Виктория Чанселлор - Вечность и день
Сердце говорило ей: «Беги к нему», но здравый смысл подсказывал: «Будь осторожна». Сейчас она даже не была уверена, что хочет обсуждать с ним случившееся. Но ей хотелось, чтобы он что-нибудь сказал ей, заставил понять себя после бессонных ночей и пролитых слез. Он продолжал стоять неподвижно, в напряженной неуступчивой позе. Ей оставалось только, стоя на веранде, ждать, когда он сделает первый шаг.
Наконец он пошевелился — уступая необходимости увидеть ее, подумала Линда. Он медленно пошел к ней, спрятав руки в карманы хлопчатобумажных брюк. В резком свете фонарей, установленных на веранде, он выглядел усталым, черты лица заострились, глаза мрачно блестели. Казалось, он не обрадовался, увидев ее.
Подойдя к ступенькам, он остановился.
— Мне нужно все объяснить тебе.
Она кивнула, смущенная и пораженная его сдержанностью. Он показался ей почти… смирившимся.
Он поднялся на веранду и встал перед ней. Мягкий свет, падавший из окон дома, только подчеркнул следы усталости на его лице и морщинки вокруг глаз и у рта.
— Я скучал по тебе, — тихо сказал Гифф.
Его слова резанули ее по сердцу, отдались в нем болью. Ей хотелось упасть в его объятия и признаться, что она тоже скучала. Просить, чтобы он остался с ней, занимался с ней любовью. Но Линда сдержалась. Она не решалась заговорить, боясь, что слова хлынут потоком. А она уже поняла, что нельзя доверять ее рассуждениям, если они касались Гиффа. Она не могла признаться в своих чувствах, потому что он ждал от нее признания, потому что просил ее так поступать — снова и снова доверять своей интуиции.
Он сделал движение, чтобы взять ее за руку, и, опустив голову, она заметила, что пальцы его слегка дрожат. Потом она почувствовала ласковое прикосновение его теплой руки и позволила ему остаться рядом, взять ее руку. Натиск чувств был таким сильным, что она не могла отказать ему, она была уверена, что он тоже чувствует, как невидимые нити снова протянулись между ними.
— Давай сядем, — тихо сказала Линда, подводя его к креслам, стоявшим на веранде.
Прежде чем сесть, Гифф поставил кресло так, чтобы можно было видеть ее лицо. Казалось, он любовался ею, необъяснимым образом впитывая ее облик и даже запах ее кожи. Его чувства были такими же реальными для Линды, как солоноватый воздух и песчинки на веранде.
— Неделю назад ты видела человека на берегу. Человека в черном. Он напугал тебя.
— Да, — прошептала она. — У него были длинные волосы, в беспорядке падавшие на плечи. Я подумала, что он может быть опасным.
Гифф глубоко вздохнул:
— Это был я.
Помедлив, он заглянул ей прямо в глаза. Линде показалось, что она не удивилась его признанию, но не было времени анализировать свои мысли, потому что он снова заговорил.
— Я тогда только что приехал из Саванны. Было поздно, я устал, но спать не хотелось. Я пошел прогуляться, я хотел найти…
— Что? — тихо спросила она.
— Я хотел найти тебя. Тогда вечером ты не поверила мне, но это правда. Я чувствовал, что меня тянет на этот берег, притягивает твое присутствие. Я не знал, кто ты, где можешь находиться ночью, я только следовал своей интуиции. Я прилетел в Саванну из Калифорнии, я там работал над сценарием фильма.
— Гифф, ты должен понимать, каким безумием звучит твой рассказ. — Она выслушала его, пытаясь угадать, что в его словах — правда, и у нее снова заныло сердце.
Он кивнул, бросив взгляд на океан.
— Я знаю. Для тебя, для кого-то еще мое утверждение звучит… странно. В своей жизни я часто сталкивался с таким отношением к моим утверждениям. Видимо, я всегда знал нечто, чего ты еще не знаешь.
— Не знаю чего?
— Что существует судьба. Она больше, чем наши смертные жизни, и сильнее свободы воли.
Линда откинулась в кресле, пытаясь как-то отдалиться от него. Он подавлял ее своим присутствием.
— Я не верю, что судьба существует.
— Если позволишь, я докажу тебе, что говорю правду. Может быть, представится удобный случай.
— Что ты можешь доказать, если само понятие судьба очень неопределенное?
— Я докажу на примере наших жизней и нашего прошлого.
— Я знаю, какова моя жизнь сейчас — и какой она была.
— Да, эта жизнь. А что ты знаешь о своей прошлой жизни, о том, что была еще раньше? А если мы вернемся назад, в то время, когда мы впервые встретились тысячу лет назад?
Она отняла руку:
— Ты снова начинаешь рассуждать, как помешанный.
— Это не помешательство, Линда. Ты, конечно, слышала или читала о возвращении в прошлую жизнь. Ты можешь вернуться в ту жизнь и узнать правду. Все, что ты будешь говорить, мы запишем на магнитофон, на тот случай, если ты ничего не сможешь вспомнить, когда проснешься. Я тоже могу записать все, что знаю о той жизни, записать, кем был я и как звали тебя. Когда ты вернешься из прошлого, ты увидишь, как соприкасались наши жизни, раз за разом. У тебя появятся доказательства, которые тебе так необходимы.
— Не знаю, смогу ли я поверить…
— Я не прошу тебя поверить сейчас. Я только хочу использовать эту возможность.
— А если я не смогу вернуться в прошлую жизнь? Если мой вариант прошлой жизни будет совершенно отличаться от твоего?
— Этого не может быть, — убежденно сказал он. Она испугалась его серьезности, хотя его предложение вызвало у нее любопытство.
— Даже если я жила в прошлом и наши жизни окажутся связанными, это вовсе не означает, что наши теперешние отношения предопределены судьбой и я не могу влиять на них. Я не верю в это.
— Сейчас для меня имеет значение только то, что ты согласилась попробовать, — устало заметил Гифф.
— Я не знаю.
В бессилии Гифф закрыл глаза рукой. Потом он снова заговорил, мягко и убеждающе.
— В прошлой жизни тебя звали Констанс. Мы были обручены.
У Линды забилось сердце. Она вспомнила, как они с Джерри проводили спиритический сеанс перед тем, как Морд прервал их. Они достали доску и как раз говорили об Уильяме. Несмотря на то, что прошло столько лет, она видела все так ясно, словно все было вчера. Линда закрыла глаза, забывая о ветре и волнах, набегавших на берег, возвращаясь в душную мансарду и снова ощущая под пальцами гладкую доску.
— Могу поклясться, что он — красавчик.
Линда со вздохом подняла глаза к потолку, словно могла увидеть своего давно умершего и вновь обретенного друга.
— Если он был офицером, вероятно, он носил белый с красным мундир с золотыми галунами и медными пуговицами. Он носил шпагу и гарцевал на коне…
— Линда, вот ты снова начинаешь фантазировать, — заметила Джерри. — Давай лучше вступим с ним в контакт и посмотрим, может быть, он нам расскажет что-нибудь еще. Скажет, как он выглядел. Я не верю, что он был таким скромным. В последний раз он даже не сказал нам, была ли у него подружка!
