Будь моим парнем на лето, или стань моей девушкой навсегда - Иоланта Палла
— О чем?
— Я, — останавливаюсь и смотрю на ту витрину, которую нам разбили, — думаю… Лето уже заканчивается, и…
— Что? Только не ляпни сейчас какую-нибудь хрень, Смирнова.
Хмурится, а я соображаю, как хрень преподнести наиболее подходящим способом. Перевожу взгляд с темных глаз на кафе, в котором темно. Мы уже давно гуляем, и этот райончик не особо людный в темное время суток. Уже бы в сторону дома направиться, но я губы кусаю, блуждая взглядом по стеклу.
— Я хотела давно спросить…
— Не тяни, Лесь. Не заставляй нервничать, а то я сорвусь.
Намек понятен, потому что Ярослав смотрит на мои губы, а я открываю рот и тут же замечаю, какой-то огонек внутри кафе. Будто фонариком кто-то светил.
— Там кто-то есть.
Еле слышно двигаю губами, а Яр кривится, но поворачивает голову и смотрит туда же, куда и я.
— Что там?
— Ты видишь? Это кафе тётки моей. Мне кажется, что там кто-то есть.
Словно по заказу еще раз мелькает свет, и по моей спине пробегает холодок. Яр берет меня за руку и прижимает палец к губам.
— Кроме парадного, где вход?
— С обратной стороны.
— Стой здесь.
— Нет. Я с тобой.
— Смир-но-ва. Лучше телефон достань и приготовься звонить в полицию.
Кшикает на меня. Ярослав идет первым. Тихо. Будто сто раз так делал. Я за ним. Крепко сжимаю его горячие пальцы, а второй рукой смартфон. Сердце бьется в припадке, но я не показываю страха. Опрометчиво лезть в кафе, если там грабитель или другой преступник, но его может и не быть. Вдруг показалось.
Войский смело толкает дверь, которая оказывается открытой, и входит внутрь. Меня старательно отталкивает. Только не так-то просто от меня избавиться. Иду за ним по коридору, и вдруг раздаются голоса. Не один, а два. У меня глаза увеличиваются, потому что они кажутся знакомыми.
— Можешь убрать ее от меня?! Я вообще-то боюсь!
— Молчи, а, принцесса!
— Не могу… Какие они противные! Это обязательно?! Можно было тараканами обойтись. Та же антисанитария!
Голоса приближаются, и тут Яр выдает. Щелкает выключателем. По помещению разлетается оглушительный вой сигнализации, которая почему-то сработала не в тот момент, когда дверь вскрыли. Я зажимаю уши руками, но звуки отходят на второй план, когда вижу удивленную парочку с фонариками и коробками в руках.
— Приветик, Бонни и Клайд! — Войский улыбается во весь рот, пока я не могу прийти в себя от шока. — Боюсь вас огорчить, но вы крупно попали.
Глава 28. Разбор полетов
Олеся
Описать то, как орет тётка, просто невозможно, а она голосит так, что уши закладывает. Несколько минут назад уехала полиция, и сейчас в большом зале ее кафе сидели все мы: виновника торжества — Кира и Денис, лига справедливости — я и Яр, Алебьев старший, явно озадаченный проступком сына, мама, уставшая и задумчивая, Войский старший с каменной маской вместо лица и, собственно говоря, тёть Соня с невидимым рупором, который превращал ее голос в настоящую пытку звуком.
— Ниже падать уже некуда, — бросает ядом тётушка, смотря только на Юрия Петровича, — я знала, что ты гад, но сына подсылать с его девушкой…
— Я не его девушка.
Краснеет Кира, но от взгляда старшего Войского быстро закрывает рот и начинает изучать свои пальцы. Не поняла, почему ее родителей не оповестили, точнее понимаю, что Александр Витальевич постарался, но… Почему он разбирается не только за сына, но еще и за его бывшую? Или не бывшую? Голова кругом. Наверное, если бы не горячие пальцы Ярослава, которые он переплел с моими, то я бы надумала лишнего.
— Все из-за кафе? Господи, да не забираю я твоих клиентов. Когда же это кончится?
Тётя тяжело вздыхает, снижая тон.
— Софья Павловна, на пару слов. — Александр Витальевич спокойно отзывает тётю в сторону и что-то ей говорит, а я чувствую себя ужасно, вспоминая, какой ор тут стоял, пока не приехала полиция, за ней прибыли и все остальные.
Яр с Денисом подрались, потому что последний хотел уйти, а первый ему не позволил. Сцепились словно пара бешеных псов, и теперь у одного был разбит нос, а у другого губа. Самое обидное, что ни я, ни Кира не смогли их остановить. Атакшиева только верещала, а я пыталась вразумить. Зря. Все зря. Кулаки они друг о друга почесали отменно.
Теперь вопросов к Войскому у меня стало намного больше. Он и Денис так друг друга крыли матом, что волосы дыбом вставали, а эти намеки? Между ними произошло что-то серьезное, и я не понимала, что именно. Ни одного, ни второго я не знала, а вот тётя… Она оказалась права насчет Дениса, и из-за этого сомнения в душу залегли такие, что просто словами их не ликвидируешь.
— Лесь, все нормально?
Лицо Яра хмурое. Смотрит на меня, не отрывая взгляда, усиливает нажим пальцами на мою ладонь и тяжело дышит, пока я скольжу глазами на его разбитую губу. Вдруг… Вдруг то, что говорила тёть Соня о нем, правда? Может, мне все-таки стоит опасаться?
— Порядок. Да.
— И почему я тебе сейчас не верю, Смирнова?
Пожимаю плечами и кусаю губу. На данный момент мне очень хочется уйти из кафе и закрыться в комнате. Только вряд ли получится в ближайшее время остаться наедине с самой собой.
— Ярослав, Кира, пойдемте. — Александр Витальевич машет рукой к себе, пока тёть Соня возвращается на свое прежнее место.
— Я остаюсь. — Скрипит зубами Войский младший, чего не сказать о Кире.
Она быстро поднимается и идет к отцу Яра. Тот не повторяет. Лишь прищуривается, и, видимо, этого достаточно для его сына. Есть же в семье знаки, которые сильнее слов, вот и сейчас я наблюдаю именно такой случай. Ярослав поворачивается ко мне, наклоняется к уху, изображая объятие, и сжимает руку так крепко, что я кусаю губы.
— Мы еще поговорим. Не думай ничего лишнего, Лесь. Хорошо?
Я не отвечаю. Даже не смотрю на то, как эти трое уходят из кафе. Теперь атмосфера еще напряженнее. Юрий Петрович расслабляет галстук, скидывает пиджак и садится за стол напротив сына. Желание сбежать еще сильнее.
— Что скажешь, Софья Павловна? Твои условия? — Старший Алебьев испепеляет сына взглядом, а тот злобно смотрит на отца.
— Никаких условий. — Фыркает тётушка, складывая руки на груди. — Пусть полиция с вами разбирается. Они по части преступников, а не я.
— Соня…
Юрий Петрович бросает на тётю многозначительный взгляд, но она лишь фыркает, как дикий зверек.
— Что, Соня?
