Добыча Беркута - Яна Невинная
- А я, значит, стал бы?
Казалось, Беркутов поражен в самое сердце и оскорблен, до того он изменился в лице. Что, слушать правду не нравится?
- Но ты же заставил меня позвонить ему и рассказать о нас, в то время как сам продолжил встречаться со своей Виолой и выставил себя перед всеми родными заботливым другом. Это ли не месть?
- Ты сказала Ивару правду, только и всего. Ты, что ли, хотела переспать со мной, а потом как ни в чем не бывало к своему любовнику вернуться?
- Я не переспала бы с тобой, не будь я в таком состоянии в том лесу! – вскричала я, ударив по столу кулаком и вскакивая. Чтобы спрятаться от пронзающего душу взгляда Марата, снова вернулась к этой дурацкой, никому не нужной картошке, сняла крышку и стала ворошить подгорающий ужин.
- Сядь! – рявкнул Марат, оказываясь рядом и выхватывая у меня лопатку. – А то еще обожжешься. Сам дожарю.
Сидеть я не могла и стала расхаживать по кухне, наблюдая, как Марат спорыми движениями доготавливает блюдо. Боже, как же он раздражал меня, выводил из себя и в то же время волновал. Я не могла находиться с ним рядом и оставаться спокойной, мои чувства постоянно бурлили и переливались через край. Всё было остро, на грани, того и гляди обожжешься – это Марат верно сказал. Я сильно обжигаюсь, когда рядом с ним. Так и сгореть недолго.
- О фотосалоне, думаю, напоминать не надо? – толсто намекнул он, выключая плиту и оборачиваясь ко мне. – Иди сюда.
- Нет, - помотала я головой, обхватывая себя руками и закусывая губу. – Сексом ничего не решишь.
- Глупая. – Не послушавшись, он подошел и сгреб меня в охапку, тесно прижимая к себе и гладя по волосам. – Ты вся дрожишь. Ты мне вся нужна, понимаешь? При чем тут секс? Ну, что с тобой? – спросил Марат, отодвигаясь и заглядывая мне в глаза.
Я вдруг поняла, что плачу и его лицо расплывается перед глазами. И в самом деле дрожу, то ли от страха, то ли от напряжения, а может, от желания или всего сразу. Беркутов вызывал шквал чувств, просто находясь рядом и не предпринимая никаких попыток затащить меня в постель. Вот только я сама то и дело говорю про это, разве что с транспарантом не расхаживаю, оглашающим мою готовность к сексу. Как стыдно… Я уперлась руками в грудь Марата, посмотрела прямо ему в глаза. Как можно быть одновременно таким родным и чужим? Я не знала человека, стоящего передо мной, и это убивало.
- Я не могу тебе доверять, - призналась я, выдавливая из себя это признание и готовясь к опасным вопросам.
- Что ты имеешь в виду?
Взяв меня за руку, Марат сел на стул, а меня посадил к себе на колени. В такой смущающей позе было сложно разговаривать, тем более он гладил меня пальцами по спине, а ладонь другой руки засунул между ног, пробираясь под футболку, словно проверяя, что на мне под ней надето. Сжав ноги, я строго на него посмотрела и облизнула губы.
- Всё. Не рассказываешь ничего толком. Что за авария? Кто тебе угрожает? Почему я в опасности? Только я или кто-то еще? Где твои родители, брат, Виола? И когда ты меня отпустишь?
- Стоп, стоп, - усмехнулся Марат, но я заметила, как напряглись его пальцы и каким опасным огоньком блеснули глаза. Я расшевелила осиное гнездо. Наверное, ему не нравится, когда прижимают к стенке. – Слишком много вопросов. Давай по порядку.
- Давай. И не надо меня отвлекать!
Попытавшись вырваться из цепких рук Марата, я ничуть не преуспела, разве что он позволил мне слезть с его коленей, но, когда дернулась отойти, он не пустил, а заставил приподняться, сесть на стол и раздвинуть ноги, а сам встал и вклинился между ними, вынуждая меня отклониться назад. Еще не легче! И этот человек говорит мне, что секс ни при чем, а сам постоянно манипулирует, пользуясь моими слабостями. Он и есть моя главная слабость, отрицать бесполезно. Я чувствовала его горячее тело напротив моего, давление возбужденного члена, горячее дыхание Марата и собственную неспособность дышать рядом с ним. Руки, на которые я опиралась, скользили по стеклянной поверхности стола. Это была слишком шаткая основа, чтобы держаться прямо и гордо, тем более, когда ноги бесстыдно расставлены, а между ними так влажно, что Марат это несомненно почувствует. Все важные слова вылетали из головы, когда он оказывался рядом. Наверняка Беркутов на это и рассчитывал. Я подняла руки, чтобы оттолкнуть его, и это стало роковой ошибкой, позволившей Беркутову сломить мое слабое сопротивление и, дернув за бедра, распластать меня на столе.
- Марат, подожди! Ты же не можешь… ты повредишь швы, - бормотала я, понимая, что с легкостью позволила заткнуть себя, но была не в силах противостоять этому натиску. Впрочем, как и всегда.
- У меня в арсенале не только главное оружие, - глухо рассмеялся Марат, говоря откуда-то снизу. Осознав его намерения, я схватилась за край столешницы, зажмуриваясь от предвкушения. Медленно, очень медленно Марат освободил меня от трусиков. Он водил пальцами по животу, ягодицам, бедрам, но не трогал сокровенное местечко между ног, я же ерзала на столе, который быстро нагрелся от моего тела и чья твердость, показавшаяся сначала невыносимой, забылась тут же, как Марат пустил в ход язык. Руками он развел мне ноги еще шире, и его пальцы сжали до боли внутреннюю поверхность бедер. Первое касание языка было ошеломляюще горячим. Марат никогда не скромничал, поэтому в последующие минуты меня скручивало в накатывающих спазмах удовольствия, а он продолжал сводить меня с ума, вводя пальцы в сочащееся влагой лоно. Один, пока два и, наконец, три, растягивая меня. Он проникал глубоко, имитируя совокупление, и губами сжимал мне клитор. В глазах темнело, по телу пробегала дрожь, я забыла, где я, кто я, осталось лишь слепящее наслаждение, порожденное развратными ласками Марата. Где-то на периферии чувств я слышала его утробный рык, но
