Ева Модиньяни - Невеста насилия
И Нэнси бросилась навстречу Хосе Висенте, вышедшему из машины.
Тейлор проводил взглядом ее изящную фигурку, увидел, как она расцеловалась с высоченным мужчиной, и вдруг сердце его сжалось от ревности. Он постарался прогнать это опасное чувство. Надо будет разузнать побльше о Нэнси Пертиначе.
«Потому что когда-нибудь я женюсь на ней», — пообещал сам себе Тейлор, глядя на отъезжающий голубой «паккард».
А он был не из тех, кто дает пустые обещания…
— Привет, красавица! Ты выглядишь прекрасно! — сделал Нэнси комплимент Хосе Висенте.
— А ты тоже великолепен, — отозвалась девушка, с нежностью глядя на своего спутника.
— Вот и врешь! — усмехнулся Хосе.
— Клянусь страшной клятвой! — произнесла Нэнси, скрестив указательные пальцы и поцеловав их.
Так они с братом клялись, когда были детьми.
— А это кто? — спросил Доминичи, показывая на уходившего по аллее Тейлора Карра.
— Выпускник университета, у него диплом магистра по международной экономике, — нарочито равнодушно ответила Нэнси, садясь за руль.
— Видно, очень умный малый!
— В известном смысле…
— И собой хорош!
— В Йеле его акции котируются очень высоко. — В машине к запаху кожи от сидений и полированного дерева от отделки примешивался такой знакомый Нэнси запах Хосе Висенте, всегда наполнявший ее душу уверенностью и спокойствием.
— Едем к «Бэзилу»? — спросила Нэнси, разворачивая машину на шоссе в Нью-Джерси. Она прекрасно водила автомобиль: умело и осторожно. У девушки был хороший учитель — Хосе Висенте.
— Едем к «Бэзилу»! — весело согласился он. Так назывался греческий ресторан, знаменитый перцами, фаршированными рисом. Хосе Висенте и Нэнси обязательно заезжали туда на обратном пути.
— А как его зовут? — вдруг спросил Доминичи.
— Кого? — спросила Нэнси, хотя прекрасно поняла, кого имел в виду Хосе.
— Того умника, — уточнил он.
— Тейлор Карр, — сообщила Нэнси. Ей казалась забавной отеческая озабоченность Хосе. Слишком лаконичные ответы девушки насторожили Доминичи.
— Похоже, он от тебя без ума. — Нэнси притворно возмутилась: — Мы с тобой месяц не виделись, а ты не нашел ничего лучшего как устроить мне допрос с пристрастием. Расспрашиваешь о совершенно незнакомом человеке, который к тому же меня не интересует.
— Согласен. Суд присяжных принимает возражения, — пошутил Хосе Висенте.
Но в душе он чувствовал одновременно и гордость и ревность, словно отец, обнаруживший, что у дочки завелся поклонник.
— Давай сменим тему, — предложил он. — Поговорим о твоем брате!
— А что натворил Сэл?
— Выиграл теннисный турнир!
— Замечательно! Теперь будет ходить гордый, как петух, — улыбнулась Нэнси, не отрывая взгляда от дороги.
— По крайней мере два университета на юго-западе примут его с распростертыми объятиями после хай-скул.
— Сэл поступит в Йель, как и я, — сказала Нэнси.
— А ты уверена, что он согласится? — Впрочем, Хосе Висенте задал чисто риторический вопрос. За Сэла все решала Нэнси. Она не ответила, а только утвердительно кивнула головой. Хосе припомнил, как впервые увидел ее, еще девочкой, в доме Пертиначе в Бруклине. Они сразу понравились друг другу. А когда Нэнси просто и естественно отказалась от денег Лателлы, Хосе Висенте почувствовал к ней уважение и восхищение. И он, так же, как и Сэл, так же, как и все, кто имел дело с Нэнси, постепенно привык с удовольствием поступать так, как того хотелось ей.
Девушка зажгла правый поворот и медленно въехала на автостоянку у ресторана.
Они расположились за столиком у окна. Настольная лампа струила розоватый свет на снежно-белую скатерть. В зале стоял приглушенный шум, типичный для дорогих ресторанов: почтительные голоса официантов сливались с позвякиванием посуды. Хосе и Нэнси чувствовали себя счастливыми.
— Я хочу стать адвокатом, Хосе, — призналась она. Ее серые глаза блеснули уверенно и радостно. Хосе Висенте никогда не сомневался в ее способностях. Конечно, Нэнси уготовано большое будущее.
— Замечательная новость, — улыбнулся он. — И Фрэнк обрадуется, когда узнает.
Хосе Висенте вспомнил о Неарко, который после второго курса бросил университет, глубоко огорчив отца.
Нэнси, похоже, прочитала его мысли и спросила:
— Как дела дома?
— Все в порядке.
— Все? — переспросила Нэнси серьезным тоном. Хосе Висенте понял, о ком она хотела узнать, и добавил: — Все! И Шон в порядке. Я его вчера видел, он спрашивал про тебя, передавал привет. — Нэнси покраснела, а Хосе, чтобы не стеснять ее, принялся пристально изучать меню. В сущности, оно его не интересовало, ибо они всегда заказывали перцы с рисом и медовый торт.
С деланным безразличием Нэнси поинтересовалась:
— А вокруг него все крутятся женщины? — Когда Лателла вернулись из Сицилии, Нэнси рассказала Хосе Висенте почти все про себя и про Шона. Он тогда твердо сказал ей:
— Забудь о Шоне. Ты заслуживаешь большего… и лучшего.
А теперь Доминичи разочарованно произнес:
— Опять? Я думал, с ним покончено!
— Никогда! — твердо ответила девушка, взглянув ему в глаза.
— Ну что же, — вздохнул Хосе Висенте. Он не стал спорить. В жизни Нэнси и так было много проблем; Шон — не последняя и не самая простая. Если бы Доминичи решился все рассказать девушке, от ее увлечения ирландцем не осталось бы и следа. Но, как часто бывает, лечение причинило бы больше вреда, чем болезнь. Никто не мог предвидеть, как отреагирует на разоблачение Нэнси.
12
Нэнси и Сэл обнялись и расцеловались. Они так обрадовались, снова оказавшись вместе. Сэл стал почти взрослым: атлетическая фигура, решительное выражение лица и спокойный взгляд.
— Сто лет тебя не видел! — воскликнул он.
— Только месяц! — уточнила Нэнси.
— Ну это еще как посмотреть! — Они снова расцеловались и сели на диван. — Кого ты уже видела?
— Маму Сандру, — ответила Нэнси.
Жена Фрэнка встретила девушку, как всегда, заботливо и сердечно.
— А Неарко с Дорис?
— Их не видела. Запрятались куда-то.
— Фрэнк уехал в Атлантик-Сити.
— Да, мне Хосе сказал.
— Кстати, а куда девался Хосе? — удивился Сэл. — Даже не поздоровался со мной.
— Он и в дом не заходил. У него какие-то дела на Манхэттене. Расскажи лучше о себе, спортсмен. Ты, говорят, прославился?
— Мне просто повезло.
— Ты у нас просто молодец, и я горжусь тобой.
Нэнси и Сэлу очень нравилось их новое жилье. В мансарде гринвичской виллы сделали что-то вроде квартиры: две спальни, каждая с собственной ванной и гардеробной, и гостиная, где стояли два письменных стола в стиле Людовика ХIV, ореховый книжный шкаф, широкий новый диван и два глубоких кресла. Фрэнк был доволен, устроив на вилле брата и сестру. Сандра, конечно, не возражала. Что решил Фрэнк, с тем она и соглашалась. Она не знала, почему муж так заботился о двух юных итальянцах, но, несомненно, у него были на то причины. Однако Неарко и его жена Дорис так и не приняли чужих.
