такое? Зачем ей это надо? Уйти немедленно! Но ноги, приросшие к земле, идти никуда не хотели.
Собравшись с духом, подняла взгляд и с подчеркнутым осуждением посмотрела ему в вопрошающие глаза. Он был растерян и обеспокоен. Татьяна заметила, как у него на щеке несколько раз подряд дернулся нерв. Он растер щеку, снимая нервный тик, и обескуражено развел руками, не пряча свою раздвоенность. Медленно признался, с трудом преодолевая внутренний разлад:
– Не знаю, что со мной такое, обычно я вовсе не такой. Никогда ни с кем знакомиться желания не возникало. Но вы – другое дело. Почему-то отчаянно не хочется вас отпускать. – И с напором попросил: – Скажите, кто вы, и где живете. Я вас обязательно найду!
Она отрицательно мотнула головой, с трудом отводя глаза от его пылающего взгляда.
– Ни к чему всё это. У вас наверняка и ребенок есть…
Он кивнул, с болью глядя на ее мгновенно замкнувшееся лицо.
– Дочка.
У Татьяны в голове мелькнула ледяная мысль – еще один ловелас на ее жизненном пути! Отвернулась и прошипела сквозь стиснутые зубы, чувствуя что-то вроде отчаяния:
– Вот видите!
Он болезненно втянул в себя воздух. Наклонившись, жестко спросил:
– Вы хотите, чтобы я вас умолял?
Она отшатнулась от него, встревоженная не столько ожесточением, прозвучавшим в его голосе, сколько гадкими мыслишками, мелькнувшими в собственной голове: а почему бы им и не познакомиться поближе, тем более, что их так тянет друг к другу? А что он женат, так ведь жена не стена, это всем известно. Так поступают все, когда-то это проделали и с ней. Почему она не может ответить судьбе тем же? Но тут же ответила этой незнакомой ей безнравственной Татьяне: я просто хочу себя уважать! С тихой безнадежностью, рвущей сердце, ответила:
– Ничего я от вас не хочу!