Ребекка Форстер - Оглянись на бегу
Выходя из дому, Дейни услышала голоса – свой и Руди, и поняла, что Блейк терзал не ее, а себя.
– Ну, Руди, иди же ко мне! Ну давай, милый!
Лора сидела на кушетке, скрестив ноги. Туфли она скинула еще часов в десять. Лицо ее – обе щеки и нос – за последние несколько часов приобрело малиновый оттенок, еще более яркий на фоне бледно-розового свитера. Волосы растрепались и почти вернулись к изначальной кудрявости. Лора встречала Новый год с Руди и была счастлива – и от его общества, и от того, что перепробовала все ликеры в баре.
– Ну давай же, Руди! Кино ждать не будет!
– Лора, помолчи. Ты так кричишь, что все соседи сбегутся.
Руди вошел в комнату – тщательно причесанный, благоухающий одеколоном, безукоризненно элегантный в строгом костюме. Ему предстояло провести праздничную ночь с Лорой – и выкинуть наконец из головы Сирину. Сирина – ребенок. Очень милый, очень добрый, ласковый ребенок. Руди ее вдвое старше. С него хватит Лоры.
Но, едва войдя в комнату, Руди понял, что затея его напрасна. У него не хватит духу заниматься любовью с Лорой Принс. Ему и смотреть-то на нее жалко и противно.
Последние несколько дней все агентство работало как проклятое, восстанавливая утраченные документы. Лора клялась, что не имеет никакого отношения к пропаже, Сэм рычал на всех – даже на босса, а Сирина чуть не плакала. Но они успели к сроку. Сэм, помирившийся с подружкой, отправился на свидание, Сирина быстро и незаметно выскользнула из офиса, и Руди остался наедине с Лорой. Испугавшись одиночества, он позвал ее к себе, хотя теперь понимал, что одиночество приятней нежеланного гостя. Они выпили и угостились пиццей: и теперь Лора хотела одного, а Руди совсем другого.
– Ну давай же, Руди! – капризно протянула Лора. Руди покачал головой и сел рядом, вытянув длинные ноги.
– Так-то лучше. – Лора протянула руку и погладила его по бедру. – Какая мягкая ткань!
– Да-а, – вяло отозвался Руди.
Лора досадливо прикусила губу. Почему Руди не отвечает на ее заигрывания? Она сделала еще один большой глоток и, глядя, как оседают кубики льда в бокале, думала, чем бы его взбодрить. И, кажется, придумала. Кассета была вставлена в видеомагнитофон заранее: Лоре осталось лишь нажать кнопку. На экране появилась надпись: «Сестры милосердия: Ночная смена».
– Подойдет, – промурлыкала Лора. Руди обнял ее за плечи. Лора улыбнулась. Она его знает, как себя. Он не может перед ней устоять.
– Послушай, я что-то не в настроении… – начал Руди и вдруг умолк. На экране появилась больничная палата: в белоснежной кровати – красивый мужчина, до пояса укрытый простыней. Дверь отворилась, и вошла женщина, одетая как медсестра, в коротком облегающем халате и кокетливом передничке. Но Руди не замечал ее вызывающего наряда. Он смотрел на лицо. Какое прекрасное у нее лицо! Просто ангельское. Женщина склонилась над больным в кровати, и Руди понял, что она ему кого-то напоминает. Такой же кроткий, ясный взгляд видел он совсем недавно… у кого же? И вдруг его осенило. Ну конечно! Она почти так же красива, как Сирина. Сирина…
Руди крепче сжал плечи Лоры. Та прижалась к нему и положила руку на самую интимную часть его тела, чувствуя, как растет его возбуждение. Но женщина на экране вдруг начала расстегивать халатик. Обнажилась пышная грудь – и все возбуждение Руди исчезло. Он не мог понять, чем она напомнила ему Сирину. Сирина никогда так не сделает… Никогда? А если полюбит?
Рядом застонала Лора. Руди взглянул на нее и с удивлением обнаружил, что, пока душа его грезит о застенчивой секретарше, руки бездумно ласкают Лорину грудь. Лора уже почти скинула с себя одежду и потянулась к его пуговицам – и Руди не мешал ей, смущенный и раздосадованный своими непонятными чувствами. Черт возьми, он – Руди Грин! Ему не шестнадцать лет. Он не из тех сентиментальных дохляков, что влюбляются в невинных девочек, пишут стихи и не спят по ночам. Нет! Он выкован из твердой стали, а что это за сталь, сейчас узнает Лора Принс – больше-то показать некому…
Но за миг до того, как войти в нее и услышать из ее воспаленных уст свое имя, Руди вдруг устыдился сам себя. Он подумал: что сказала бы Сирина, если бы знала?..
– Прощу прощения, сенатор Грант. Вас к телефону. Боюсь, мы не сможем принести аппарат сюда.
Метрдотель почтительно прикоснулся к локтю сенатора, стараясь не замечать нелепой зеленой шляпы у него на голове.
– Благодарю. Откуда я могу поговорить?
– Телефон рядом с главным входом, по правую руку от вас.
Александер кивнул. Метрдотель исчез. Александер снял дурацкую шляпу и взял за руку жену.
– Извини, дорогая. И в новогоднюю ночь мне нет покоя.
– Я все понимаю, – отозвалась Полли, глядя на мужа преданными собачьими глазами. Этот взгляд живо напомнил Александеру о несостоявшемся разводе. Он старательно улыбнулся, встал и пошел к выходу, по пути окидывая взглядом соседние столики. За одним из столов, накрытым на шестерых, во главе большой компании сидел губернатор. Компания веселилась вовсю. Проходя мимо, Александер слегка кивнул всем сразу и получил в ответ шесть слегка растерянных улыбок, словно говорящих: «Кто бы это мог быть?»
Он снял трубку и сел в кожаное кресло, специально предназначенное для телефонного разговора со всеми удобствами.
– Сенатор Грант слушает.
– А помощник сенатора Гранта говорит, – раздался в трубке веселый голос.
– Эрик! В чем дело? Сегодня же Новый год!
– Я звоню по долгу службы, – слегка заплетающимся языком сообщил Эрик. – Во-первых, хочу вас поздравить. Во-вторых, сообщить, что я оч-чень близко познакомился с секретаршей уважаемого главы подкомитета, в котором вы имеете честь состоять.
– Поздравляю. Но, видишь ли, Эрик, я сижу во Фресно в компании любимой женушки, и любое упоминание о других местах и других женщинах заставляет меня зеленеть от зависти.
– Нет, сенатор! Нет, нет, нет. – Эрик глубоко вздохнул, как делают подвыпившие люди, желая показать, что совсем трезвы. – Я звоню, чтобы рассказать кое-что важное. Ваш друг председатель Бассет хочет протолкнуть закон, запрещающий экспорт химикатов. Ему нужна поддержка. Сейчас он обхаживает и так и этак всех воздержавшихся.
– Но ведь и я воздержался, – перебил его Александер.
– Бассет считает, что вы просто держите нос по ветру. – Эрик захихикал: его рассмешило это выражение. – Как уверяет моя очаровательная подруга, он уверен, что в душе вы всецело на его стороне. Закон должен запрещать экспорт названных химикатов в Южную Америку в любом виде и под любым предлогом. «Рэдисон Кемикал» это не слишком понравится, верно?
– Совершенно не понравится, – проворчал Александер. – Спасибо, Эрик. Ты проделал прекрасную работу. Надеюсь, тебе не слишком противно общаться с этой дамой?
