Дарья Волкова - Малыш, который живет под крышей (СИ)
— А в каком звании Кира Артуровна? — молчать было странно.
— В гражданском. Где там твои анекдоты, Максимилиан Валерианович?
* * *Город встретил их дождем и рассосавшимися к вечеру воскресенья пробками.
— Тебя по тому адресу, что в паспорте?
— Угу. На Васильевский.
Уже минут пять, пока машина ехала в сторону Благовещенского моста, Макса грызла мысль. А если Яночке хватило ума не поехать к нему? Вот приедут они сейчас к его дому на Шестой линии, а там нет никого. А он ведь денег Кире должен. А какие деньги, если там не будет Яночки? Ключей-то у него нет.
Облегчение, когда он высмотрел свои окна на шестом этаже с зажженным светом, было практически физически ощутимым. Ну, вот, невыполнимая миссия исполнена. Человек, выброшенный из машины на трассе «Е-95», вернулся домой. Сам. Злой.
— Вторая парадная. Ага, здесь. Я быстро.
— Подожди, — Кира приподнялась на сиденье, достала из заднего кармана его паспорт. Слегка изогнутый, принявший форму девичьей попы — как некстати подумал Макс. — Держи.
— Но… деньги…
— Надо доверять людям. Давай, шуруй за деньгами, МалЫш. Одна нога здесь, другая там. А то я так устала…
— Я сейчас.
* * *— Макс! — Яночка кинулась к нему на шею. — Я так переживала! Так переживала, ты не представляешь! Прости меня, я…
— Где мой бумажник? — убрал ее руки со своей шеи.
— Зачем тебе бумажник? Ты что, думаешь, я тебя ограбила, что ли? Макс, ты совсем с ума…
— Где? Мой? Бумажник?
— Да вон, на полке! Макс, что происходит? Ты… с тобой все…
Макс не слушал. Молча забрал кошелек, ключи. И вышел, от души хлопнув дверью. А серого «субаря» у парадной не оказалось.
Странно все это. Макс сел на мокрую лавочку, даже не поморщившись холоду деревянных плашек. Дождь едва капал.
Нет, ну странно, правда же. Паспорт отдала. Денег не дождалась. Зачем? Почему? Где логика? И откуда это нелепое чувство разочарования? А, впрочем, баба с возу — кобыле легче. И три тысячи сэкономил.
Макс поднялся со скамейки. Ладно, это все уже в прошлом и пустяки. Главное — он дома. И сейчас кое-кто будет перед ним извиняться. Потом еще раз извиняться. А потом кое-кто упакует свои вещи и свалит из его квартиры. Но это уже — завтра. На ночь нет никакого желания скандал устраивать. Сейчас — горячая ванна, ужин и минет. Да, именно в такой последовательности.
* * *— Наелась?
— Да, мам, спасибо, — Кира отодвинула тарелку с остатками противоречащего всем нормам здорового питания позднего ужина.
— Слушай, Кира… — Раиса Андреевна забрала тарелку, заменила ее чашкой. — Зеленый?
— Угу.
— Так вот, Кирочка… А что там тот молодой человек в машине? Максим, кажется?
— У него дурацкое имя — Максимилиан. Да высадила его у подъезда, денег… денег он сразу дал. Так что все «ок».
— Телефонами обменялись?
— Мама!
— Что — «мама»? Ты же сама сказала — архитектор, холостой, симпатичный…
— Симпатичный — это он сам про себя так сказал!
— Так что — урод?
— Да нет, в принципе, — Кира пригубила чаю, вздохнула. — Обычный. Нормальный. Глаза зеленые.
— Вооот! Глаза рассмотрела! Значит, понравился.
— Ничего он мне не понравился. И у него девушка есть.
— Девушка — не стенка. Отодвинуть можно.
— Мама, ты…
— Что — «я»?! — Раиса Андреевна встала за спиной дочери, принялась легко массировать плечи. А потом наклонилась и заговорила негромко, в темноволосую макушку. — Кирюш, у тебя тридцатник не за горами. В твои годы у меня ты уже в школу ходила.
— Мама, сейчас другое время.
— Время другое, а люди — те же. Ты у меня — умная, красивая, порядочная девочка. Тебе положено быть замужем.
— Так то порядочным положено…
Слова Киры прозвучали тихо. Но Раиса Андреевна расслышала их очень хорошо. Пальцы ее сжались на плечах дочери.
— Кирочка, доченька, ты вбила себе в голову какую-то ерунду. То дело прошлое, давным-давно быльем поросло, да и…
— Мам, я спать пойду, ладно? Завтра вставать рано.
— Да выспалась бы с дороги. Ты же человек не подневольный, как я. Чтобы «от» и «до», и по звонку.
— Воли у меня тоже не так уж и много — вон хоть у Оксаны поинтересуйся. И потом, у меня завтра сделка в десять. На Выборгской.
— Ну, тогда иди, конечно. Отдыхай, хорошая моя. И не придумывай себе глупости.
— Спокойной ночи, мам.
Объект второй. Васильевский остров
Вообще-то, мне бы больше хотелось иметь собаку, чем жену.
— Чего это мы такие грустные, Максимилиан Валерианович? — Костя спросил, не оборачиваясь, рисуя маркером что-то невидимое Максу на напольной доске. Как диагноз «грустный» поставил — непонятно.
— Я не грустный.
— Ты из-за встречи в Москве расстроился, что ли? — упорно допытывался Костя, все так же занимаясь невидимым художеством. — Да не бери в голову. Сразу было понятно, что так просто они не клюнут.
— Я лично считаю, что результат встречи скорее положительный, чем отрицательный. Есть там перспективы, — Макс развел руки, поднял вверх и потянулся.
— Вот и я так считаю! — Костик, наконец-то, обернулся. — Так что тогда с настроением, шановный пан?
На доске за спиной Кости красовался заяц. Этими зайцами — однообразными и страшными до невозможности Драгин просто изводил своего партнера и совладельца архитектурно-строительного бюро «Малыш и К». Макс и рисовал, и чертил прекрасно — образование обязывало. А Костя умел выбивать деньги из банков, чуять своим длинным носом выгодные проекты и рисовать страшных зайцев.
— Да не выспался просто, — Макс демонстративно зевнул.
— Ай, Яночка, ай баловница.
— Баловница — не то слово.
Костя нахмурился мрачному тону друга и отсутствию реакции на очередного зайца.
— А ну-ка, выкладывай. Поругался с Яночкой?
— Нет. Не поругался. Яночка сегодня утром получила команду «С вещами на выход».
— Вон оно что… — Костя сел к столу и подпер ладонью щеку. — Суров ты, царь-батюшка. Чем не угодила?
— Всем, — лаконично ответствовал Макс. — Достала.
— Ага-ага… — Дрыгин взъерошил волосы на затылке. — Чую, был поставлен ребром вопрос: «Или я веду ее в ЗАГС, или она ведет меня к прокурору».
— Без «или», — Малыш пружинисто встал, подошел к окну, отвел в сторону жалюзи. — Пусть валит на все четыре стороны и ищет достойный экземпляр для осчастливливания. Я — пас.
— Радикально.
— Честно, — Макс обернулся. — Я попробовал. Мне не понравилось жить с кем-то. Особенно если этот «кто-то» маниакально хочет за меня замуж. Не мое. Я лучше один.
