Наследник для авторитета - Анна Сафина
– Долго вы, – мрачно пытается привстать он, выглядывая за мое плечо и силясь увидеть родную кровь.
– Сиди, – сажусь напротив него на заранее подготовленный стул.
Девчонку по щелчку моих пальцев опускают на колени, заламывают руки, отчего скулеж слышится еще сильнее.
– Отпусти ее! – цедит зло Макс, стискивая кулаки изо всех сил.
Вижу, как от натуги бугрятся вены на руках. Глаза у него уже красные, лицо тоже.
– Успеется, – ухмыляюсь, дергая уголком губ, а внутри весь, словно заледенелая глыба.
Когда ты успел стать настолько черствым, Шамиль? Впрочем, разве был когда-то другим?
– Объясни, что не так я сделал, – силится держать лицо, но по глазам вижу, знает, просто надеется, что пронесет.
– У тебя много грехов передо мной, Жаров, – откидываюсь на спинку скрипящего стула, своим промедлением действуя ему на нервы.
Чую, как это выводит его из себя. Агрессия плещется из него волнами, не зная выхода. От нападения на меня его останавливает только скованная сестра. Что ж, зато кровь для него – не пустой звук.
– Конкретней, – практически рычит, но не позволяет себе повышать на меня голос.
Правильно. Не стоит. Особенно при моих людях.
– Начнем со строительной компании, – улыбаюсь, ощущая лицо холодной маской, – расскажи-ка мне…
Его лицо бледнеет, вся краска отливает, превращая его в белое полотно. Глазами стреляет в сестру, затем обратно. Это было мимолетно, но даже не знай я истинного положения вещей, насторожился бы. Заметил бы. Сестра его пытается голосить сильнее, ревет, напрягая своего брата и мешая ему придумать себе легенду.
– Я за свою семью горой, – наконец, выдает он что-то вразумительное, – Ты должен меня понять! Вы ведь все такие, цените преданность роду!
Оглядывается, ища поддержки, но большинство русский язык не понимает. Ни к чему нам лишние уши.
– Поэтому ты похитил Эльвиру и моих детей? – приподнимаю бровь, достаю сигарету и прикуриваю.
– Она сама хотела, – оправдывается он, глядя на меня исподлобья. – Ты ведь держишь ее в плену! Девчонка ненавидит тебя и боится, а ты ноги об нее вытираешь!
– А ты и рад был услужить, правда? – ухмыляюсь. – И наркоту подсыпал, лишь бы она посговорчивей была, да? Заткнись уже. Голова от тебя трещит.
Щурю глаза, молчу. Он затыкается. Тишина. Выдыхаю смолы сизого пара и сквозь дым оглядываю напоследок целого Макса. Кидаю на пол почти истлевшую сигарету и встаю, наступая на нее ботинком. Вбивая подошвы обуви в бетонный пол так, словно утрамбовываю в него человека, подхожу к нему ближе и беру за грудки. Он смотрит на меня с вызовом, не признавая своей вины. Бью головой ему в лицо. Жаров стонет и хватается рукой за разбитый нос, из которого хлещет кровь. Быстро приходит в себя и размахивается. Вижу, как подлетают мои псы, и одергиваю их движением руки. Это мое дело. Только мое.
Его кулак попадает мне в глаз. Черт, будет синяк. Перед Эльвирой неудобно.
Позволяю ему только один удар. А затем жестко бью по болевым точкам, оглушая, заставляя его терять ориентацию в пространстве. Он падает на пол под мычание своей сестры. Бью носком туфель под ребра и сплевываю на пол.
– Это все? – отхожу и вытираю руки о протянутый охранником платок.
Он стонет, приоткрывает подбитый глаз и тянется рукой к родственнице.
– А теперь сел и выложил мне все, что ты успел натворить в моих делах, – говорю спокойным тоном, вот только никто из присутствующих не обманывается.
Все стоят напряженные, в воздухе летает страх. Бездушный монстр. Шамиль Галаев. Хорошее прозвище, говорящее. Бывший помощник привстает и послушно садится на свое место. Вот только молчит. Что ж, не хотелось прибегать к этим мерам.
– Сармат! – даю отсечку новой правой руке.
Тот с полуслова понимает мой посыл и достает из голенища нож. Макс с опаской и злобой наблюдает за его приближением, презрительно кривится, готов броситься первым. Головой киваю парням, чтобы держали его с двух сторон. И в последний момент Сармат меняет траекторию движения и подходит к сидящей на коленях Марине.
– Нет! – кричит Жаров, пытаясь вырваться из чужого захвата.
Нож свистит в воздухе, разрезая женскую одежду. И когда помощник встает за спину девушке, нашему взору предстает ее полуобнаженный вид. Лезвие неуловимо близко проходит по ее шее. Демонстративно. Дико. Пугающе.
– Выбирай, – все это время наблюдаю за мужиком, что вздумал покуситься на то, что принадлежит мне, и надеялся выйти невредимым.
– Ты не можешь… – гулко роняет в тишине, слышно только наше дыхание, даже девушка замерла, не выдавая ни звука, только с надеждой глядя на своего брата.
Правильно, девочка, смотри на него. Он – твоя единственная возможность уйти на своих двоих.
– Дам тебе расклад, как все будет, если ты продолжишь упираться, – кладу ногу на ногу, лениво переводя взгляд с него на его сестру и обратно, – я отдам ее на потеху своим парням. Они разорвут ее на части, словно голодный псы, и оставят здесь умирать. Ты будешь за этим наблюдать, не сможешь ей помочь. Тебя прикопаем тут же. Родня все же, – вижу отражение себя в его глазах, полыхающих ненавистью. – Твоих племянников отправят в детдом. Пацан вырастет озлобленным, девчонку, скорее всего, изнасилуют еще в подростковом возрасте. Один из вариантов будущего, однако. Сюрреалистично, не находишь?
Он молчит, только смотрит на меня, затем на сестру.
– Что ты хочешь знать? – обреченно выдыхает.
Киваю, и Сармат от девчонки отходит.
– Все, – улыбаюсь, понимая, что действовал он явно не один.
Крысы вычислены, но тем приятнее выбить всю эту информацию из него, демонстрируя, что со мной не стоит играть в такие игры. А когда он заканчивает говорить, киваю своим. Уходим.
– А с этими что? – спрашивает Сармат.
– Сами до города доберутся, – пожимаю равнодушно плечами и иду в сторону машины.
– Зачем? – раздается крик сестры Жарова мне в спину.
Видимо, уже успела вытащить платок изо рта. Не отвечаю, иду дальше.
– Чем тебе помешал мой муж? – истерит она, брат пытается ее заткнуть, но не выходит. – Ты – чудовище! Гори в аду! Оставил детей сиротами!
Останавливаюсь. Забыл. Оборачиваюсь и подзываю одного из своих парней, что все это время держал в руках папку с документами и флешкой.
– Лови! – кидаю все это на бетон. – Много, что узнаешь о своем благоверном.
Секреты в шкафу даже в могилу не всегда есть возможность взять с собой. Было сложно достать записи из тюрьмы, да и смысла не было. Но это
