Отец (не) моего ребенка - Ольга Висмут
– Ты идешь? – зовет меня Вова.
Ежусь от морозного воздуха. Не знаю, как отсрочить неизбежное.
– Хочу подышать свежим воздухом, – мямлю.
Но главная дверь распахивается, и Вова без лишних слов подталкивает меня к крыльцу.
В холле стоит Эля, сложив руки на груди. Увидев меня, делает шаг вперед. Ее суженые глаза и поджатые губы не обещают ничего хорошего.
Но следом заходит Вова. Она переводит взгляд с меня на него.
– Ты не говорил, что заглянешь в гости, – на лице возникает натянутая улыбка.
– Прости, должен был предупредить, но так вышло. Виктор дома? – спрашивает Вова, снимая куртку и предавая ее дворецкому.
– Да, он в своем кабинете, – говорит Эля. – А где ты была?
Обращается ко мне.
– У дочки, – отвечаю негромко.
– Вот как? Ты должна предупреждать нас, когда уезжаешь, – напоминает она.
– Там был форс-мажор, – рядом со мной становится Вова и кладет руку мне на плечо. – Катина дочь заболела.
– Что? – чуть ли не визжит Эля. – Как ты могла поехать к больному ребенку? У тебя контракт!
– А это моя дочь, – с нажимом говорю я.
– Больная дочь, – замечает Эля. – Ты чем думала? Если ты заразишься, то нанесешь вред моему ребенку!
Она права, но я по-другому не могла поступить.
– Со мной все в порядке, – говорю примирительно. – Нет повода для паники.
– Конечно, – возмущается Эля. – Это сегодня в порядке, а завтра сляжешь. Ты понимаешь, как болезнь матери может влиять на ребенка?
Эля буквально переходит на ультразвук. Я еле сдерживаюсь, чтобы не заткнуть уши от ее визга.
– Так, все, хватит, – вставляет Вова. – Мы прямо сейчас пересмотрим пункт о проживании Кати в этом доме.
Эля хлопает ресницами, да я и сама замираю на месте.
– Как это “пересмотрим”? – блеет она. – Ей же за это надбавка заплачена!
– Но там не указаны штрафы на случай отмены какого-либо из пунктов. Так что я ее забираю.
Забирает? Куда?
Потрясенно смотрю на него.
Эля хватает губами воздух, будто задыхается.
– Да как так? – переспрашивает она. – Куда забираешь? Ты не можешь этого сделать! Контракт…
– Могу, – перебивает он ее жестким тоном. – Если забыла, то ваш контракт спонсировался из моего кармана.
Эля бледнеет. На ее посеревших щеках появляются пунцовые пятна.
– Но… но… Это мой ребенок! Я о нем беспокоюсь! – в ее глазах мечется непонимание.
– Вот именно. Поэтому Кате лучше пожить вне вашего дома. Так будет безопаснее и для нее, и для ребенка. Последние слова он произносит железным тоном.
Эля отступает. На ее лице мелькают растерянность и непонимание. Она не знает, как реагировать и что делать дальше.
Я тоже в полном недоумении. Что происходит? Куда Вова решил меня забрать? А главное, почему?
– А… – открываю рот.
Рука на моем плече предупреждающе сжимается, и я замолкаю, не успев задать резонный вопрос.
– С твоего позволения, – продолжает Вова. – Я к брату. Катя, можешь собирать вещи. Поедешь со мной.
Эля пропускает его, растерянно глядя в спину.
Я чувствую себя неловко. Но в душе радуюсь: мне не придется здесь ночевать. Не придется вздрагивать и прислушиваться к каждому шороху. Бояться столкнуться с Виктором в темном коридоре…
Не знаю, что будет дальше, но оставаться здесь не хочу.
– Не волнуйтесь, – говорю хозяйке дома. – С вашим ребенком все будет в порядке.
И направляюсь в комнату, не веря своему счастью.
Надеюсь, мне удастся уговорить Вову, чтобы он отпустил меня домой. Тогда заберу Настю из деревни и за Ильей будет проще присматривать.
– Что, уже ноги перед ним раздвинула? – летят мне в спину злые слова. – Не обольщайся. Он наиграется с тобой и выбросит. Так уже было с Меган, а ты будешь второй!
Я вздрагиваю.
Меган…
Вова говорил, что женщина с таким именем родила ему сына. А сын вскоре умер.
– Что, – голос Эли сочится ядом, – он тебе не рассказывал? У него в Штатах невеста была. Он ее бросил беременной!
49
Эти слова как нож в спину. Верить им или нет? Я слишком мало знаю Владимира, чтобы делать выводы. Но вряд ли мужчина, который финансирует больницы и помогает детям, способен бросить беременную невесту.
А вот Эля вполне может лгать, лишь бы задеть меня.
Поэтому я просто пожимаю плечами:
– Ну подумаешь, не сложилось.
Это звучит цинично, но я не хочу чтобы Эля видела мои чувства. Мою растерянность и сомнения. Лучше пусть думает, что мне плевать.
Разворачиваюсь и топаю дальше, стараясь абстрагироваться от того, что она шипит мне в спину.
Слышу голоса Вовы и Виктора, долетающие из гостиной. Хоть двери там плотно закрыты, но мужчины разговаривают на повышенных тонах. Слышу обрывки фраз:
– …ты мне обещал!
– …да я ее пальце мне тронул!
– …мне надоели твои выкрутасы!
– …отвали, я сам взрослый мальчик!
– ...останешься без финансирования!
– …мои деньги!
– …здесь нет твоих денег, ты просрал свою часть наследства. Забыл?
Я сглатываю и мышкой ныряю к себе в комнату. Слышу, как дверь в гостиной резко распахивается, кто-то выходит в коридор.
– Вован, ну давай поговорим по-нормальному, – долетает взволнованный и даже испуганный голос Виктора. – Мы же братья, ты чего?
– Мне не о чем с тобой говорить, – а это уже Владимир. Его голос полон холодного бешенства. – Ты мне клялся, что больше не будешь цепляться к прислуге! И я предупредил, что больше не буду тебя отмазывать. Если Катя скажет, что ты ей навредил, я сам заставлю ее написать заявление!
– Да ничего я этой Кате не сделал! Ну так, зажал немного на кухне.
– Зажал?
– Ну… да…
Слышится звук удара и женский вскрик. Затем – звук падающего тела и вопль Эльвиры:
– Ты что творишь! Брата своего убить хочешь из-за этой шалавы? Она сама ему прохода не давала! Еще с первого дня!
Я едва успеваю отпрыгнуть вглубь комнаты. Дверь с грохотом открывается, на пороге стоит Владимир:
– Готова? Вещи собрала?
По его лицу невозможно ничего прочитать.
Нервно киваю:
– Д-да… почти.
– Собирай.
– А… меня отпустили?
Вижу
