Под защитой бандита - Наталья Евгеньевна Шагаева
— А где он? — мне вдруг становится очень важно знать, почему его нет.
— Не волнуйся, все будет хорошо.
После этих слов мне становится совсем нехорошо. Я забываю о своей боли, резко сажусь и заглядываю ей в глаза.
— Где он? Что с ним?! — буквально требую ответа. Неспокойное сердце снова колотится где-то в висках.
— Он в СИЗО, — сообщает она мне.
— Где?! Почему?!
— Не волнуйся, вопрос его освобождения почти решен. На днях он выйдет.
— Да за что он там?! — не могу успокоиться. Я окончательная дура. Страдала там, чего-то ждала, а он просто не мог меня забрать. Что мне стоило позвонить и узнать?
— Ася, поверь, есть за что, и это частая практика в его жизни. Не в моих силах остановить его. Поверь, тюрьма – не самое страшное, что ему может грозить. Но мы поговорим об этом потом. А сейчас я вызову доктора.
— Не нужно доктора, — отмахиваюсь я и снова морально сдуваюсь.
— Он тебя… тебя… — Амалия никак не может подобрать слова.
— Насилия не было. Не успел, я сопротивлялась, — отрезаю я, освобождая ее от неудобных вопросов.
— Хорошо. Ты сильная девочка, такая, как нужно Баро. Раздевайся, я за аптечкой, — решительно произносит Амалия и уходит.
Бреду в ванную. Стаскиваю с себя обрывки одежды, колготки, белье, выкидывая все в урну. Включаю горячую воду, наполняя ванную, и осматриваю себя в зеркало. По всему телу синяки от пальцев ублюдка. На ногах, на бёдрах, запястьях, груди. Ссадина на щеке, и разбиты губы. Голова болит. Ужасное зрелище. Я против физической расправы, но сейчас хочется взять пистолет и отстрелить подонку яйца.
Амалия возвращается со своей необычной аптечкой. Там травы, соли, мази и масла. Она долго колдует над ванной, добавляя туда всего понемногу. Пахнет шалфеем, мятой и еще чем-то специфичным. Пока я лежу в тёплой воде, она обрабатывает мои губы и мажет их мазью. Щиплет, немного морщусь, но Амалия дует мне, как ребёнку.
— Ты святая женщина. Почему Бог несправедлив к тебе? — я спрашиваю ее, прикрывая глаза.
— Всевышний всегда справедлив. Ничего нам не дается просто так, у всего есть смысл и предназначение. Мое время пришло, так написано в книге Судеб. Я уйду, приедет кто-то другой на этот свет. Круг сансары цикличен и непрерывен.
— Мне нравится твоя философия, так легче принимать неизбежное.
— Мы поговорим об этом позже, если хочешь.
— Хочу.
— А теперь вылезай и вытирайся. Одевайся, на кровати пижама, на тумбе успокаивающий чай. Он тебя усыпит, не пугайся. Твоей психике нужно отдохнуть.
Ванна и чай Амалии действительно волшебные. Как только я выпила ее зелье и легла в кровать, меня вырубило. Давно так хорошо не спала. Мне ничего не снилось, я просто плыла на волнах спокойствия и отрешённости.
Проснулась от лёгкого прикосновения к губам. Не больно, но чувствительно, словно кто-то прикоснулся к моей ране. И от запаха. Терпкого, тяжёлого мужского запаха, смешанного с табаком. Распахиваю глаза и вижу, как надо мной склонился Баро. Смотрим друг другу в глаза и молчим. Он такой усталый, словно не спал несколько дней. Заросший, с бородой, и очень серьёзный, со стиснутой челюстью, а в усталых глазах черный огонь и ярость. Гладит мои раненые губы и ожесточается еще больше.
Глава 30
Баро
Выхожу за ворота СИЗО, позади меня семенит адвокат, что-то тараторит про сроки, подписку, бумаги, которые мне стоит уничтожить. А я смотрю на рассвет и дышу полной грудью. Воздух свободы всегда сладкий. И я втягиваю кислород полной грудью. Свободу ценят только те, кто узнал ей цену. Мне свобода всегда дорого обходится. Никого не виню, даже врагов. Все, что происходит в моей жизни, я сам себе организовал и знал, на что иду. Я давно живу не по правилам общества, а по своим собственным понятиям. Моя империя построена на крови. Дорога в ад мне давно заказана, но я и там постараюсь выбить себе персональный котел. Нет, я не бессмертный, но и просто так меня не закопать.
— Я все понял! — взмахом руки обрываю тираду адвоката.
— Я бы посоветовал вам пока отойти в сторону и заморозить дела. Вертинские не успокоятся.
— Свободен! Я сам решу, когда мне залечь на дно. Старший Вертинский собрался в большую политику… — ухмыляюсь. — Это сыграет нам на руку. Ему придется закрыть глаза на мой беспредел. А не закроет – я сам ему их закрою, — оскаливаюсь.
— Хорошего дня, — кивает мой адвокат и удаляется.
Леван подгоняет машину. Сажусь на переднее сиденье. На подставке крепкий кофе. С удовольствием отпиваю. Леван заметно нервничает, не спеша трогаться.
— Долго будем стоять? В город поехали. Сначала в квартиру, приведу себя в порядок, потом к Асе.
Посматриваю на часы: рано ещё. Все эти дни я думал только о ней. Не дни – ночи. Днем в голове больше крутились схемы моего освобождения. А вот по ночам, в вонючей, сырой камере, я смотрел в потолок и думал о ней. Меня вдруг стало ломать. Не хило так выкручивать без этой дерзкой девчонки. Какая она всё-таки сладкая, как яд. И мне хочется отравиться. Но больше хочется, чтобы она отравилась мной.
Ну что, надышалась ты там без меня, моя непокорная девочка?
Хватило тебе кислорода?
Сегодня я заберу тебя себе, хочешь ты этого или нет. И лучше бы тебе покориться, моя хорошая. Я ведь реально могу начать ломать уже по-настоящему.
Потому что моя!
Потому что хочу!
Потому что давно не испытывал ничего подобного.
Потому что хочу не просто трахать, а владеть. И то, что она сопротивляется, подогревает еще больше.
— Ася в усадьбе с Амалией, — сообщает мне Леван.
