Мэг Кэбот - Я не толстая
Детектив Канаван задумался, темные брови сошлись на переносице.
– Кстати, несмотря на шумиху, которую газеты поднимают вокруг серийных преступлений, лично мне ни разу не доводилось сталкиваться с серийным убийцей, а ведь я расследовал больше семисот убийств. Поэтому, мисс Уэллс, в том, что касается Кристофера Эллингтона, я не советую вам поднимать шум. Мне не хочется, чтобы вы из-за этого потеряли работу.
Я была так разочарована, что даже не смогла этого скрыть. Плечи мои поникли, голова опустилась. Я прошептала:
– Спасибо, детектив.
Канаван дал мне свою визитную карточку и велел звонить, если я вспомню еще что-нибудь полезное следствию. Потом он задал Куперу парочку вопросов о делах, которыми тот в последнее время занимался, и попрощался с нами.
Купер поймал такси. Всю дорогу до дома он держался необычайно серьезно. Кажется, он принял близко к сердцу мое обвинение (что он принимает меня за подростковую поп-звезду) и теперь изо всех сил старался доказать, что это не так. В такси он даже сказал мне, что считает детектива Канавана хорошим человеком и отличным следователем, и если кто и может разобраться в том, что происходит в Фишер-холле, то это Канаван.
От этого мне немного полегчало. Немного.
Вообще-то мне полагалось вернуться на работу, но я решила быстренько вывести на прогулку Люси, раз уж оказалась рядом с домом. Я подошла к висевшему в коридоре большому старинному зеркалу в резной золоченой раме, чтобы подкрасить губы Купер тем временем зашел в свой кабинет просмотреть сообщения Я еще раньше осмотрела коридор и убедилась, что не осталось никаких следов того, чем мы с Джорданом занимались тут накануне вечером Но все равно меня чуть удар не хватил, когда Купер вышел из кабинета и спросил:
– Скажи, что происходит между тобой и Джорданом?
– Ч-что ты имеешь в виду? – От волнения я даже стала заикаться.
– Ну, для начала, что он вообще делал сегодня возле Фишер-холла?
– Ах, это. – Я немного расслабилась. – Ничего, мы просто разговаривали.
– Понятно – Купер прислонился к косяку. Мне показалось, что его голубые глаза горят ярче обычного – То есть ты ничего не знаешь про блондинку, с которой его сфотографировали на пороге моего дома?
Я чуть язык не проглотила.
Так он все-таки видел «Пост»! Господи, ну почему никогда ничего не складывается так, как я хочу?! Или я уже израсходовала все свои удачные годы? Знаете, я где-то читала, что в жизни каждого человека бывает десять лет везения, этакое волшебное десятилетие, когда не случается никаких неприятностей… во всяком случае, крупных.
Может, мое удачное десятилетие уже кончилось? А если так, то нельзя ли мне переиграть все заново? Потому что, если бы меня кто-нибудь спросил, когда лучше назначить десять лет везения – с четырнадцати до двадцати четырех или с двадцати четырех до тридцати четырех, я бы выбрала второй вариант. Серьезно.
Кому же охота, чтобы лучшие годы жизни пришлись на учебу в старших классах?
Наверное, мое смятение отразилось у меня на лице, потому что Купер выпрямился и спросил:
– Хизер, что случилось?
Он спросил это таким тоном – ну, почти таким, – как если бы ему, правда, было небезразлично. И мне вдруг захотелось расплакаться.
– Ничего, серьезно, ничего.
Но только это было не так. Пусть со мной никто не соглашается, но я-то знаю, что кто-то пытается меня убить. А еще я занималась сексом с моим бывшим, который теперь помолвлен с другой женщиной, и ее дела на сцене идут лучше, да к тому же ее задница гораздо меньше моей. А хуже всего, что Купер увидел фотографию – свидетельство моей неразборчивости в связях или, по крайней мере, первого шага к ней.
– Я чувствую, что что-то не так, – сказал Купер. Он подошел и встал рядом со мной перед зеркалом. – И не пытайся отрицать, наблюдательность – мое профессиональное качество. Когда ты расстраиваешься, у тебя между бровей появляется такая маленькая складочка. – Он показал на мое отражение в зеркале. – Видишь?
Господи, он прав. У меня между бровей появилась хмурая складка. Если так и дальше пойдет, к тридцати годам будут морщины.
Я сделала над собой усилие и разгладила лицо.
– Это пустяки, – быстро сказала я. – Честно. А с Джорданом вчера вечером… это был всего лишь прощальный поцелуй.
Купер внимательно посмотрел на меня. Скептически посмотрел.
– Вот как? Прощальный поцелуй.
– Ну да – потому что между нами все кончено. – У меня запершило в горле, и я кашлянула. – Действительно все кончено.
Купер кивнул, хотя, кажется, не до конца мне поверил.
– Ну, если ты так говоришь…
– Мы оба готовы идти дальше, – перебила я. – Сейчас готовы. Понимаешь, нам нужно было какое-то завершение. Нельзя было, чтобы все кончилось моим гневным уходом… это нехорошо. Теперь мы остыли, успокоились, оба понимаем, что все кончено.
– Ладно, если между вами действительно все кончено, – сказал Купер, – то что Джордан делал возле Фишер-холла сегодня утром, когда на него свалился этот горшок?
Черт! Про это я совсем забыла!
Но ничего, ситуация под контролем.
– Ах, ты об этом?
Я беспечно рассмеялась. Представляете, я даже сумела беспечно рассмеяться! Может, у меня есть актерский талант, и мне надо сниматься в кино, как Бритни и Мэнди? Может, мне надо выбрать факультет актерского мастерства, как Марии? Как знать, вдруг в один прекрасный день я поставлю статуэтку «Оскар» рядом с Нобелевской премией? Стоп… Нобелевская премия – это медаль или статуэтка? Не помню.
– Да, – сказала я все так же беспечно. – Он зашел вернуть мне компакт-диск, который остался в его квартире. Я его не забрала, когда уезжала.
– Компакт-диск, – повторил Купер.
– Ну да. Мой… старый саундтрек, его теперь не найти, это такая редкость.
– Понятно, – сказал Купер.
Я старалась не замечать, что теперь, когда он снял кожаную куртку, из-под коротких рукавов серой футболки стали видны его бицепсы, такие же рельефные, как у его брата. Но только Купер накачал свои мускулы на работе, а не в тренажерном зале. Работа частного детектива состоит не только в том, чтобы прятаться в засаде с фотоаппаратом. Думаю, Куперу приходится… поднимать всякие вещи. Может быть, он при этом даже потеет, и ему приходится снимать рубашку.
Ой! Мне срочно нужно вернуться на работу.
Но мысли о работе детектива напомнили мне об одной вещи.
– Ну, – сказала я. Теперь, когда мне больше не грозила опасность разреветься, я осмелела. – Раз у нас с Джорданом все разрешилось, мне хочется это отпраздновать.
– Отпраздновать, – механически повторил Купер.
– Да. Ты же знаешь, я нигде не бываю, вот я и подумала, отчего бы не сходить сегодня вечером на Пэнси-бал?
