Месть брошенной невесты - Артелина Грудина
— Проходи, садись! — отец стоял у окна скрестив руки на груди и с тяжелым вздохом смотрел на меня.
— Что-то случилось? — я присела на край стула и замерла в ожидание ответа.
— Это ты мне скажи. Что происходит в твоей жизни, дочь?
Я опустила взгляд, не думала, что мы станем обсуждать мое поведение на рабочем месте.
— Ты знаешь Егор не тот мужчина, которому я бы хотел доверить тебя, Кирилл гораздо надежнее, перспективнее, но мы с мамой разве противились вашей свадьбе? Нет! Я скрепя зубами принял твой выбор и что? До свадьбы остается меньше месяца и ты все отменяешь. Даже не удосужилась сказать родителям это лично. Я разве так тебя воспитывал? Почему я должен узнавать от сотрудников это? Ты поставила меня в дурацкое положение. Когда сегодня этот Дима принес мне мои деньги и заявил, что пари отменено, я как идиот блымал глазами! Ну что молчишь? нечего сказать?
Я слушала отповедь отца крепко сжав пальцы. Отчего так? С посторонними людьми я готова спорить до хрипоты в голосе, отстаивать свою точку зрения до победного, а с родными — нет. Моя любовь к ним, делает меня слабохарактерной и беззащитной. Сколько раз я мечтала дать отпор, высказать все, что у меня есть на душе и останавливала себя. У отца больное сердце, хоть он и отрицает это. Мама всегда на моей стороне, но я ведь вижу, как она беспокоиться, когда мы с папой в ссоре.
— Значит так. Дата свадьбы назначена, мать уже договорилась о почти всех этих торжественных штуках. У тебя есть три дня, чтобы решить чье имя в пригласительных писать. А если не решишь, то я сам справлюсь с этой задачей. Еще не хватало, чтобы наши партнеры смеялись у тебя за спиной, называя брошенной невестой.
Лучше б он меня ударил. Слезы потекли по щекам. От обиды на такую папину своеобразную любовь, от собственной никчемности и от того, что за все годы, единственный человек, который поддержал меня в споре с отцом оказался Егор. Он верил в меня, мой талант, предлагал уйти в свободное плавание.
Он был прав.
— Я не стану этого делать и тебе не позволю. Раз ты так переживаешь об имидже компание — сегодня же мое завление об увольнение будет у тебя на столе.
Я поднялась со стула, расправила плечи, резче, чем мне хотелось бы смахнула слезы и направилась к выходу.
Меня никто не окликнул и я горько усмехнулась. Вот и решилось все.
— Какао? — спросила подруга, видя мое состояние.
— Коктейли, вино, текилу, ночной клуб и полный отрыв. У тебя пятнадцать минут на сборы.
— Но сейчас разгар рабочего дня.
— Мы едим на деловую встречу.
— Ничего не понимаю. — Вика выглядела растерянной, но выключать компьютер пошла.
Что ж у меня есть пятнадцать минут, чтобы написать заявление и забрать личные вещи. Это время я дала сама себе, чтобы не передумать, не дать задний ход. “Медиа Стрит” столько лет была смыслом моей жизни. Я отдала ей лучше, нет, не так, я подарила этой фирме всю себя без остатка, растворилась и дышала ей. А меня предали самые близкие. Кажется теперь я знаю, что чувствуют женщины при разводе. Точно, прощай, моя любовь.
Строчки заявления были не такими ровными, а почерк вышел слишком размашистым, как и подпись, но я гордилась собой.
— Клуб еще закрыт, Лин. На часах только начало четвертого. — заметила подруга, когда мы сели в авто.
— Тогда предлагаю начать с вина у меня дома. Константин, домой, пожалуйста.
Мой телефон зазвонил едва мы перешагнули порог квартиры. Вызываемым абонентом числился “Папуля”. Я сбросила вызов, отправила сообщение, что я на совещание, поговорим завтра.
Сбросив туфли на высоком каблуке, я подошла к барной стойке и приняла доставать свои запасы: розовое шампанское, несколько бутылок испанского десертного, мой любимый “Пино Нуар”, пара тройка запечатанных вин, взятых на пробу…
— Лина, что происходит? Мы столько с тобой не выпьем.
— Так давай продегустируем! — предложила я, достав еще две красивых бутылки чего-то…
— Расскажи.
Я обернулась к холодильнику и принялась доставать от туда закуску. Все таки на голодный желудок пить все это еще больший авантюризм, чем мое увольнение.
— А нечего рассказывать. С завтрашнего дня я больше не работник “МедиаСтрит”.
— Что? — ахнула подруга. — Как? Ты сама решилась или отец …
— Сама, но папа помог конечно определиться.
Два бокала стали на столешницу, а я принялась нарезать сыр крупными кубиками.
— Лин, все наладиться вот увидишь! Ты обязательно помиришься с родителями и они попросят тебя вернуться. А если нет, то мы можем открыть свое маленькое агентство.
Отложив нож в сторону, я посмотрела на подругу.
— Вик, о чем ты говоришь? Я привыкла к определенному уровню работы. Наша комманда для меня больше, чем сотрудники, они все близкие друзья!
— Поверь, многие пойдут за тобой. — эмоционально заявила она. Я знала, что подруга уже сейчас готова писать заявления и прыгать за мной в очередную авантюру. Только с моей стороны эгоистично поощрять такие порывы и не только Вики, но и других работников.
— Но разве это честно срывать людей с насиженных мест в крупной компании, когда они имеют там стабильный высокий заработок? И ради чего? Чтобы я доказала отцу, что способна на многое? Я итак это знаю, а он когда-нибудь поймет. Надеюсь.
Я откупорила бутылку и разлила вино по бокалам.
— За свободу и неизведанное новое!
— Пусть оно будет светлым и принесет тебе счастье!
Бокалы звонко стукнулись и мы пригубили терпкий напиток.
Уже через полчаса мы переехали в гостиную. Новым местом локации оказался мягкий длинно ворсистый ковер у дивана. В телевизоре был включен музыкальный канал, наши разговоры перетекли с обсуждения работы на личные темы.
— Значит, ты разлюбила Кирилла?
Я хмыкнула и уставилась на ковер. Смотреть на него было легче, чем на подругу.
— Порой мне кажется, что я его и не любила вовсе. В детстве все выглядело занимательной игрой: добудь секретик и запиши в блокнот. В юности, я нафантазировала себе красивую историю любви и хотела, чтобы та стала явью. Я вот думаю, что если бы тогда мне предложили другого главного героя, то я не особо бы и переживала. А дальше уже скорее были обида и страх. Мое будущее с Кириллом казалось предначертанным и надежным и вдруг оказалось, что это
