Татьяна Тронина - Страсти по Адели
– Все мне так говорят, Алиса Николаевна. – К этому моменту Роман уже хорошенько запомнил имя своего лечащего врача. – Я же актер дубляжа. Занимаюсь озвучкой фильмов, передач. Вот помните рекламу чипсов? – Он своим «фирменным» голосом произнес заученную фразу из рекламного ролика. – Это моя работа.
С Мусатовой ему хотелось быть максимально откровенным, он ощущал к этой женщине приязнь.
– Ах да! – поразилась докторша и широко раскрыла серые глаза, на миг даже показавшись совсем юной девушкой. – Точно! Так это вы?!
* * *– Тук-тук! У тебя сейчас никого? – В кабинет к Алисе заглянул Анатолий. Анатолий Карташов – известный психотерапевт, гипнотизер, любимец женщин, мечтающих похудеть, он же гордость и слава поликлиники восстановительного лечения, а также бывший одноклассник, однокурсник, а ныне – коллега Алисы. Ее старый приятель, с годами ставший для нее почти братом…
– Следующий прием только через полчаса, – улыбнулась Алиса.
– Идем в столовку, чаю попьем. Мне такие пироженки подарили – закачаешься. Из какого-то неимоверно крутого ресторана.
– Это все тебя твои пациентки балуют? Как же они думают похудеть, если у них есть доступ к таким лакомствам?
– И не говори!
Алиса заперла кабинет, и они с Анатолием прошли в столовую – небольшую комнатку на первом этаже поликлиники. Сейчас там никого не было.
Анатолий приготовил чай, поставил на стол коробку с пирожными, которые и в самом деле выглядели заманчиво. «Рыжику бы парочку отнесла, он любит…» – подумала Алиса, но тут же себя одернула – не вспоминать чуть что о сыне. Сын, Максим, Макс, он же Рыжик, уже полгода жил с отцом – бывшим мужем Алисы – в другом городе.
– Ты представляешь, у меня сейчас один известный человек лечится, – сказала Алиса. – Который озвучиванием занимается. То-то мне его голос знакомым показался. И такой приятный голос, правда. – Она произнесла вслух фразу из рекламного ролика про чипсы. – Но я не об этом… Бывает, иногда сначала слышишь голос, а потом видишь человека, и так странно… Словно ты его иначе представлял. Я думала, это какой-то необыкновенный красавец-мачо, с кубиками на животе, а это обычный мужчина, совсем не спортивный.
– Я ревную! – обиженно воскликнул Анатолий. – Красавец-мачо – это я!
Он скинул халат, оказался в майке с короткими рукавами и принялся демонстрировать свои бицепсы. Мускулатура у Анатолия Карташова и в самом деле была отменная – хоть анатомию по ней изу-чай. Если вспомнить, раньше Анатолий выглядел совсем иначе. Чахлый, низенький, тощенький заморыш. Его все дразнили в школе. Потом, позже, уже во время учебы в институте Анатолий пусть и не сильно вытянулся, зато стал обладателем настоящей борцовской фигуры.
– Перестань… – засмеялась Алиса.
– Хочешь, я тебя загипнотизирую? – дурачился ее друг. – Внушу тебе необыкновенную любовь к себе? Сразу забудешь всех этих актеришек!
– Толик!
– Ну что ты все смеешься… Вот скажи честно – ты ведь не веришь в гипноз? – Анатолий посерьезнел, сел напротив Алисы.
– Верю.
– Ну вот, опять эта скептическая мордочка…
– Толик, давай не будем. Это твоя работа, дело твоей жизни, я не имею права…
– Ты не веришь!
– Верю, – сердито произнесла Алиса. – Я о другом. Гипноз – это такая темная материя, еще не изученная… Это область таинственного. Я боюсь его. Для меня гипноз – это нечто мистическое, это магия. И, что хуже всего, воля человека при этом не учитывается, можно внушить что угодно.
– Это потому, что ты трусиха. Не решаешься мне довериться, – пробурчал Анатолий, отхлебнул чаю. – Вообще загипнотизировать можно любого психически здорового человека, однако степень гипнабельности, то есть внушаемости, у всех разная. Около тридцати процентов людей хорошо поддаются гипнозу и быстро впадают в транс, сорок процентов – менее внушаемые, а оставшиеся тридцать процентов могут быть введены в гипнотический транс только опытным гипнотизером. Вот ты – как раз из последних. Но я, именно я, смог бы тебе помочь.
– Мне не надо помогать.
– Я же вижу, какая ты грустная…
– Толик, ты бы смог заставить любого человека сделать все что угодно? – Она постаралась немного перевести тему.
– Нет, конечно. В состоянии гипнотического транса сознательный контроль своих действий у человека ослабляется, конечно, но не отключается полностью. Поэтому даже под гипнозом человек не сделает того, что противоречит его моральным нормам. Если убийство он считает невозможным для себя, то даже под гипнозом скорее всего не станет кого-то убивать.
– Но ты серьезно – про то, что можно внушить любовь? – с любопытством спросила Алиса.
Анатолий вздохнул. Затем с иронией произнес:
– Ну и кому нужна такая любовь, внушенная? Это же… фикция!
Они помолчали. Алиса допила чай, вымыла чашки. Оставшиеся пирожные поставила в холодильник. У Анатолия зазвонил телефон.
– Алло? Да. Да, бегу. – Он нажал на кнопку отбоя, затем чмокнул Алису в висок: – Ну все, побежал. Не грусти, душенька моя.
Анатолий вышел из столовой, а следом за ним Алиса. Остановилась и посмотрела вслед уходящему Анатолию – невысокий, но крепкий. Мощный плечевой пояс. И каблуки… Наверное, делает обувь на заказ. Кстати, и размер ноги у него маленький, почти женский. Тридцать восьмой, кажется? Маленькие крепкие руки, маленькие ступни. Круглая голова на короткой шее, волосы черные, пострижены ежиком. Никакого влечения Анатолий у Алисы никогда не вызывал, да и она у него, судя по всему, тоже. Хотя нет, в последнем классе, на выпускном, он, помнится, пытался ее поцеловать, но, наверное, это из-за того, что выпил шампанского. Алиса тогда его оттолкнула – фу, противно, Карташов! Больше об этом случае они не вспоминали, хотя сама судьба, словно нарочно, всегда сводила их вместе…
Но у Анатолия, судя по всему, было много женщин. Очень много. Пусть он и не стал идеальным красавцем, но как-то сумел выровнять свою внешность… И мускулы у него теперь имелись, и обаяние, и грозная сила гипнотизера, слава почти волшебника, что ли… Здесь, в поликлинике, он умело освобождал людей от различных зависимостей. В основном помогал женщинам справиться с тягой к еде.
Поэтому за ним всегда бегали толпы поклонниц, готовых на все по его первому зову.
В два часа дня Алиса закончила прием пациентов и отправилась домой. По дороге зашла в магазин, купила фруктов, овощей, курицу. Потом спохватилась – ну куда столько на одного человека, пропадет ведь!
Раньше, когда рядом был Рыжик, Алиса готовила много и охотно, ей нравилось баловать своего мальчика вкусными блюдами. А вот для себя теперь ничего не хочется.
Вообще с годами Алиса словно разлюбила лакомства, ей хватало совершенно простых, незатейливых продуктов. Творог на завтрак, куриная грудка с листиком салата – на ужин. Летом хотелось свежей клубники и грунтовых помидоров… На работе во время обеденного перерыва Алиса, бывало, съедала баночку детского питания. Или яблоко, банан, грушу. Ну а что с судочками бегать? А коллеги удивлялись – как, разве этого достаточно? Анатолий все рвался ее подкормить, вот, как сегодня, пирожными… Наверное, астеничная Алиса на фоне его пациенток, страдающих лишним весом, смотрелась даже комично. «Да я еще успею растолстеть, Толик! – шутила Алиса. – Вот нагрянет климакс, разыграются гормоны – и начну сметать все подряд, придется к тебе за помощью бежать!» – «Перестань ерунду городить! – злился тот. – До климакса тебе еще далеко. Сколько тебе? Тридцать восемь! Да ты еще девчонка по нынешним временам».
Алиса зашла в пустую квартиру, переоделась в домашнее, разобрала покупки.
Она заглянула в комнату сына, села на его кровать. Провела рукой по мягкому покрывалу. Затем приблизилась к столу, принялась перебирать тетрадки Рыжика, лежавшие стопкой. Конспекты сына за последний класс.
Затем Алиса зачем-то поправила шторы и отметила про себя, что за окнами еще светло, несмотря на то что в конце декабря темнеет рано.
– Рыжик. Рыжик мой… – не выдержав тишины, произнесла вслух Алиса, словно зовя сына. И вдруг разрыдалась, горько и тяжело.
Она жалела о том, что сама отправила Максима к его отцу, в Питер. Рыжик мог учиться и здесь, в Москве, ведь в столице полно хороших вузов. И они были бы вместе, мама и сын. И тогда Алиса после работы торопилась бы домой – приготовить что-нибудь вкусненькое и не стояла бы эта звенящая тишина в квартире, да и вообще…
Алиса жалела о том, что сын уехал, но, с другой стороны, понимала, что Рыжика пора отпустить. Она – безумная мамаша, которая способна задушить сына своей заботой и любовью. Не буквально, нет, поскольку Алиса в отличие от многих авторитарных мамаш не позволяла себе командовать сыном, не навязывала ему свое мнение, не запрещала ничего… Но зато Рыжик чувствовал страх и беспокойство Алисы за него, словно он был хрустальной драгоценностью. Рыжик всегда жил с тягостным чувством: «мама будет беспокоиться».
