Екатерина Вильмонт - Трепетный трепач

— Какая у тебя чудесная мама! — искренне сказала я, когда мы шли домой. — Почему ты с ней не ладишь?

— Она слишком легкомысленное создание. И это еще мягко сказано, — пробурчал он. — Но если ты хочешь с ней общаться, ради бога. Только без меня, ладно?

И мы стали общаться. Без него. Она очень нежно ко мне относилась. А как она была счастлива, когда родилась Катька! Учила меня всему, помогала по мере сил, но через полтора года вдруг выскочила замуж за овдовевшего друга юности и уехала с ним за границу. Первое время еще писала мне, а потом перестала. Мы только изредка созванивались.

— Я же предупреждал, что у матушки легкость в мыслях необыкновенная, — констатировал муж. — Ах, я хочу внучку! Ах, какое счастье наша Катька! И вдруг вильнула хвостом… Теперь ты меня понимаешь?

— Знаешь, Дим, будь твоя мама другой, она бы очень страдала из-за твоего отношения…

— Будь она другой, и отношение было бы другим.

— А разве нельзя любить маму просто за то, что она твоя мама?

— Наверное, можно, но у меня не получается.

А маленькую Катьку он как будто бы обожал. Возился с ней, гулял, тетешкался.

А потом погибла Инка и ее муж. И маленький Гришка остался один. Ну разве могла я не взять его? Поначалу Димка молчал, не возражал, потом как-то сорвался, наорал на меня. Я зашивалась и упустила из виду какую-то его мелкую просьбу. А он заорал, что в доме стало невозможно жить, а работать и подавно! Это был только первый звоночек. Потом эта тема стала возникать постоянно. Он куда-то уезжал на месяц, иногда на два, Катька скучала, а я отдыхала душой. Но через полгода он вдруг заявил, что уходит. Он, мол, любит и меня и Катьку, но двое детей в доме для него непереносимо, и ушел. Как выяснилось, ушел к красивой молодой актрисе. С тех пор у него этих актрис сменилась уже целая вереница… А он стал модным писателем. Иногда, не часто, появлялся на телеэкране. Давал интервью в журналах, номинировался на «Букера», вошел в шорт-лист, но премию не получил. Думаю, его это больно уязвило. А впрочем, бог с ним!

…Как-то вечером я решила пойти в магазин на соседней улице. Он недавно открылся и кто-то из соседей говорил, что там очень свежие продукты. Мне этот магазин категорически не понравился, там все было, может, и свежее, но выглядело как-то неаппетитно. А цены оказались очень даже высокими. Ну и зачем мне эта радость? Я купила только пол-литровую банку клюквенного йогурта на пробу и пошла домой. И вдруг увидела, что на газоне лежит ирландский сеттер. Живой, но явно в полном изнеможении.

— Денди! — позвала я.

Пес сразу поднял голову. Сел.

— Денди, ты что тут делаешь? Где твоя хозяйка?

Пес был весь какой-то грязный, шерсть пыльная, и на ошейнике болтался обрывок поводка. Ничего себе! Похоже, пес потерялся.

— Денди, бедный, ты потерялся? Пойдем домой?

Он заскулил.

Я решительно взяла его за ошейник.

— Идти-то сможешь?

Он пошел со мной рядом, только чуть прихрамывая.

Я позвонила в квартиру новых соседей.

— Кто? — раздался мужской голос.

— Простите, это не ваша собака?

Дверь мгновенно распахнулась.

— Боже мой, Денди! Спасибо вам огромное. Где вы его нашли?

Мужчина присел на корточки и обнял пса. Ему было лет 35–40. И выглядел он почти таким же помятым и неопрятным, как и Денди.

— Вот радость-то! Да вы заходите. Может, хотите кофе?

— Да нет, спасибо, я пойду.

— Ох, простите! — Он вытащил из валявшегося на подзеркальнике бумажника три тысячных купюры.

— Вы что, с ума сошли?

— Почему? За вознаграждение… — смутился он.

— Я не за вознаграждение, я просто по-соседски!

— Извините ради бога! Я просто думал… Мы тут объявления расклеили… Простите, пожалуйста!

— Ладно! Я рада, что Денди обрел хозяев.

— Надо срочно сообщить маме, она так убивалась. Ох, а как вас зовут?

— Валерия Константиновна. Всего доброго!

— А я Игнат!

— Очень приятно. И всего хорошего.

Я поспешила уйти. Он мне не понравился.

…— Мама, тебе тут обзвонились! Ты мобилу забыла! — сообщил Гришка.

— Ох, в самом деле!

Я проглядела все вызовы. Ничего волнующего или срочного. И пошла готовить ужин. Гришка явился мне помогать.

— А где Катерина?

— У Наташки. Мама Лера, а ты знаешь Денди? Он пропал! Такой хороший был… А вдруг его гицель увез?

— Кто? — не поняла я.

— Гицель.

— Постой, ты откуда это слово знаешь?

— Тетя Валя из тридцать второй сказала — его небось гицель увез! Гицель — это плохой человек, да?

— Наверное. Но только его никто не увез. Я его нашла и только что отвела домой.

— Правда? — просиял Гришка. — Мамулечка, какая ты хорошая! Вот тетя Вита, наверное, обрадовалась.

— Ее дома не было, только ее сын.

— У нее есть сын?

— Да. Он сказал — вот мама обрадуется!

— А сын большой?

— Ага! Здоровенный!

Гришка, похоже, был разочарован.

— А что у нас сегодня на ужин?

— Салат с креветками.

— Ура!

Вскоре явилась Катерина и мы сели ужинать. Меня то и дело дергали по телефону, то одно, то другое. Никак не удавалось спокойно посидеть с детьми. Я пришла в крайнее раздражение. Хоть бы один приятный звонок… Но часам к десяти все кончилось. Гришка уже спал, а Катерина что-то читала. Надо сказать, мой ребенок все свободное время читает книги, и Гришка, глядя на нее, тоже начал читать. И это меня безмерно радует. Многие мои знакомые жалуются, что их дети не желают читать. А мои…

— Катюха, спать не пора?

— Мам, я только главу дочитаю…

В этот момент в дверь позвонили.

— И кого черт принес? — проворчала я и пошла открывать.

— Кто там?

— Лерочка, дорогая, открой! Это Елена Павловна!

Господи, бывшая свекровь! Я распахнула дверь, и мы кинулись друг другу в объятия.

Елена Павловна плакала.

— Что с вами? Почему вы плачете?

— Как же я рада тебя видеть! А где Катюшка, она дома?

— Катя!

Но Катька уже выскочила в прихожую. Бабушку свою она не помнила. Елена Павловна уехала, когда ей было неполных два годика.

— Боже мой, какая ты стала! Совсем большая! — рыдала Елена Павловна. — Катенька, я твоя бабушка… Ты меня совсем не помнишь?

— Извините, нет, не помню, — довольно сухо ответила Катька.

— Хотя чего удивляться, бабушка-кукушка… — всхлипнула Елена Павловна.

Катька вдруг улыбнулась. Видно, обаяние Елены Павловны не оставило ее равнодушной.

А та схватила Катьку в объятия, стала целовать.

— Катенька, родная, прости меня, солнышко, я такая беспутная старушка…

— Вы не старушка, — заметила вдруг Катерина. — Вы просто… немолодая дама.