Татьяна Веденская - Мужчины как дети
– Да уж, – вздохнули мужчины хором. – Особенно когда ты на этот пейзаж смотришь по восемь часов в день.
– Все равно, – замотала головой Ника. – Очень интересно.
– Ну, я рад. И ты помнишь, моя красавица, что ты мне обещала? – ехидствовал он.
Ника, откровенно говоря, забыла напрочь, о чем это он? Она во все глаза смотрела, как поезд выныривает наружу, на метромост, как вокруг него пляшут желтые и белесые огоньки города – машин, домов, каких-то фонарей. Она уже не понимала, где это она, как далеко они уехали. А потом поезд снова провалился в черную дыру, в тоннель, в конце которого обязательно появлялся свет. Поезд рождался заново на каждой станции.
– Так, кролики, валите в салон, сейчас камеры будут, – скомандовал машинист.
– Давай-давай, Ника, шевелись. Нельзя подставлять парня. – Митя взял Нику за плечи и вывел из кабины, как послушную куклу.
– Ой, ну как интересно, как здорово. А можно и на следующей станции посмотреть?
– Для тебя – хоть до конца ветки, – улыбался Митя. – За каждую станцию по поцелую.
– Что? – ахнула Ника.
– Нет, ну вот вы все динамщицы. Ты же обещала, нет? Не помнишь? Ну вообще! – делано возмутился Митя. – И что мне с тобой делать? В милицию сдать?
– Я с кем попало не целуюсь, – неуверенно заявила Ника, чувствуя, что в принципе она сейчас уже почти дошла до той кондиции, когда как раз с кем попало и целуются. Еще пару глотков пива и…
– Это хорошо, кстати, что так, – вдруг неожиданно добавил Митя. – Ладно, пошли. У нас тут до Крылатского большой прогон.
– Прогон? – не поняла она.
– Тут очень длинная станция, так что успеешь насладиться трубой.
– Но целоваться я не буду.
– Посмотрим, – шепнул он, склонившись над ней. На секунду задержал взгляд, потом вздохнул и завел ее обратно в кабину. – Но хоть телефончик-то дашь?
– Телефончик дам, – кивнула Ника и сама не поняла, почему так радуется этому вопросу.
– Давай.
– Что?
– Давай телефон.
– Я тебе потом напишу.
– Нет, знаю я вас, – с сомнением посмотрел на нее Митя, смотревшийся очень мужественным напротив всяких сложных устройств на стенах кабины. – Убежите, а телефон окажется левым. Давай-ка, я с твоего наберу свой номер, он зазвонит и все – дело в шляпе.
– Отлично, – пожала плечами Ника. – Я не против.
– Точно? – удивился Митя.
– Да.
– И ты не будешь против, если я позвоню?
– Нет. Я буду только за, – совершенно искренне сказала Ника, чем еще больше удивила видавшего всякое машиниста Митю. Эх, знал бы он, что за последний год был фактически первым и единственным, кто так сильно беспокоился, хочет ли Ника его звонков.
Утверждение 17
Мой основной критерий оценки человека – объективность
(____баллов)
О том, где же теперь жить в географическом смысле, жарко обсуждалось всеми, включая и самого Павла Светлова. Для этого вся честная гоп-компания собралась в палате в воскресенье, пока начальства не было. Светлова выписывали, на дом был найден клиент-покупатель, и план «Перехват» пора было вводить в действие. Буря в пустыне начиналась. На повестку дня выставлялись Жаннина работа, продающийся офис Александра Евгеньевича, детский садик для Машки и природная Лидина вредность. Павел Светлов яростно моргал и шевелил рукой, изображая, что квартира не должна быть сильно дорогой. Деньги волновали его больше всего, хотя нет, пожалуй, что Лемешев волновал его больше.
– Что насчет Куркино? – спросила Жанна, защищая шкурный интерес – остаться поближе к областной многопрофильной.
– Что это за название? – ехидничала Лида. – Там кур разводят, что ли? То у вас Бу€синово, то Куркино. Какое-то прямо Окуркино. Укуркино.
– Лида, не будь ребенком. Это отличный район. И Жанночке оттуда будет удобно до работы добираться, – вставил свои замечания Александр Евгеньевич, заинтересованный в том, чтобы Жанночке было хорошо. Вся эта затея и так заметно смущала ее, он видел это по коротким задумчивым взглядам, когда она думала, что никто не смотрит. По тому, как иногда ее лицо омрачалось какими-то мыслями, от которых она не могла отделаться. Александр Евгеньевич каждую минуту боялся, что эта высокая, красивая, немного дерганая от такой жизни сказочная принцесса, спокойно вскрывающая человека острым ножом, уйдет, исчезнет, и все кончится.
– А не странно ли вам именовать работой то место, где Жанне платят в два раза меньше, чем мы? Если исходить из экономических показателей, ее основное рабочее место теперь у нас, – продолжала изгаляться Лида. Впрочем, без злобы, для порядку. Жанна ей, признаться, нравилась. И врач хороший, и Дундука любит, кажется, всерьез.
– Лида!
– Ладно. Я просто подумала, что, раз уж она работает больше на нас, может, надо хоть посмотреть на ее трудовую книжку? Никогда их не видела. Нет, правда, – ворчливо добавила Лида, посматривая на Жанну. Та ухмыльнулась.
– Хотите, я вам такую же в переходе куплю, за триста рублей. Могу заодно и диплом какой прикупить, может, у вас интеллигентности прибавится, – проговорила Жанна, улыбаясь Александру Евгеньевичу. Лида на секунду замерла, потом ухмыльнулась и кивнула.
– Зачет. Вот учись, Дундук, как надо отвечать. Слушайте, меня волнует одно – чтобы в этом Укуркине были нормальные школы. А то ребенок пойдет в первый класс. Не хотелось бы, чтобы единственное, чему там в школе учат, был трехэтажный мат.
– Ага, – хмыкнул Саша. – Этому она и у мамы научится.
– Причем значительно интереснее и масштабнее, – согласилась Лида. Жанна вздохнула и тоже улыбнулась. Ситуация была всем хороша – и с Сашей отношения укреплялись день ото дня, и с Лидой, кажется, ситуация приходила к некоторому равновесию. Во всяком случае, Жанна хотя бы перестала дрожать в ее присутствии, как осиновый лист. И норовить спрятаться за капельницу. А вот в остальном…
Самым сложным было сымитировать переезд. Саша действительно оказался таким, каким и казался, – то есть заботливым, надежным, обстоятельным – о, еще каким обстоятельным. Сколько раз Жанна облилась в тот день холодным потом – не перечесть, – когда Саша помогал ей укладывать багаж. Он вытаскивал из шкафов все до последней старой резинки, заставлял все это сортировать, притащил кучу картонных коробок, на которых специальным толстым маркером написал номера.
– Это еще зачем?
– Мы составим список того, где что лежит.
– Ну ты даешь, – обреченно вздохнула Жанна. Значит, придется все-таки собирать и рассортировывать все, что нажито непосильным трудом. За столько-то лет накопилось. Она-то надеялась, что отделается парой чемоданов. А как тут быть? Нет, в самом деле, дурацкая ситуация и становилась все более глупой с каждой коробкой. Мамины открытки, которые она хранила после ее смерти куда более тщательно, чем когда мамуля была жива. Старые тетради, еще с института, с записями лекций по микрохирургии глаза, анатомии, гистологии. Вещи, которые Жанна так давно не носила, что и забыла, что они у нее вообще есть.
