Красивая ошибка (СИ) - Вечер Лена

— Нет! Отпусти меня, не трогай, ненавижу! — я кричу из последних сил, пытаясь колотить по нему кулаками. Но удары получаются смешными, лёгкими. Он слишком крепкий, а я слишком обессиленная.

— Не хочешь по-хорошему, тогда будет по-плохому, — он замахивается на меня кулаком, и я съёживаюсь, готовая принять удар, но речь Джабара его остужает.

— Э, братан, она сейчас так орать будет, не выношу женские крики и визги. Расслабь её сначала, а затем делай что хочешь. Позже успеем все её отодрать, у нас вся ночь впереди.

— А ты прав Джабар, она и мне не далась, всё свои массажи предлагала. Я ей говорю в рот бери, а она массаж, массаж. Кому он нахер здесь нужен, — пьяно растягивает Бузай, еле стоящий на ногах. В крови у него плескался раннее выпитый коньяк вперемешку с наркотой.

— Каратист, вколи ей, а то вся напряженная лежит. А так хоть расслабится и получит удовольствие, — Джабар протягивает тому шприц с тонкой иглой.

— Не надо! Отпустите меня! — надрываюсь я, но вместо отчаянного крика, из груди вырывается глухой стон.

— Ты чего там мычишь? Не трать сил, они тебе еще пригодятся. Сейчас улетишь и займемся делом, а то, что время терять зря. Нас ждет бурная ночь. И не дай бог, будешь ломаться как с Бузаем, не жди пощад, я не умею жалеть, подстрелю тебя как куропатку, — Каратист ненавистно заржал, но я чувствовала, что он далеко не шутит. Эти люди способны на всё.

А затем произошло что-то невероятное. Каратист связал мне туго руку и резко кольнул. Перед глазами поплыло, сразу исчез весь страх и вся боль, тело стало лёгким и невесомым. Вещи казались не настоящими, я трогала их, но не чувствовала. Где-то вдалеке слышались голоса Бузая и Джабара, они смеялись, о чём-то говорили. Я словно попала в другое измерение, где сознание отключается, чувства атрофируются и на их место приходит лёгкость и воздушность.

Перед лицом смутно маячит образ Андрея, так рядом, что кажется, могу дотянуться до него рукой. Протягиваю руки, но образ пустой, я не чувствую ничего, кроме воздуха. Затем он подходит ко мне ближе, и вот его лицо прямо передо мной. Он улыбается и начинает расстегивать мне блузку, прикасаться горячими губами, шептать что-то на ухо, щекотать дыханием. Теперь я совершенно голая и такая невесомая, что он берет меня на руки словно пушинку и несёт на кровать. Я укладываюсь на кровати как звезда, а он нависает надо мной. Его дыхание учащается, становится сбивчивым, он хаотично покрывает моё тело поцелуями. Становится жарко, горячо, он держит меня крепко за запястья и быстро двигается.

Облизываю пересохшие губы и закрываю глаза, а когда их открываю, то его уже нет. Я встаю, чтобы посмотреть, где он. Но его силуэт далеко и расплывается в темноте, я его зову, но он не слышит. Кричу в пустоту пока не срываю голос, но он не отвечает. Он уходит и смеётся. Смеётся и уходит.

Глава 25.

Сколько это продолжалось, я не знаю. Веки стали тяжёлыми, и я их измученно закрыла, утонув в бессознательном океане сна. Когда проснулась, то вокруг было совершенно незнакомое место. Я лежала на кровати в каком-то деревенском домике. В окна пробивался слабый свет, по всей видимости было раннее утро. Как я здесь оказалась и что со мной было в таком состоянии, я совершенно не помнила. Было очень холодно и меня начало трясти. Каждая клеточка моего тела ныла и просила о помощи.

Вокруг было очень грязно: окурки от сигарет, разбросанная одежда, объедки еды. Через приоткрытую дверь я разглядела Джабара и Каратиста. Они курили и о чём-то разговаривали. Затем к ним подошёл Бузай с тремя бутылками пива в руках.

— Это как никогда кстати, — хриплый голос Джабара сразу ожил, — а то так тяжко, башка разрывается. — Он ловким движением откупорил бутылку, преподнёс к губам и начал жадно пить, причмокивая.

— Что там с нашей Анжелой? — поинтересовался Бузай, — не пришла ещё в себя, а то нам скоро выезжать, а она никакая.

— До сих пор отойти не может, как мы её залечили у тебя, — глумливо ответил Джабар, — выбилась из сил шалава. На неё так герыч подействовал, видимо впервые его попробовала, совсем была в другом измерении, никого не узнавала. Всё своего возлюбленного звала и только его имя шептала. А заливала нам, что у них ничего серьёзного, — он ухмыльнулся и опустошил бутылку.

— Каратист, иди попинай ее, может очухается, — закуривая сигарету, прокомандовал Бузай.

Каратист направился в мою сторону. Я села на кровати и выглянула в грязное окно: вокруг деревья, поляна, неподалёку сверкает речка. Голова кружилась, висок больно пульсировал, во рту пересохло, а руки не слушались.

— О, красавица, а ты уже проснулась, — Каратист подошел ко мне поближе и криво улыбнулся. Он был настолько неприятным, словно у него по жилам вместо крови тёк крысиный яд, — какие сны тебе снились под кайфом?

— Оставь меня в покое, — я устало подняла на него опухшие глаза и отвернулась к окну. Лучше смотреть на заляпанное окно, чем на его поганое лицо. Помню обрывками вчерашний вечер, как он хотел меня изнасиловать, а потом вколол свою дурь и всё. Туман. Больше ничего не помню и даже боюсь думать о том, что было, когда я была в таком состоянии.

— В покое? О покое тебе остается лишь мечтать. Давай поднимай свою задницу и приходи в чувство, а то глазища красные. Оно и понятно, такая ночка была, а что тебе рассказывать, ты всё равно ни хрена не помнишь. Ванная там, иди отмойся, — он небрежно махнул рукой в сторону ванны и вышел.

Я ничего не могла поделать: телефон у меня забрали, бежать было опасно, они могли меня снова избить, так что не оставалось ничего как повиноваться. Я осталась стоять посреди грязной комнаты в одиночестве и хотела расплакаться, но сил совершенно не было. Слишком много плохих событий свалилось на меня и разум отказывался верить, что всё происходит со мной. Горячий душ привёл немного в чувство. Я оделась на скорую руку в одежду, пропитанную насквозь сигаретным дымом, и спустилась к своим похитителям.

Мы молча вышли на улицу. Свежий весенний воздух заполнил лёгкие. Первое чувство — радость, что я жива и могу вдыхать этот запах. Пока жива. Ничего мне не объясняя, мы направились в сторону чёрного внедорожника, припаркованного неподалёку. Бузай сел за руль, и мы тронулись. Вокруг были совершенно незнакомые места: мелькали деревья, кусты, одиноко стоящие скошенные дома. Вскоре мы въехали в тихую рощу и Бузай остановил машину. Я оглянулась по сторонам: пусто. Даже если будешь кричать, никто не услышит и не спасет.

— А сейчас слушай меня внимательно, — Бузай повернулся в мою сторону и нервно застучал костяшками пальцев по рулю, — сейчас должен приехать твой благоверный. Мы выходим из машины, ты — рядом со мной и не рыпайся, не вопи, а то только хуже будет. Здесь заброшенное место и тебя всё равно никто не услышит. Андрей подпишет документы, и ты можешь быть свободна. Так что осталось совсем немного, крошка.

Мы выходим из машины, а Каратист с Джабаром остаются сидеть внутри. Лица у всех троих мрачные, каменные, совсем не такие как вчера под кайфом. Бузай напряженно смотрит вдаль и держит меня крепко за запястье. Я даже не думаю вырываться. Мы стоим тихо. Так тихо, что сразу слышен шум колес приближающей машины. Подъезжает чёрный Пикап и так резко тормозит, что его слегка заносит. Это машина не Андрея, значит приехал кто-то другой. Стало быть, он не послушался и послал кого-то из своих людей сюда, сам не стал рисковать. Теперь они меня точно не отпустят. Сердце падает, я тяжело вдыхаю и прикрываю глаза. Не хочу больше всё это видеть, лучше бы они меня сразу убили, чем так мучиться.

Неожиданно раздаётся стрельба. Я широко распахиваю глаза и вижу, что мужчина, который сидит за рулем Пикапа, вытянув руку, стреляет. На лицо незнакомца натянута черная шапка с прорезью для глаз и всё происходит так быстро и молниеносно, что кажется нереальным.

— Что за подстава! — кричит раненный Бузай, хватаясь за ногу, — кто это?!

Я замираю, боясь пошевелиться и слышу, как в мёртвой тишине снова раздаются выстрелы, но уже с другой стороны. Чувствую громкий стук своего сердца и крики похитителей. Понимаю, что нужно бежать. Разворачиваюсь, но вдруг меня пронзает острая, пронзительная боль в ноге. Ноги подкашиваются, я теряю равновесие и падаю на землю.