120 миллиметров между нами - Антония Эдельвейс
Признаваться в любви к их сыну было стыдно, но я чувствовала, что мне необходимо это сделать. Пусть я и знала, что тётя и дядя мертвы, а, если верить религии, их души уже покинули этот мир, я всё равно хотела, чтобы они знали.
- Меня сильно смущает признание, но я не хочу скрывать от вас… я давно люблю Сашу. Наверное, ещё со школьной скамьи. Я его любила и продолжаю любить, хотя знаю, что у нас нет ни шанса. Для него я всего лишь друг, и я честно пыталась смириться с этой ролью, но не смогла. Я такая слабачка, - я горько усмехнулась. - Даже сбежала на чужбину, прячась от собственных чувств. Предала его. Но обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы вернуть его дружбу. Я честно попытаюсь стать ему хорошей подругой, а чувства откину куда подальше. Но Сашу я больше никогда не брошу. Обещаю вам.
Я постояла ещё немного, успокаиваясь и приводя мысли в порядок. А может, мне просто не хотелось уходить. Зато так хотелось получить поддержку, либо одобрение дяди Влада, почувствовать тепло руки тёти Раи, но это было невозможно и от этого сердце вновь закололо от тоски…
Вновь прикрыв веки, я ощутила прохладу ветра, что нежно ласкал лицо, а потом путался в волосах, легонько приподнимая их. Будучи реалистом, я знала, что это всего лишь ветер и ничего больше, но в тот момент мне хотелось верить, что это тётина рука дарит минутную ласку.
Почувствовав, как вновь начинает щипать в носу и вокруг век, я взглянула в чистое осеннее небо.
- Я уже пойду. Не обижайтесь, я правда хотела вас навестить, но очень устала после перелёта. Но я ещё загляну к вам, и букеты принесу! До свидания, - я сделала шаг назад и, поклонившись, развернулась уходить.
Не успела я сделать и пары шагов, как прямо передо мной пролетели, кружась в своём танце, две бабочки. Красивые, яркие, с чёрно-оранжевыми крылышками. Кажется, это были адмиралы. Они порхали прямо перед моим лицом, после чего взмыли ввысь, скрываясь где-то в кронах деревьев.
Я оглянулась, ещё раз взглянув на могилу Скворцовых, и улыбнулась.
***
Совсем скоро такси добралось до знакомого с детства района, и я оказалась в родном дворе.
Всё те же высокие липы и одинокие детские качели в их тени. Кажется, за эти годы прибавилось количество автомобилей. В узком дворе и раньше было мало места, а теперь его и подавно не было, и оставалось загадкой, как водители здесь ухитряются припарковаться и выехать.
Я подошла к подъезду. Старую деревянную лавочку на цементных ножках заменили на новую, с металлическим каркасом. За лавкой всё ещё рос куст сирени, а под ним расположилась маленькая аккуратная клумба, за которой ухаживала соседка-пенсионерка с первого этажа.
Домофон тихонько мурлыкнул на магнитный ключ, и я очутилась в холодной тени родного подъезда. Призабытый запах подвала и мусоропровода слегка ударил по носу, но я была так рада очутиться дома, что это казалось мне сущей мелочью.
Хрипло пискнул подъехавший старенький лифт, и я, вкатив чемоданы, нажала заветную кнопку восьмого этажа.
С каждым этажом сердце всё больше заходилось в бешеном ритме. Предвкушение. Страх. Ностальгия. Этот безумный коктейль заводил сердце похлеще энергетика.
И вот, двери лифта с лязгом распахнулись, и я очутилась на светлом этаже, что был знаком с самого детства.
Всё те же персиково-белые стены, потёртые деревянные перила лестницы, что отзеркаленной змеёй оплетает лифтовую шахту, и четыре двери по обе стороны напротив лифта. Я стояла прямо напротив металлической двери с золотистыми цифрами тридцать один.
Я едва ли заставила себя вновь дышать. Мне казалось, что из-за этой двери вот-вот покажется ОН, но чуда не происходило.
То ли расстроенная, то ли, наоборот, обрадованная, я прокатила чемоданы до тридцатой квартиры и чуть дрожащей рукой открыла дверь.
В то же секунду меня окутал родной и щемящий до боли в сердце запах чего-то пыльно-сладкого. Это был запах дома, моего дома.
Скинув ботинки, я медленно двинулась по тёмному коридору, пробираясь к полосе света из комнат.
Ничего не поменялось за это время, даже мебель осталась на местах. Гостиная, кухня, спальня родителей, даже моя комната остались такими же, как я их помнила, словно я и не уезжала в другую страну на четыре года. Да, я помнила те небольшие изменения, вроде нового ковра, которые подметила во время своего прошлого тайного прилёта, но всё остальное было, как и прежде.
Пройдя к себе, я опустилась на светлый плед, что покрывал мою кровать, и обвела задумчивым взглядом комнату.
Мои книги, фигурки, подставка с канцелярией на столе - всё казалось таким близким сердцу и в то же время далёким… Вроде, все эти вещи мои, я их хозяйка, но после нескольких лет, что я провела без них, мне казалось, что всё вокруг стало чужим и непривычным. Я понимала, что совсем скоро это чувство исчезнет, а пока изучала полки, рабочий стол и туалетный столик как в первый раз, сама не понимая зачем.
Закончив осмотр, я всё же сходила в коридор за чемоданами. Разгружать их сегодня не было сил, поэтому я ограничилась изъятием оттуда ноутбука, зарядки и телефона.
Достав из шкафа домашнюю одежду, что приятно пахла лавандовой отдушкой против моли, я поплелась в ванну, где я долго и с наслаждением отмокала в горячей воде с нежной и ароматной пеной.
Я хотела расслабиться, но на деле, отдыхало лишь тело, в голове же царил настоящий кавардак, очистить который не удалось, даже вымыв три раза волосы. Чуть подсушив их, я вернулась в комнату и обессиленно рухнула на кровать звёздочкой, благо, размер двуспальной кровати позволял это сделать.
Уставившись в потолок немигающим взглядом, я полностью отдалась раздумьям и совсем скоро перевела взгляд на стену.
Прямо за ней, если не было перестановки, должна стоять кровать Саши. Когда-то давно, мы любили перестукиваться с ним азбукой Морзе, пока родители не приходили посмотреть на завёдшегося «дятла». Это беззаботное время было так давно… Теперь мы оба взрослые люди. Я - карьеристка, он - семейный человек. Знакомые незнакомцы друг для друга.
Печально улыбнувшись, я
