Елена Колина - Барышня и хулиган
Но в эту квартиру Игорек хотел самую красивую на свете мебель, посуду и занавески, потому что квартира обладала самым бесспорным в мире качеством: она принадлежала ему.
Женька долго почтительно тряс Игорьку руку, а Марина, очень красивая в черной кожаной куртке, из.под которой выглядывал воротничок розовой блузки, оглядев огромную прихожую, задержалась удивленным взглядом на драных джинсах Игорька. Как будто увидела не дырки на коленках, а что-то новое в Игорьке для себя открыла.
Свою квартиру Игорек любил с нежным и страстным удивлением сорокалетней тетеньки, неожиданно родившей первенца после долгих лет бесплодия. Среди своих одногодков он был единственным владельцем такой потрясающей жилплощади, не забывал об этом ни на минуту, и остальные об этом тоже всегда помнили. По крайней мере он был в этом уверен. Его всегда немного по-петушиному задиристые повадки приобрели оттенок значительной важности, поскольку масштаб его личности увеличился на сто метров роскошной жилплощади в историческом центре города.
Через месяц после переезда в новую квартиру Алка брела по Восстания, еле волоча сумку с тетрадями. Сегодня на последнем уроке в восьмом классе была четвертная контрольная, и весь урок Алка тихо сидела за своим столом, глядя в окно и делая вид, что не видит, как по классу волной гуляют шпаргалки, на последних партах спокойно открыли учебники, а Пирогова прямо у нее под носом раз десять наклонилась в проход, пошуршала тетрадкой и умудрилась списать прямо из портфеля.
Алка устала так, как будто сама написала пять контрольных подряд. Вчера у них с Игорьком были гости, она хотела уйти спать хотя бы в двенадцать, но Игорьку и гостям нужно было подать все, что принесли с собой гости, потом чай, потом опять водку и закуску, потом опять чай… и спать удалось лечь, только когда все разошлись, часов в пять утра… а кто-то, кажется, остался ночевать, Алка даже не помнила, кто именно.
Тридцать тетрадей с полностью списанными контрольными оттягивали руку. Сверху на тетрадях лежала курица, высунув наружу ноги. Куриные ноги не больно, но обидно царапнули Алку, оставив зацепку на колготках, и, совсем расстроившись, Алка прислонилась к водосточной трубе и на минуту закрыла глаза.
Через несколько минут она вошла в подъезд, поднялась на третий этаж и, только засунув руку в сумку и нащупав ключи, поняла, что пришла в свою старую коммуналку, где прожила с Игорьком несколько лет.
Алка со злостью пнула дверь ногой и, полностью проснувшись от обиды, что зря ползла на третий этаж с тяжелой сумкой, уже довольно бодро поскакала вниз по лестнице.
Через пять минут она была у двери своей квартиры и в тридцатый раз за месяц подумала, какое счастье, что они живут здесь, а не в коммуналке в доме напротив. Бросив сумку в прихожей, Алка прислушалась к домашним звукам. Игорька нет дома, вот стоят его тапки, но дом не кажется пустым. В гостиной, кажется, кто-то есть.
Она напряглась, пытаясь вспомнить, кто же все-таки вчера остался ночевать, но у них бывало столько народу, что это мог быть кто угодно. Алка шла по длинному коридору, злясь на гостей, которые не соизволили убраться к четырем часам дня. «Сейчас придется разговаривать с ними, поить чаем… О Боже, я сейчас их просто укушу!» — подумала она. Приготовив вежливое лицо с маленькой улыбочкой, Алка открыла двери гостиной и замерла в дверях, не в силах произнести ни слова.
— Маринка… Ты же ненавидишь Игорька? — наконец неуверенно спросила она и потрясла головой. Может быть, ей показалось и это не Марина, а просто очередная девица лежит рядом с Игорьком на их новом диване.
Мучительно красная Марина мгновенно забилась в глубь дивана, теперь только хохолок на ее светлой макушке торчал наружу из.под Алкиного клетчатого пледа. В этот плед Алка обычно заворачивала гречневую кашу.
— Игорек, — растерянно продолжала Алка, стоя в дверях. — Ты же говорил, что на бархатном диване нельзя валяться, бархат сотрется…
Игорек покрутил пальцем у виска и сказал:
— Дай.ка нам лучше поесть, Сучка!
Игорек давно уже называл Алку Сучкой, иногда это звучало злобно, иногда нейтрально, как любое имя, а сейчас прозвучало ласково. Игорек лоснился от довольства собой, как наевшийся сметаны кот. Теперь он хотел есть, пить чай и дружить с девчонками.
Алка повернулась и, осторожно ступая, пошла к двери. В прихожей она заметила, что курица протекла на рассыпавшиеся тетради. На тетрадке Пироговой расплывалось огромное розовое пятно. «Так тебе и надо, Пирогова, не будешь списывать!» — подумала Алка. Тихо прикрыв за собой дверь, она вышла на лестничную площадку и спустилась вниз.
— Я не могу его простить, — тупо глядя в одну точку, говорит она вечером Даше. — Все можно было вынести, и девиц этих бесконечных, они мне чужие… и даже рыжую Галку.соседку. Ты знаешь, что она к нему каждую минуту бегала, я пойду на кухню чайник ставить, возвращаюсь в комнату, а они там… даже двери не закрывали…
— Нет, я не знала, откуда я могла это знать, — в ужасе шепчет Даша. — А ты что?
— Ну, я пойду на кухню, там что.нибудь поделаю, потом вернусь.
— Аллочка, что же делать?
— Я к нему не вернусь. Не из-за Маринки, на нее я вообще не сержусь, просто это уже последняя капля. Я правда больше не могу.
— А что родители скажут?
— А как ты думаешь?! Они только счастливы будут, они Игорька ненавидят! — Алка улыбается, повеселев при мысли, что родители ее похвалят и поддержат. — Уйду! И не вернусь! И даже разведусь с ним… Не веришь? Правда разведусь!
Маринка прокралась к Даше поздно ночью, убедившись, что Алка ушла к родителям.
— Зачем тебе понадобился Игорек? Ты же всегда говорила, что он подзаборный, неприличный, грязный и так далее… — спросила Даша, решившая для себя, что встать в этой ситуации на чью-то сторону будет невероятно глупо.
Это личное дело каждого, с кем спать, пусть они хоть крест-накрест развлекаются — Маринка с Игорьком, а Алка тогда с Женькой.
— Знаешь, я как-то увидела его по-другому… Он так яростно добивался своего с этим своим обменом. Он молодец, я его уважаю! И еще я хотела проверить мою теорию.
— Ты со всеми спишь, кого уважаешь? — хихикнула Даша. — И какой же теорией ты подкрепляешь свои сексуальные шалости?
— Не разговаривай со мной, как Женька, я тебе не Мумзель! Так вот, каждый мужик ведет себя в сексе и в жизни одинаково. Например, Женька — эстет, ему интересны нюансы отношений… он и в постели такой же, будет вокруг кружить долго и изысканно… А мне, между прочим, всегда хотелось нормального мужика, а не бабочку на цветке…
— Погоди, а твой Андрей, он тебя устраивает?
— При чем тут Андрей, с ним у меня не секс, а любовь.
