Нас невозможно убить - Виктория Осадчая

— А откуда ты знаешь? 

— Отец твой звонил. Просил сообщить, если ты появишься. 

— У него есть твой номер? 

— Видимо, да. 

— Только не сдавай меня, я не хочу назад, — взмолилась, почувствовав некое волнение по поводу моих поисков. Рано или поздно они все равно за мной явятся. 

— Идем, — предложил Андрей, — тут есть недалеко кафе. 

— Идем! Я снова забыла поесть. В последний раз пила чай с твоей мамой. 

— Твои привычки тоже не меняются? — на его лице промелькнуло подобие улыбки. Я видела с каким трудом ему даются шаги, как он старается не показывать свой недуг окружающим, спрятавшись за маской сурового мужчины, тогда как я знала, каким он может быть на самом деле. Я видела его изнутри, я касалась его этой стороны и жила с нею. Я любила его и люблю больше своей никчёмной жизни. Он до сих пор для меня оставался Богом, недосягаемым, но таким близким, как и много лет назад. Путь был, действительно, недолгий. В соседнем здании на первом этаже располагалась небольшая кофейня. Эти несколько минут я старалась идти медленнее, чтобы вдруг не перегнать Андрея. От волнения давалось мне это трудно. 

— Знаешь, — начал Андрей первым, когда мы приземлились за столиком в дальнем углу уютного кафе. Я не разглядывала интерьер, все больше смотря на Разумовского. Мне хотелось запомнить его, потому что стена, которая стояла между нами, стала ещё толще и выше. Мне ее точно не преодолеть даже при всем нашем обоюдном желании. Почему-то я начинала потихоньку сдаваться. — Я в первое время не мог поверить, что ты могла так поступить. 

— Как? 

— Выйти замуж, бросить меня. Нет, я тебя не осуждаю. Кому нужен инвалид? 

— То есть ты считаешь… — начало до меня доходить. — Господи, — шумно выдохнула.

Перед нашим столиком начала крутиться молоденькая официантка, предлагая на выбор шедевры кулинарии. Аппетита никакого не было, поэтому я ограничилась только кофе. Разумовский покачал головой, одарил меня недобрым взглядом, не одобряя мой выбор, но промолчал, последовав моему примеру. 

— Я не бросала тебя из-за того, что ты мог остаться на всю жизнь растением. Я хотела, чтобы ты встал на ноги, но даже если бы этого не произошло, я никогда бы… Ты мне не веришь, — поняла по взгляду, в котором точно читалось недоверие. — А хочешь знать, почему я вышла замуж? Это было одно из условий твоего выздоровления. Когда я поняла, что денег мы не соберём за такое короткое время, а операция нужна срочная, я согласилась продать себя. 

— Но ведь меня вылечили на сборы. 

— Ты правда считаешь, что за три дня мы собрали такую сумму? А реабилитация? Хочешь я тебе докажу, что я не вру? Я не знаю как, зачем я это делаю, ведь ты мне не доверяешь. Но, наверное, я интуитивно чувствовала, что этот день настанет, поэтому так и не поменяла телефон и сохранила всю переписку с твоей сестрой.

Покопалась в старых сообщениях, извлекла архив двухлетней давности. Я на знаю, почему он у меня до сих пор сохранился, но я так и не посмела его удалить. Как и не поменяла за это время телефон. В принципе, он служил для меня только средством связи с несколькими близкими людьми. Для этого подходила и старая модель. 

— Бред какой-то, — листал Разумовский сообщения, — мне операцию сделали сразу же, как я прилетел в Германию. В ту же минуту меня повезли в операционную. 

— Я не знаю, Андрей. Смотри дальше. По словам твоей сестры, ты умер. Именно в день моей свадьбы ты умер.

Разумовский ещё долго не мог понять для чего это его сестре, но то, что он узнал номер и поверил мне, это было бесспорно. В душе снова зарождалась какая-то надежда. Я рассказывала ему все, даже про то, что лежала в центре по лечению зависимости. Лишь от одной зависимости в лице Андрея, они меня избавить не смогли. 

— Наверное поэтому отец твой сказал, чтобы я тебя не подпускал к себе. Ты сбежала, когда они решили, что твои нервные срывы лучше лечить специалистам. 

— Они меня в психушку упечь решили? — не поверила я. 

— Вот честно, я уже ничего не знаю. В голове не укладывается то, что мои мама и сестра были в курсе всего. Мне нужно время, чтобы разобраться. 

— А я оставила попытки что либо понять, потому что устала жить в постоянном обмане. 

— Мне пора возвращаться на работу. 

— Конечно, — проглотила я ком в горле, чтобы не расплакаться. 

— Ты где остановилась?

Я выпалила адрес, даже номер комнаты, а потом вдруг запереживала. 

— Ты ведь меня не сдашь им? 

— Нет, Божена. 

— Главное я убедилась, что ты жив. И у меня остался последний вопрос. Ты с ней счастлив? — Разумовский одарил меня непонимающим взглядом. — Твоя мама сказала, что у тебя есть девушка. 

— Была, — я с облегчением выдохнула. Хотя признаюсь, что жуткое чувство ревности давно шевелило щупальцами. Мы вышли на улицу, оставляя позади кафе. — Ещё вчера была. Не берусь утверждать, что мы окончательно расстались, но с ней я чувствовал себя живым, что ли. Не хочу говорить о том, что было со мной после того, как я пришел в себя, а тебя рядом не оказалось. Но когда я познакомился с Милой, жить стало гораздо легче.

— Это мне и нужно знать. Я не хочу тебя оставлять в ненадежных руках. 

— А ты куда-то собираешься? 

— Я образно. А вообще, да! Рано или поздно Самойленко меня найдет. И не факт, что меня не упекут в какую-нибудь лечебницу. Поэтому, наверное, вечером или утром я сяду на первый попавшийся рейс и улечу куда-нибудь, — это я придумала сейчас. Но это план казался таким правдоподобным, что я сама верила. - А ты мне пообещай. 

— Что именно? 

— Что будешь жить полноценной жизнью ради меня. Ради того, что я прошла. 

— Я верну все до копейки Самойленко. 

— Не нужно, Дикий! — я провела ладонью по его щеке, вспоминая, какое это прекрасное ощущение. — Это мой тебе подарок. Я вполне достаточно пережила за эти деньги. Я за них уже рассчиталась.

Он заключил меня в свои медвежьи объятья. Как-то так резко и немного неуклюже.