Отомстить или влюбиться - Оксана Алексеева
Теперь он говорил намного спокойнее:
– Видите, я даже подстраховаться не мог. Самые близкие сразу оказались на другой стороне. И за столько лет ничем себя не выдали… Я теперь буквально всех подозреваю, ничего с собой поделать не могу.
– Пап, их всего четверо, включая Рому и Петра Александровича. Да, возможно, они тоже давно работают в компании – этого я не знаю, но не поддавайся паранойе. Они вчетвером смогли пошатнуть всю компанию. Потому что они всегда работали командой. Теперь понимаешь, в чем твоя ошибка? Твоя команда была не хуже, ты просто ее не ценил.
Отец устало опустил плечи.
– Ты про Тавригина и Данилина? Думаешь, я только из-за этого потерял компанию?!
Он снова начинал раздражаться, поэтому я следила за тоном – необходимо говорить тихо и уверенно:
– Еще не понял, что ты ее потерял не окончательно? Я твоя дочь. Компания не у Поларского, как видишь. Может, уже начнешь отодвигать эмоции в сторону?
Отец, чтобы не кричать в ответ, вообще замолчал. Вопрос задала мама:
– И тем не менее твоего папу на должность мы не вернем, так ведь? Тогда что мы можем сделать?
– Для начала оставить за собой дом.
Папа нахмурился:
– Что ты имеешь в виду?
– Все передали акции для продажи, кроме тебя. И долг Грегору Хольму… то есть уже Роме поставили в план выплат последним. Если хочешь сохранить особняк, то отдай два процента. Если понадобится отдать больше – отдай больше. Покажи остальным, что компания тебе все еще важна.
– Ха! – отец нервно подскочил на месте. – И план выплат, конечно, подписан действующим генеральным директором?!
– Конечно.
– И как после этого я должен к тебе относиться?
Я пожала плечами. Радовалась хотя бы тому, что мама меня не осуждает.
– Как к человеку, который в текущих обстоятельствах принял единственно верное решение, например. Если ты не отдашь акции, Тавригин поднимет вопрос об отстранении тебя от совета директоров. Я же поставила такое условие, что у тебя не останется выбора, кроме как отдать. Чувствуешь, как тебя спасают против твоей же воли?
– О-о, благодетельница явилась!
– И еще. Тебе лучше посещать суды и выступать прямым ответчиком. Я говорила с юристами. Там в основном мелочи, но интернет-сайты раздувают их до уровня мировых катаклизмов. Но если ты покажешь всем, что ничего не боишься, тогда самая последняя собака притихнет.
Он рухнул обратно на стул и обхватил ладонями голову. Я ожидала новой волны скандала, но отец сдавленно забормотал:
– Я многое в жизни сделал неправильно, Лариса. Многое, что сейчас ставят против меня… Михаил тогда запросил три миллиона долларов, хотя сначала речь шла об одном. Мы уже были на стадии подписания договора о покупке, когда он вдруг поднял цену в три раза…. Понимаешь? Так не делается. У меня уже запускаются лаборатории, наняты специалисты, а он вдруг повышает цену… При этом успел ознакомить моих технарей со всеми подробностями… Он думал, что я уже никуда не денусь. А мне или в минус, или два миллиона сверху найди и выложи – это и сейчас не так просто, а тогда и вовсе было невозможно… И злит сейчас больше всего то, что только я в этой истории выгляжу неправым.
Я вздохнула. Нет, я и раньше знала, что в любой проблеме чаще всего виноваты все стороны. Поларский поступил не очень честно, но преступления не совершил. Суды затянулись не только потому, что отец давал взятки, – само по себе дело было неоднозначным. И в ходе процесса здоровье Михаила подкачало. История с его женой и маленьким сыном – уже типичное для таких крупных дел заметание следов. Поскольку женщина не собиралась подписывать отказ от претензий – ей начали угрожать. Пошли на крайние меры, чтобы закрыть историю раз и навсегда. Но в итоге создали долгоиграющую другую.
– Пап, пора уже признать хотя бы свою часть вины. Я даже не знаю, что нужно Роме для отступления. Может быть, просто извинения? Это звучит банально, но вся его месть завязана на эмоциях – притупи их, и он остынет.
– Я не торгуюсь с террористами, Лариса!
– А они считают террористом тебя.
– Хватит нести эту чушь!
Всплеснула руками и встала. Похоже, разговору конец. Одно да по тому же. Обе стороны видят во враге только зло, а себя обеляют. А объективно-то как? Кто проиграет, тот и будет назван главным злодеем: преступник Сергей Бергман получил заслуженное возмездие, или негодяй Роман Поларский остался ни с чем, посягая на чужое Королевство. Историю пишут победители – лейтмотив всей эволюции общества.
Я считала каждое произнесенное свое слово правдой, но мама заставила в этом усомниться. Она догнала меня на пороге:
– Лариса, возвращайся домой. Хоть ты и предательница, но наша дочь – ничто этого не изменит.
Я задумчиво уточнила:
– То есть ты тоже считаешь меня неправой?
– Считаю.
Ее ответ почему-то потряс. До сих пор казалось, что мама прекрасно понимает каждый мой поступок.
– Почему? Что я делаю неправильно? – я спросила не от праздного любопытства.
Мама отвела взгляд в сторону и постаралась ответить исчерпывающе точно, как всегда это делала:
– Если бы не твои чувства к этому… Роме, то сейчас ты бы так же злилась на отца и, возможно, принимала похожие решения. Но не в точности такие же. Сейчас же ты пытаешься сделать невозможное: угодить и тем, и другим, в идеале – вообще примирить. Сама подумай: если бы не было лояльности к врагу, то сейчас как бы ты рассуждала? Нельзя всех оставить довольными, Лариса, не в этом случае.
– Я все-таки поживу у Петра Александровича…
Она меня не останавливала, а я имела возможность поразмыслить уже в машине. Мама права. Я осудила бы отца и, может быть, взяла бы под контроль компанию. А потом растоптала бы Рому, чтобы другим неповадно было посягать на Королевство, основанное еще моим дедом. Сейчас же я пытаюсь достичь невозможного, даже способа не ищу, чтобы прижать их к ногтю… Мама, черт возьми, права.
Глава 21. Лариса, которая Бергман
Петр Александрович открыл дверь и, взглянув на меня, нахмурился. Или у него всегда подобное выражение лица?
– Что случилось, белобрысая?
– Ничего не случилось. Я голодная как черт.
– Садись… накормлю. Так что все-таки…
Я перебила:
– Дядь Петь, скажите, что хотя бы вы на моей стороне. Мне очень важно это знать, иначе я просто не выдержу.
Он ухмыльнулся:
– Тебе ли переживать? Ты в этой истории собрала вокруг себя больше людей, чем остальные! Если победа заключалась в массовке, то ты победитель.
– Почему я тогда не чувствую себя им?
– Может, жадность природная? – Он поставил передо мной тарелку с мясным пирогом – Петр Саныч часто готовил сам. Его жена умерла довольно рано, и он был вынужден растить детей один, так всему и научился. – А если серьезно, Лариса, то ты и правда сейчас в центре всеобщего внимания. И я тоже на твоей стороне, пока ты на стороне справедливости.
– А где справедливость, дядь Петь?
Он задумчиво качал головой:
– Думаю, там, где все плохие люди получают наказание, а все хорошие люди – свою долю.
– А кто хороший?
– Почему ты никак не хочешь назвать его имя? – старик лукаво прищурился.
– Ладно. По-вашему, Рома хороший?
– А по-твоему как?
Да ему в шпионской разведке служить с такими талантами! А-а, ведь он примерно там и служит… Я не позволила раздражению вылиться в неприятные слова, поэтому рассуждала спокойно:
– Скажите хотя бы, что Рома меня не использует. Если в вас есть хоть капля милосердия, то скажите хотя бы об этом правду!
Он удивленно уставился на меня:
– Я даже поначалу эту мысль отмел, а теперь… Ты уж прости, Лариса Бергман, но ты сейчас такая козырная карта, что никакого меркантильного расчета придумать невозможно. Ну вот честно – да кому ты нужна без своих акций? Будь уверена, что все, кто сейчас вокруг тебя, не имеют других причин, кроме
