Без права выбора - Слава Доронина
С самого утра сердце в груди ныло из-за предстоящей встречи с отцом. Папу я не видела давно. И ничего не сказала ему о беременности, потому что не хотела тревожить. Чем бы он мне помог в тот момент? Лишь бы нервничал и изводил себя пустыми мыслями. Наверное, он думал, что я уехала из города, ведь он очень настаивал на этом в нашу последнюю встречу... Но куда было ехать в моем положении? К тому же свиданий с ним не разрешали долгое время, и мне казалось, что причина была именно в нем...
Собрав волю в кулак, я постучала в дверь и вошла в кабинет врача. Женщина с аккуратной и стильной прической на голове отвлеклась от бумаг и посмотрела на меня. На ее лице не промелькнуло ни одной эмоции, но в глазах вспыхнул интерес. Может быть, она тоже была в сексуальной связи с Родионовым? Я теперь с каждой его знакомой буду проводить подобные параллели?
— Добрый день, я...
А как мне представиться? Своим именем? Сразу обозначиться, что я –любовница Родионова? Как это обычно происходит?
— Проходите, Катя. Я вас ждала, – она указала глазами на стул. – Я Инга Владимировна, ваш врач. Сейчас заполним карточку, посмотрю вас на кресле, сделаем УЗИ и распишем график посещений. Можно? – она кивнула на папку в моих руках.
— Посещений? – удивилась я.
— Да, именно, – она дружелюбно улыбнулась. – Какие-то анализы нужно будет сдавать в течении всего цикла, если вы хотите полностью проверить свое здоровье.
Цикла? Мне захотелось громко рассмеяться. Или расплакаться. Менструации у меня не было и быть не могло. Впрочем, она сама сейчас все увидит из моей выписки.
— Садитесь, – я задержала взгляд на тонких губах женщины, не двигаясь с места. – Ну что вы так побледнели, Катя? – внимательно на меня посмотрела. – Гемоглобин в норме или это естественный оттенок кожи?
— Понижен немного, – врач задумчиво кивнула и опустила глаза в открытую папку.
— Так... – протянула она, перебирая бумаги. – Вы рожали... – в голосе не промелькнуло ни капли удивления. – Рожали, Катя? – она подняла на меня серьезный взгляд. – Ну что вы стоите? Садитесь.
Я опустилась в кресло и с достоинством выпрямилась.
— Семь месяцев назад. Ребенка не спасли, – тихо ответила.
Боль была все такой же сильной, но я решила не показывать своих чувств этой женщине. Каверина мельком взглянула на меня и снова принялась изучать выписки и карточку из роддома, которая чудесным образом оказалась у Марата. Зачем это все понадобилось Родионову? Сам же сказал, что наши отношения ненадолго. Не мог просто пользоваться это время презервативом? Женщина без матки и придатков в любом случае не сможет от него понести! Хотя он мог просто не разбираться в терминах, написанных в документах. Я и сама половины из них не понимала.
— Накануне родов были какие-нибудь стрессы? – женщина подняла взгляд.
Вся моя беременность была сплошным большим стрессом и гонкой на выживание. К сожалению, я не справилась с такой нагрузкой. Перед тем как провалиться в темноту от большой кровопотери и боли, услышала приговор врачей: они предполагали, что не спасут ни меня, ни ребенка. Единственное осознанное ощущение тогда – это страх. Столько крови, сколько лилось из меня в тот вечер, я еще никогда не видела вживую.
— Да, был стресс, но я бы не хотела об этом говорить. Давайте, пожалуйста, приступим к обследованию. Мне через два часа нужно быть в другом месте, – стоило больших усилий сохранять спокойствие и невозмутимый вид.
— Хорошо, – кивнула она. – Раздевайтесь, – указала рукой в сторону ширмы и гинекологического кресла. – Сначала я вас посмотрю. Когда были в последний раз у гинеколога?
— После роддома больше не была, – ответила я и направилась за ширму.
Не самое приятное и любимое занятие, но куда деваться. Спустя десять минут из кресла я перебралась на кушетку. Инга Владимировна включила аппарат УЗИ, намазала датчик гелем и принялась водить им по низу живота. Нахлынули воспоминания, как во время беременности мне впервые показали маленькую точку на мониторе – сыночка, а затем дали послушать его сердцебиение. Как могла, я гнала от себя эти образы, но они сами вспыхивали в сознании. Сморгнув слезы, постаралась заглушить навязчивые картинки.
— Катя, вы рожали в перинатальном центре? Кто был ваш врач, помните?
Она отошла от меня и вернулась к столу, взяла бумаги и снова принялась их внимательно изучать с задумчивым выражением лица.
— Я не помню фамилии. Я… – хотела сказать, что ничего не помнила, но это было не так.
В память впечатались не фамилии или лица врачей, а светло-бежевые стены и белый потолок, с которых я не сводила заплаканных глаз.
— Наверное, это какая-то ошибка… У вас в карточке везде стоит Титова Екатерина Петровна, а в заключении УЗИ и в выписках из роддома стоит «Титова Е.А.», – сказала она немного потерянным голосом. – Ваши анализы могли перепутать? В карте указано, что у вас нет яичников и матки, но они на месте. После таких манипуляций вводится дренаж. Редкая женщина не почувствует изменений в своем организме и болевых ощущений… – прищурив глаза, она посмотрела на меня.
— Я смутно помню те дни. Урывками. На второй день у меня открылось кровотечение, меня снова оперировали. Кажется, ставили дренаж… Было больно, но не так, как от мысли, что моего ребенка не спасли, – напряглась, пытаясь вспомнить манипуляции врачей. – В выписку я заглянула намного позднее. Уже дома. И в тот момент думать о том, что еще и лишилась возможности стать матерью, идти это выяснять... Вы знаете, я смирилась. Решила, что мне легче принять все, отгородившись от воспоминаний. Я больше не проходила обследование по этой же причине. Морально это очень тяжело...
— Матка на
