Любовь по расчету - Мари Стю
Наташ, я не буду оправдываться. Не буду объяснять, почему не сказал, что должен был сказать, как только ты предложила мне переехать к тебе, и уж тем более — обязан был рассказать, когда мы с тобой стали близки. Могу лишь сказать — прости, прости, что умолчал. Я не просил Боровски прощать мне долг. И хотел отдать все до копейки своим трудом. Просто так совпало. Я полюбил тебя, жену Боровски, задолго до вашего развода и был неслыханно рад, когда Иван Федорович будто бы в шутку предложил закрутить с тобой роман. Мне, безнадежно влюбленному, выпал шанс. Боже! Да я готов был прыгать от радости. Я и сейчас рад, что согласился. Потому что моя помощь тебе в тот день — приблизила меня к тебе настолько близко, насколько я только мечтал. Прости, Наташ! Я, вправду, должен был тебе сразу все рассказать»…
Наталья отвела взгляд от письма. «Про какой долг пишет Паша? — спросила она себя, немного подумала и едва слышно сказала:
— Вероятно, это как-то связано с деньгами, которые якобы Боровски дал Паше за мое утешение… — Наталья прищурилась, перечитала отрывок еще раз и прибавила: — Точно. Пашка должен был деньги Боровски. И Боровски предложил Паше простить долг, если тот со мной переспит. В смысле, утешит… Вот козел этот Боровски! До сих пор тошно вспоминать.
Наталья довольно улыбнулась — она, оказывается, почти что детектив. Но уже через секунду улыбка спала с лица. Наталья вздохнула. В глубине души она знала, что не все так мрачно в истории с Боровски и Пашей. Вполне возможно, выслушав Пашу в тот день, она бы только посмеялась с наглости бывшего мужа и наивности бывшего любовника.
— Правильно я сделала, что не стала слушать Пашку. А то сидела бы сейчас в дрянной квартире в дрянном Ростове…
Наталья коварно улыбнулась. Взяла письмо в руки и продолжила читать.
«Почему-то вспомнил сейчас нашу первую встречу, — читала Наталья. — Ты, в брючном костюме василькового цвета с распущенными волосами, выходишь из дома. Волосы развиваются на ветру. Я стою возле машины, ослепленный твоей красотой. Ты подходишь к машине, кидаешь на меня свой горделивый взгляд и говоришь: «Мне на Карла Маркса. В салон «Ноготки». Я робко киваю, улыбаюсь, открываю тебе дверь машины, потом сажусь за руль, везу тебя на площадь Карла Маркса, потом — в торговый центр на Нагибина, потом… Какое счастье! Когда ты случайно смотрела на меня, радовался, как ребенок, и стеснялся. «Боже, — думал тогда я, — как же прекрасна эта женщина!» Я бы отдал жизнь за такую!»
Наталья нежно улыбнулась, вспомнила тот день, а точнее — утро того дня, когда она выгнала Пашу из дому. А ведь ничего не предвещало беды. Наталья проснулась от поцелуя Паши — тот коснулся губами носика Натальи. Она едва открыла глаза, блаженно улыбнулась. Паша суетится. В одних трусах. Что-то искал. Вероятно, майку. Накануне ночью у них случился неплохой порно спектакль — Паша разбрасывал одежду по всей спальне, будто на сцене актер — приковывал внимание зрителей к деталям. Одним глазом, с шаловливой улыбкой на лице, Наталья наблюдала за Пашей. «Боже, какое же у него сексуальное тело!» — Наталья закрыла глаза. Паша в трусах. Но вчера она не могла оторвать глаз от ракеты, готовой к полету в Наташкину вселенную. Сама себе позавидовала в то утро. Никогда не встречала мужчину, на которого готова была смотреть часами, разглядывать, словно картину. Любуясь Пашей, возбудилась до мурашек и тихого стона. Паша учуял приглашение в постель и налетел на Наталью, словно изголодавшийся зверь. Секс выдался страстный, животный и, как обычно, до изнеможения Натальи. Спустя пару часов, провожая Пашу, Наталья целовала его в сладкие губы, не предполагая, что встреча с Боровски выльется в полный крах ее надежды остаться с Пашей.
Наталья, очнувшись от воспоминаний, грустно улыбнулась. К.н.и.г.о.е.д...н.е.т
— Ты классный, Паш! Ты — бог секса! — едва слышно сказала она, взяла письмо и продолжила читать.
«Помнишь, ту первую ночь, когда ты пришла в гостиную, чтобы выключить телевизор? Я помню. Все до мелочей. Ты вся дрожала, будто мышонок, загнанный в угол. А когда коснулся тебя, даже почувствовал, как борются в тебе страх и желание отдаться мне. И этот страх я часто видел в твоем взгляде. Я спрашивал себя, почему ты боялась быть со мной? Может, боялась полюбить? Возможно.
Я знаю, точно знаю, что мы были счастливы, Наташ. Я видел это. Чувствовал. И я хочу вернуть наше счастье. Не верю, что моя глупость перечеркнула наши чувства. Не верю, Наташ. Есть что-то другое».
— Я подозревала, что ты знаешь больше, чем я хотела бы… — сказала Наталья, прикусила губу, еще раз прочитала последний абзац, тяжко вздохнула и продолжила читать.
«Возьму на себя смелость предположить, почему мы расстались. Я мальчишка без гроша в кармане и прекрасно это понимаю. Ты же, моя любимая птичка, — птичка другого полета. Ни в коем случае не ставлю тебе в упрек твои ценности. И, сказать по правде, уверен, что женщина и должна быть такой, немного меркантильной и корыстной. Тут я улыбаюсь, если что. А если серьезно, я — не шучу. Женщине не должно быть достаточно только любви. Женщина мотивирует мужчину на подвиги, преодоление трудностей и покорение вершин. Я, конечно, не сам это придумал. А-то решишь, что я, молодой-зеленый, мудрствовать решил. Так дядя Гена говорил, от него я первый раз услышал. Хотя уверен, что и не он это придумал. А если серьезно, Наташ, ты — моя муза. И мне нравиться в тебе все.
Если моя догадка об истинной причине нашей разлуки верна, прошу, дай мне время. На данный момент мне и вправду нечего тебе предложить. Прости! Но я смогу дать тебе то, что ты хочешь. Позже. Дай мне время, прошу.
Хотя, возможно, я ошибаюсь. И дело не в том, что я — бедный мальчишка, размечтавшийся о королеве. Может, есть что-то другое. Или кто-то другой. Вот тут, конечно, мое сердце екает. Потому что пережить твою любовь к другому мужчине сложнее. Но если, вдруг, это так, желаю, чтобы ты была счастливой с ним. Искренне желаю. Правда. Впрочем, не буду фантазировать. Я уверен, что ты любишь меня. А если так, то…»
Наталья оторвала взгляд от письма, загадочно улыбнулась, подумала о чем-то,
