Нарушенное обещание (ЛП) - М. Джеймс

— Это могло бы быть к лучшему. — Катерина открывает кран, моет руки, прежде чем повернуться ко мне лицом. — Немного мира между вами двумя могло бы помочь Луке сосредоточиться на проблеме разрешения вражды с Братвой, прежде чем она выйдет из-под контроля. — Она делает глубокий вдох. — Ты была рядом со мной, София, хотя мы не очень хорошо знаем друг друга. Поэтому я собираюсь дать тебе несколько советов, хотя знаю, что ты, возможно, этого не хочешь. Быть женой мафиози, это не просто смотреть в другую сторону, пока твой муж спит с кем попало, растит детей и красится за ужином.

— Тогда что? Потому что пока это все, что я видела.

— Речь идет о том, чтобы знать, когда нужно все отпустить, чтобы твой муж мог делать то, что должен. Речь идет о признании того, что у мужчины, за которого ты вышла замуж, есть черты, которые иногда могут тебя пугать, могут даже вызывать отвращение, но это часть того, кто он есть. И если он хороший человек, ему тоже не нравятся эти стороны себя. От тебя зависит, поможешь ли ты ему жить с этим.

— А как насчет Росси? — Я знаю, что не должна, но не могу не сказать этого. — Кажется, ему нравятся эти стороны себя. И он хочет, чтобы Лука был таким же.

— Мой отец нехороший человек, — ровно говорит Катерина. — Я всегда это знала. Я люблю его, потому что он мой отец, и я не знаю другого способа быть хорошей дочерью. Но он не очень хорош.

— И ты думаешь, что Лука такой?

— Я думаю, он хочет быть. — Катерина смотрит на меня, ее взгляд непоколебим. — И я думаю, что то, что произойдет дальше, в ближайшие дни и недели, во многом определит, каким человеком он станет в будущем.

Я не знаю, что на это сказать.

— Я ни о чем из этого не просила, — тихо говорю я. — Я не просила быть его женой.

— Ты могла бы сказать нет. — Катерина пожимает плечами. — Я знаю, это не то, что ты хотела услышать. Но ты не должна была давать клятвы.

— А у меня был выбор? Выйти за него замуж или умереть? Это не выбор.

Затем Катерина смеется, и в этом нет ничего жестокого, но это все равно застает меня врасплох.

— Да, но все же это выбор.

* * *

Я не могу выбросить этот разговор из головы до конца дня. Лука не говорит мне, о чем они с Анной говорили несмотря на то, что я спрашивала его, зная только то, что он отправил ее домой после их разговора. Он также приказал своему водителю отвезти Катерину в дом Росси, заверив ее, что Франко должен вернуться к вечеру.

После этого он оставляет меня, уходя допрашивать остальных членов охраны, а Рауль остается приглядывать за мной. Он не упоминает о нашем разговоре этим утром и вообще мало что говорит мне, кроме как, что вернется сегодня вечером и останется в пентхаусе, не подниматься на крышу или вообще выходить наружу. Последнее меня немного раздражает, но я не обращаю на это внимания. Я не собираюсь быть слабачкой, но не могу отрицать, что дела идут лучше, когда мы с Лукой не ссоримся.

Квартира кажется огромной и пустой без Катерины и Аны, и я действительно не знаю, что с собой делать. Измученная прошлой ночью, я решаю вздремнуть. Я хотела бы вернуться в свою комнату, и, поднимаясь по лестнице, я говорю себе, что собираюсь, но, как будто у моих ног есть собственный разум, я обнаруживаю, что иду к комнате Луки.

Простыни все еще пахнут нами, моим мылом и его одеколоном, на них все еще ощущается слабый аромат наших теплых тел, и я утыкаюсь лицом в подушку, чувствуя себя более потерянной и сбитой с толку, чем когда-либо. Мою кожу покалывает при воспоминании о том, что мы делали прошлой ночью, и я не знаю, как примирить это с моим убеждением, что я не должна любить такого мужчину, как Лука. И потом, конечно, есть проблема в том, что он верит, что не может любить меня.

Когда я наконец засыпаю, мои сны превращаются в хаос: смесь ужасающих сцен, как я убегаю от людей с оружием, оказываюсь связанной, в ловушке, не в силах убежать, которые сменяются проблесками того, как я сплелась с Лукой, тяжело дыша и постанывая, когда он заставляет меня кончать снова и снова, а затем растворяюсь в воздухе, как только я выкрикиваю его имя.

Я просыпаюсь, чувствуя себя разбитой и дезориентированной, где-то в середине дня. В комнате слишком жарко, солнце светит через окно прямо на кровать, и я медленно сажусь, убирая с лица спутанные волосы.

Прямо за дверью стоит длинная плоская коробка, белая, с огромным черным бантом, обернутым вокруг нее и искусно завязанным сверху. Должно быть, кто-то оставил это, пока я спала, и после прошлой ночи мысль о том, что кто-то заходит в спальню, пока я сплю, заставляет меня нервничать и тревожиться. Но Рауль наблюдает за квартирой, а это значит, что, когда Лука дома, служба безопасности не допустит ни малейшего промаха, и я надеюсь, что, когда он сказал, что допрашивал их, он имел в виду слова, а не что-то более жестокое.

Я осторожно встаю с кровати и босиком тащусь по деревянному полу к коробке. Она кажется легкой, когда я беру ее в руки и кладу на кровать, дергая за бант, пока он не развязывается и прозрачная черная лента не падает на темно-серое пуховое одеяло.

Внутренняя часть коробки заполнена бумагой с золотым отливом, и я раздвигаю ее, чтобы увидеть лежащее там платье с бирками с надписью "Александр Маккуин".

Когда я беру его в руки, я не могу сдержать вздоха. Благодаря Луке, в моем шкафу теперь полно дизайнерской одежды, но я никогда не видела ничего прекраснее этого платья. Оно сшито из красного шелка, мягкого и хрупкого, как крылышко бабочки, с маленькими бело-золотыми шифоновыми цветочками, разбросанными по пышной юбке длиной до колен. Каждый лепесток идеально огранен, в центре каждого цветка по маленькому кристаллу, и выглядит так, как будто они парят над колышущимся шелком. Вырез глубокий, даже просто взглянув на него, я могу сказать, что он заканчивается примерно у моих ребер, с широкими присборенными бретелями на плечах.

Это носимое произведение искусства, и я не могу представить, куда я на самом деле собираюсь его надеть или почему оно здесь. Я даже не могу выйти из квартиры, не говоря уже