Реши это - Мэри Калмз
– Надо бы купить подставки, – рассеянно заметил я.
– Да, стоит, – согласилась она. – Что-нибудь очень безвкусное и китчевое.
Я кивнул.
– Эй.
Я поднял глаза и попал под теплый торфяно-коричневый взгляд Ника Мэдисона.
– Я не мог уснуть, зная, что тебя здесь нет, и твоя мама очень любезно составила мне компанию, а потом нашла мне гитару.
Я взглянул на нее.
– Откуда она взялась?
– Мой друг Джим оставил ее перед тем, как отправиться служить в «Бурю в пустыне».
– Мне жаль, что он не вернулся за ней, – сказал ей Ник.
– Мне тоже, – мягко ответила она. – Но он оставил ее у меня, вместо того чтобы отправить ее вместе с остальными вещами сестре, так что, думаю, он знал, что у нее есть другой путь, – она тепло улыбнулась Нику. – По крайней мере, мне хочется так думать.
– Я очень благодарен тебе за то, что ты подарила ее мне, – сказал он ей, понизив голос. – Я буду ею дорожить.
– Думаю, Джим будет очень рад, что у него есть дом, где на ней будут играть и наслаждаться ею, – ворковала она, с нежностью глядя на Ника.
Он кивнул и осторожно положил инструмент рядом с собой, а затем повернулся ко мне лицом.
– Кажется, я знаю, куда ты ушел.
Я вздохнул и скрестил руки, изучая его.
– Расскажи мне.
– Нет, – хрипло ответил он, губы разошлись, язык высунулся, чтобы смочить их, глаза расширились и округлились, когда он уставился на меня. – Ты говоришь. Это ты все испортил на этот раз.
Блядь. Он не ошибся.
– Пожалуйста, – мягко сказал он.
– Хорошо, – прохрипел я, наклоняясь вперед. – Сегодня вечером ты получил сообщение от Уокера Эванса.
– И откуда ты это знаешь?
– Я знаю, что между нами все кончено, но я хочу, чтобы ты знал, правда, что я очень сожалею о том, что нарушил твое доверие и...
– Никто никогда не должен слушать сообщения другого человека на его телефоне, – сказал он, глядя на меня широко раскрытыми глазами, которые смотрели сквозь меня. – Мне все равно, женаты ли они... Мне все равно. Это личное и частное, и как ты, блядь, смеешь!
Его голос был громким, и у меня сжалось сердце.
– Мы просто наконец-то движемся вперед, а ты что, нарываешься?
Я покачал головой.
– Скажи что-нибудь!
– Я знал, что это неправильно, когда делал это.
– И что? – его голос треснул, как хлыст.
– И я бы, блядь, сделал это снова, – прорычал я ему в ответ, испытывая отвращение к тому, что я сделал, к тому, что я видел на видео, и к тому, что я чувствовал, что предал Ника так же, как и все остальные. Я не сломал ему кости, но сломать его дух было ничуть не лучше.
Мы оба молчали долгие минуты.
– И что теперь ты хочешь?
Я поднял глаза и встретил его взгляд.
– Я хочу, чтобы ты простил меня, потому что я сделал это по правильным причинам, – жалко ответил я.
– И по каким же?
– Ты знаешь.
Его лицо сразу напряглось, и он кивнул.
– Я сожалею до самых костей.
Еще один кивок.
– Хочешь услышать об остальном?
– Да, – прохрипел он.
– После того как Эванса выгнали из дома в Санта-Монике, он вернулся в свой дом в Калексико, где и находился последние несколько месяцев.
Его глаза сузились, а голова наклонилась, словно он был неуверен.
– Задавай мне вопросы, – надавил я на него. – Все, что угодно.
– Ты... как ты узнал, что он именно там?
– Потому что, как я уже сказал, там у него дом, а мой парень Оуэн...
– Твой парень, – рявкнул он на меня, и его тон был резким. Он был зол, но и что-то еще, что я слишком устал, чтобы разобрать.
Моя мать вздохнула, я взглянул на нее и увидел, что она прикусила губу, но она пренебрежительно махнула рукой, и я вернул свое внимание к Нику.
– Наш парень, – поправил я себя, – наш техник, он проверил, и там как раз был Эванс, поэтому я отправился туда с другими членами моей команды.
– О, – сказал он, выдыхая. – И что... что произошло?
– У меня есть записи, где ты и те парни, и где тебя бьют, – сказал я категорично, – и те, где лошади.
– Ты получил все.
– Да.
– Я давно этого хотел.
Я кивнул.
– Ладно, – это все, что он сказал.
– Уокеру Эвансу предъявлены обвинения в содействии созданию опасности для несовершеннолетнего, хранении детской порнографии, и тебе нужно решить, хочешь ли ты добавить к этому вымогательство.
Его глаза искали мои.
– Твоему отцу предъявят обвинения в преступном посягательстве на ребенка, поскольку он позволил избивать тебя, в пренебрежении нуждами иждивенцев и, конечно, в жестоком обращении с животными, а также в том, что он намеренно обманывал других заводчиков, с которыми вел дела.
Он молчал, и я был уверен, что он переваривает все, что я только что рассказал.
– Все узнают, что мой отец сделал со мной и почему?
– Только если ты этого хочешь, – заверил я его. – Существует приказ о запрете, подкрепленный убедительной угрозой со стороны моего босса, который был там вместе со мной.
– Ты сам разговаривал с Эвансом?
– Да.
– Ты смотрел видео с сексом?
– Никто из нас не смотрел, – сказал я ему, потому что мы этого не делали. – Мы просто взяли внешний диск, и мой босс забрал его с собой.
– Они были двумя парнями, с которыми я встречался в школе, – сказал мне Ник. – У них теперь свои жизни и семьи, и это несправедливо, что только потому, что я богат и знаменит и кто-то хочет меня шантажировать, их жизнь должна быть разрушена.
Ник заплатил Уокеру Эвансу за них, а не за себя.
– Все,
