Семен Малков - Последнее искушение. Эпилог
— Если я соглашусь, Юхновский… выкупит и вернет тебе контрольный пакет акций… Кроме того… безвозмездно оплатит… всю накопившуюся задолженность концерна перед кредиторами, — запинаясь от неловкости, Даша перечислила ему обещанное олигархом.
Лицо Петра побагровело от гнева, но он сумел обуздать его и, не глядя на нее, с горечью произнес:
— А что? Юхновский тебе правду сказал: я продал свои акции и фактически остался ни с чем! Он не сообщил только, что тоже приложил руку к моему разорению. Нищета нам, может, и не грозит, но и ничего хорошего не светит. Той жизни, к которой привыкли, уже не будет, и об учебе Юрочки в престижном колледже придется забыть!
— Да что с тобой, Петя? Я тебя не узнаю! — испуганно посмотрела на него Даша. — Главное — не сдавайся! Ты еще поднимешься!
— Ценой нашего развода? Думаешь, я приму откупное? По-твоему, я сутенер? — его голос поднялся до крика, но он тут же сник и, опустив голову, с трудом выдавливая слова, добавил: — А поскольку этому… не бывать, со мной… вам с сыном… будет плохо!
Петр тяжело вздохнул и, стараясь не глядеть на нее, угрюмо произнес:
— Решай сама — как лучше тебе устроить свою жизнь: с этим олигархом или с кем-то другим! Ты этого достойна… Я согласен отойти в сторону…
У Даши из глаз сразу хлынули слезы. Она вскочила с места и, подбежав, обняла мужа.
— Ну как ты можешь говорить мне такое! К черту роскошь! Живут же люди счастливо и без нее!
— Это сейчас ты так говоришь — сгоряча! А я смотрю дальше, — не поддавшись эмоциям, Петр отстранил от себя жену. — И не хочу портить вам с сыном жизнь! Принять от тебя жертву я не могу — она не даст нам счастья!
Сказав это, он поднялся и ушел в свой кабинет, заперев дверь на ключ, — продолжать тяжелое объяснение с женой сил больше не было. Пока она не легла спать, Петр оттуда не выходил, а утром Даша обнаружила, что он ушел из дома, взяв ночью самые необходимые вещи. А на письменном столе лежала оставленная им записка. В ней говорилось:
«Дорогая Дашенька! Если сумеешь, прости, но оставаться дома я не могу. Вчера все было сказано. Я потерпел крах и вряд ли смогу подняться. Поэтому не должен тебе мешать жить так, как ты достойна!
Петр»Прочитав записку, Даша пошатнулась, почувствовав, что близка к обмороку. Но потом, буквально упав на стул и опустив голову на руки, бурно разрыдалась.
Глава 12
На дне
Анна Федоровна приходила к Даше, проводив мужа на работу, не раньше десяти утра и сидела с внуком до ее возвращения из офиса, поскольку Василий Савельевич обычно дома не обедал. Вот и сейчас, открыв своими ключами дверь, окликнула дочь:
— Дашутка, где ты? Я пришла! Юрочку кормишь?
Дочь не отозвалась, и, скинув пальто, Анна Федоровна заглянула на кухню, но там никого не обнаружила. «Наверное, сыну сказку читает», — подумала она и направилась в детскую, но нашла лишь мирно спящего в кроватке внука.
— Куда же она подевалась? В магазин, что ли, выскочила? Но ведь всегда меня ждет, — озадаченно пробормотала Волошина, медленно обходя огромную, роскошно обставленную квартиру.
Но тут ее внимание привлекли странные, похожие на всхлипывания, звуки, доносившиеся из-за закрытых дверей кабинета. Там она и нашла свою дочь, сидящую за столом, закрыв лицо руками. К ее приходу Даша уже выплакала все слезы и лишь постанывала в безнадежном отчаянии.
— Ты что тут делаешь и с чего разревелась? — недоуменно остановилась она в дверях. — Снова с Петей разругалась? Ну сколько это будет продолжаться?
— Уже не будет, — не поднимая головы, простонала Даша. — Он ушел от нас, мамочка! Вот так просто — забрал вещи и ушел из дому. Даже не знаю — куда!
— Как это — ушел? Насовсем? — не желая верить, но понимая, что все так и есть, поразилась Анна Федоровна и, подвинув кресло, подсела к дочери. Она ласково гладила ее по безутешно опущенной голове, чувствуя, как в душе поднимается волна возмущения и ненависти к зятю. «Что же это такое? Доколе он будет доставлять Дашеньке страдания? Надо положить этому конец!» — горько думала она, жалея единственную дочь и, не выдержав, тихо, но решительно сказала:
— Ну что ж. Скатертью ему дорожка! И не вздумай его прощать! Хватит, довольно он уже доставил тебе страданий!
Даша не ответила, только всхлипнула, и она горячо продолжала:
— Если ты забыла, то я хорошо помню — наш позор и твои страдания, когда он, не разобравшись, сбежал накануне вашей свадьбы.
Не поднимая головы, Даша сделала протестующий жест, но мать только еще больше распалилась:
— Нечего его оправдывать — забыла, сколько слез тогда пролила? А потом, когда поженились, разве не из-за него потеряла ребенка? Вы даже разошлись, но ты все-таки его простила, родила ему сына, и вот она — его благодарность!
Волошина аж задохнулась от негодования и, переведя дыхание, хотела продолжить обличение зятя, но на этот раз Даша подняла голову и, обратив к матери опухшее от слез лицо, слабым голосом возразила:
— Только не преувеличивай, мама! Знаешь ведь, что тогда произошло: меня перед ним оклеветали, а ребенка я лишилась из-за бандитов.
— Вот-вот, оправдывай его — мало ты настрадалась! — непримиримо бросила Анна Федоровна и с горечью напомнила: — Может, он и не изменил тебе тогда с бандитской шлюхой, похитившей его сестер?
Даша снова уронила голову на руки, а мать еще более усилила нажим:
— Все, конец! Не прощай его, доченька! Найдешь мужа и получше! Я видела на показе мод, как на тебя смотрели — те еще важные господа. Особенно один, такой видный из себя. Я о нем еще в газетах читала, будто один из этих наших миллиардеров-олигархов.
— Ты это о Юхновском, что ли? — приподняла голову Даша.
— Вот-вот, о нем самом. И не он один за тобой побежит, если захочешь!
В постигшем ее горе Даше необходимо было самоутверждение, и она, не поднимая головы, бросила:
— А он и так домогается меня, мама.
— Да что ты говоришь? — радостно изумилась Анна Федоровна.
Чтобы утешить и привести в чувство дочь, она сразу за это ухватилась и стала развивать свою идею:
— Ну и хорошо! Он куда богаче Пети, солидный человек и не будет мотать тебе нервы. С ним будешь намного счастливее!
Даша на это не отреагировала, но печально сообщила:
— Петя уже не богат, мама. Он обанкротился и все потерял!
— Тем более нечего о нем горевать! Получил то, чего заслуживает. И его чванливая родня перестанет перед нами задаваться.
Старые обиды всколыхнули в ее душе недоброжелательство к зятю и его родным, и Анна Федоровна забыла, что своим нынешним благоденствием они с мужем обязаны ему — вернее, акциям золотого прииска, подаренным Петром. Но Даша ничего не забыла и, выпрямившись на стуле, с горечью возразила:
