Оберег - Ольга Ивановна Маслюкова
— Какой ты деликатный.
Филипп приобнял мать и поцеловал в щеку. Они поднялись по ступенькам, он открыл дверь и пропустил ее вперед. Отец, услышав их голоса, уже торопился на своей коляске, а Милорд радостно поскуливал, махал хвостом и прыгал, касаясь лапами груди Филиппа.
— Милорд, ай, как ты соскучился… Хороший мой, — трепал его по холке Филипп.
— Ты как чувствовал, что мы собираемся обедать, — говорил Григорий Александрович. — Я поджидал мать, не люблю один трапезничать, а тут и ты подоспел. Какая радость для нас! Мария уже накрыла на стол. Иди скорее мой руки да будем садиться. Тогда и побеседуем.
Отец покатил коляску в столовую, а Софья Егоровна поднялась по лестнице на второй этаж, чтобы переодеться.
Вскоре все собрались за овальным столом.
— Наконец-то семья в сборе, — радовалась мать, привыкшая, что сын раньше навещал их чаще.
Филипп принял торжественный вид и сразу объявил:
— Дорогие мои родители, мы с Алисой завтра подаем заявление. Можете готовиться к свадьбе.
— Как к свадьбе? Уже?
— Да, я хочу, чтобы она стала моей женой официально.
Софья Егоровна растерянно смотрела на мужа, осмысливая новость. Она хоть и пыталась в последнее время морально подготовиться к такому развитию событий, сейчас все же не знала, что сказать. Пауза затягивалась.
— Сынок, — наконец произнес отец, который сразу смекнул, что Филипп ждал от них радости, и решил разрядить обстановку. — Поздравляю тебя. Если ты решил, значит, так тому и быть. Будем готовиться.
Мать печально смотрела куда-то мимо сына и мужа. Она погрузилась в свои мысли, а потом тихо произнесла:
— Опомнись, сынок…
Это было сказано вежливо, но холодно. Наконец, взяв себя в руки, она перевела взгляд на него и долго смотрела, будто хотела проникнуть в душу. Не в силах выдержать осуждающий взгляд матери, Филипп отвернулся и хотел было уйти, но отец его остановил.
— Филипп, не горячись. Мы с матерью много говорили на эту тему. Она привыкла к Эрике, и та ей по душе. Другую невестку принять сложно. Дай ей время. Все будет хорошо. Тем более Эрика была у нас недавно и сказала, что Алиса ей понравилась. Это надо же: набраться мужества, отойти на второй план, несмотря на то, что продолжаешь любить мужчину.
Филипп снова опустился на стул и продолжил ковыряться в тарелке. Такое отношение матери к Алисе его обижало.
Софья Егоровна молча ела. Ей снова вспомнилось, как в молодости мечтала выйти замуж за состоятельного мужчину. В ту пору она твердо знала, что для этого нужно иметь хорошее воспитание и связи. А когда на вокзале случайно встретила Григория Александровича, поняла, что это тот человек, который ей нужен. Потом убедилась: его послал сам Бог. Когда она выходила замуж, у нее не было ни гроша, только симпатичное личико, фигура и достаточное количество ума, чтобы очаровать мужчину. Осведомленная обо всех способах обольщения, она сейчас не сомневалась в том, что Алиса проделала нечто подобное. Мужа она полюбила позже, когда узнала, какой он благородный и добрый. Григорий выполнял все ее прихоти, задаривал подарками до такой степени, что она сама себе завидовала. Сын вырос и стал копией отца. Это всегда ее беспокоило. «Мои худшие опасения сбылись, — думала теперь она, — только сын сказал, что девочка эта богата, а я была бедная. Но тогда и время другое было. Родители перешивали для меня платья старшей сестры, и я всю жизнь ходила в обносках».
От этих воспоминаний Софья Егоровна смягчилась, глаза ее потеплели, на губах появилась слабая улыбка.
— Хорошо сын, решил жениться — женись. Когда определитесь с датой, начнем приготовления. Бог с ним, с этим министром. Ты умный, всего добьешься сам.
— Я знал, что ты у меня самая лучшая мама на свете! Ты всегда меня понимала, а тут вдруг такое отрицание моего выбора.
Филипп встал, обнял мать, потом подошел к отцу, и они пожали друг другу руки.
— Теперь я спокоен, могу с Алисой приезжать к вам каждые выходные. Она ведь девушка умная и чувствительная, сразу все поняла. Очень переживала и не хотела вас тревожить, понимая, что ты, мама, не хочешь ее видеть. Представляешь, каково мне оказаться между двумя любимыми мною женщинами?! Ты же хочешь, чтобы я был здоров и сердце мое не болело?
— Конечно, Филипп. Пусть Алиса приезжает. Ты же знаешь, как нам тебя не хватает.
Мария, подававшая блюда и уносившая пустую посуду, слушала беседу хозяев. Десять лет она служила в этом доме и к Филиппу испытывала самые нежные, почти материнские чувства. Услышав, что Софья Егоровна согласилась на свадьбу, не удержалась и захлопала в ладоши.
— Ох, и хитра же ты, Мария, — посмотрела на нее Софья Егоровна. — Любишь все узнавать первая! Знаю, знаю, что рада. Это меня все превратили в злодейку. А я ведь сыну добра желаю, боюсь, чтобы не ошибся.
— Что вы, Софья Егоровна, он у вас умный и уже взрослый мужчина. А девочка мне тоже понравилась. Такая миленькая.
Филипп с благодарностью посмотрел на Марию.
— Ладно уж, уберись здесь и можешь отдыхать. Начнем готовиться к свадьбе, тогда расслабляться будет некогда.
Она тяжело поднялась со стула и, наверное, первый раз почувствовала, что возраст дает о себе знать.
— Да, моложе мы не становимся…
Произнесла она это тихо, почти себе под нос, будто каялась перед священником. Совсем недавно ей исполнилось шестьдесят пять лет, но сдаваться она не собиралась. По утрам делала зарядку, плавала в бассейне и всегда ухаживала за своим телом. Всю жизнь материально семью обеспечивал муж. После случившейся с ним трагедии Григорий Александрович передал все дела сыну. И теперь тот не забывал пополнить их бюджет дополнительными вливаниями. Денег хватало на еду и содержание дома, домработницу и садовника. Старинный особняк с колоннами, который они называли дачей, достался Григорию Александровичу от отца, который оставил приличное наследство, ему необходимо было только содержать дом в надлежащем состоянии. Занявшись бизнесом, он отремонтировал его, придал более современный вид.
Вскоре после того как Филипп принял дела, он купил себе квартиру, и оставил родителей на даче с прислугой. Оба любили по вечерам сидеть возле камина, вести долгие беседы или смотреть телевизор и обсуждать очередные политические новости. Иногда Григорий Александрович читал вслух какой-нибудь роман, жена слушала, а когда у него уставали глаза, Софья Егоровна надевала очки и продолжала читать. Свою Софьюшку муж любил так же, как и в первые годы после свадьбы. Именно этим
