Француаза Бурден - Искушение страстью
– Тут не будет, как со свадьбой Винсена, – объяснила Мадлен, указывая на фотографию, – мы должны учесть желания другой семьи! Профессор Мазойе должен сказать свое слово.
– Или свадьбу устраиваю я, или они, – отрезала Клара. – Если захотят устраивать прием у себя, я и пальцем не пошевелю.
Таким образом она уколола Мадлен: та уже раздражала ее и, несомненно, еще несколько месяцев будет нудить про замечательного профессора Мазойе. Готье сделал идеальный выбор: мать наполнялась радостью и гордостью при мысли об этом союзе. Она без конца говорила, как «дорогой Эдуард был бы счастлив» и как «бедный Эдуард был бы горд», и совершенно не понимала бешенства Шарля.
– Может, их следует пригласить на ужин? – забеспокоилась Мадлен.
– Семью Мазойе? Когда пожелаете, моя маленькая Мадлен, решайте сами.
Эти слова возлагали на Мадлен непомерную ответственность, и Клара внутренне посмеялась над ее растерянностью. Несмотря на свои семьдесят шесть лет, Клара сохранила чувство юмора, благородные манеры, властность. Сегодня утром в ванной она критически рассматривала себя в зеркало, жалела, что состарилась, но благодарила небо за прекрасную форму. Ревматизм не обострялся, сердце не давало почти никаких поводов для беспокойства, она по-прежнему придерживалась диеты и была стройной. Но главное, по ее подсчетам, вот уже тринадцать лет трагедии обходили семью стороной, и это она считала своей заслугой. Тринадцать лет без драм и смертей, – похоже, клан Морванов восстанавливается от старых ран и умножается новыми рождениями. После свадьбы Винсен и Магали не стали тянуть с ребенком: у них родился сын Виржиль, а потом дочка Тифани, и, похоже, они не собирались на этом останавливаться. Считая Сирила и Лею, получалось четверо новых Морванов. Казалось, будущее обеспечено.
– …мог бы надеть на ужин такой же смокинг, как Винсен?
Внезапно вернувшись к реальности, Клара посмотрела на Мадлен.
– Готье? Конечно… Я дам вам адрес.
Но каким бы приятным ни был Готье, он никогда не будет таким, как Винсен. Клара еще раз упрекнула себя за особую любовь к Винсену, но, взглянув на фотографию, не смогла сдержать улыбку. При мысли о том, что когда-нибудь к нему будут обращаться «господин председатель», Клара заливисто смеялась, но хорошо представляла его в красной мантии. В начале года его назначили судьей в Авиньон, и он переселился в Валлонг вместе с семьей. Магали вернулась на родину, Одетта была счастлива! А Ален и Винсен стали жить рядом и были очень довольны.
– Есть еще кое-что, Клара: мне нужен ваш совет.
– По поводу чего?
Мадлен подошла к Кларе, нервно потирая руки.
– Ваш нотариус все никак не может меня понять…
– Вот как? Вы к нему обращались?
Клара все прекрасно знала, но не должна была быть в курсе поступков невестки.
– Я три раза встречалась с ним по поводу Готье.
– Опять этот Готье! Вы просто… Я вас слушаю, Мадлен.
– Я подумываю приобрести пай или акции клиники.
– Странная идея. Вы что, решили заболеть?
Клара рассмеялась, а Мадлен угрюмо смотрела на нее и продолжала:
– Это очень серьезно. Мишель Кастекс обещал поговорить с вами. Надо высвободить капитал… И поскольку вы всем управляете…
Она говорила плаксивым, почти испуганным голосом, но Клара знала, что, как только речь заходила о младшем сыне, Мадлен становилась упрямой. Откладывать объяснение дальше было нельзя.
– Вы хотите сама управлять вашим состоянием? – спокойно спросила Клара. – Со своей стороны я не создам вам в этом препятствий.
– Вовсе нет! Я ничего не понимаю в денежных делах, я полностью доверяю вам. Я хотела бы только…
– Да-да, я вас поняла. Назовите сумму. Услышав цифру, пораженная Клара подалась вперед.
– Боже правый! Да вы хотите купить целый больничный комплекс!
– По-вашему, это слишком много?
– Не знаю… Что вы собираетесь с этим делать?
– Подарить Готье. Это будет мой свадебный подарок.
– Отличная идея! Но будем разумны. Подумаем и о других ваших детях. Существуют законы, каждый имеет право на свою обязательную долю, и это надо уважать…
Мадлен согласно закивала головой, счастливая, что убедила свекровь взять дело в свои руки.
– Я постараюсь, – пообещала Клара.
Эта фраза ни к чему ее не обязывала, зато теперь у нее были развязаны руки. Она частично удовлетворит Мадлен, как можно больше ограничивая убытки от ее пристрастия к младшему сыну. Откинувшись в кресле, она спокойно улыбалась, и тут голос Даниэля принес желанное разнообразие.
– Можно к тебе, бабушка?
Дверь была открыта, но он не решался переступить порог, и Клара сделала ему знак войти.
– Я очень рада, дорогой!
Молодой человек вежливо улыбнулся Мадлен и устроился на большом пуфе у ног Клары. После отъезда Винсена он стал чаще других заходить к ней. Время от времени, внося немного оживления, приходила Мари с детьми, да иногда между двумя ночными дежурствами в больнице появлялся Готье. Но чаще всего Даниэль оказывался между тетушкой, с которой не о чем было говорить, и отцом, который говорил с ним только о будущем. Поболтать можно было только с Кларой, и Даниэль снова полюбил дискуссии. Успехи в учебе изменили его. Красноречивый, интересующийся всем, наделенный прекрасной памятью, он мог бы показаться легкомысленным, если бы не дипломы, которые он с такой легкостью получал. Став лучшим выпускником Политехнической школы, он поступил в Национальную школу администрации; учение и там было ему в радость.
– Твой отец вернулся?
– Нет еще. Но когда вернется, приготовься слушать похвалы генералу де Голлю. Как всегда!
– Ох уж эта алжирская история… – скучающе вздохнула Мадлен.
Раздраженные, Клара и Даниэль одновременно посмотрели на нее.
– Национальное собрание проголосовало за срочное введение войск, – напомнил Даниэль.
– Возможно. Только от политики у меня голова идет кругом, – вставая, ответила она.
Разочарованная, что разговор будет не о Готье, она сослалась на незаконченную вышивку и ушла.
– Как хорошо, что ты пришел, – проворчала Клара, – ты избавил меня от нее!
Протянув руку, она взъерошила волосы Даниэля.
– Ты что, к экзамену не готовишься? – пошутила она.
Он постоянно проходил какие-то конкурсы и, казалось, вечно что-то учил.
– Я решил сделать перерыв… Бабушка, а кто это прислал тебе розы?
– Твой кузен. Очень мило с его стороны, он всегда так галантен.
Даниэль ничего не ответил: последние слова его смутили. Четыре года назад он видел Алена с Жаном-Реми в парке Валлонга и с тех пор в его присутствии все время испытывал неловкость. Даже с братом он больше не разговаривал об этом: Винсен не хотел, чтобы кто-то обсуждал Алена.
