Свет мой (СИ) - Чернякова Наталья

— Не нужно так волноваться, бабушка, я все понимаю и нисколько не жалею, что воспитывался все это время в семье отца. И там я по-настоящему счастлив.

— А это кто?

— Это моя любимая, — и, увидев, что я с ужасом посмотрела на Марселя, добавил: — Сестра.

— Ты и в правду очень изменился. Ну и хорошо, теперь могу умереть без камня на сердце.

— Живите долго. Здоровья вам.

Мы ехали домой, а я думала: как мне тепло на душе, когда я разговариваю с Марселем, ведь он всё может понять, разложить по полочкам, проанализировать, подвести меня к какому-либо выводу и дать надежду на лучшее.

С каждым днем мне все больше и больше хочется общаться с ним, прямо зависимость какая-то появилась. А ещё хочется, чтобы он обнял меня так же нежно, как тогда, когда мы танцевали «Румбу», и прижал к себе.

Глава 14

Я видела, что Марсель увлечен Софьей, но полагала, что это, может быть, с возрастом пройдет, как проходит детская болезнь — ветрянка или любая другая, тем более он некоторое время встречался с Инной, а потом и с другими девушками. Но никак я не могла предположить, что это большое чувство мои дети разделят на двоих.

Из дневника Софьи Широковой

8 марта 2009 г.

Книга, когда-то очень давно, ты для мамы стала реликвией. Я очень рада, что сегодня могу сказать: ты и моя реликвия тоже, принёсшая удачу, любовь и ставшая в какой-то степени талисманом. Вон оно, моё счастье, стоит возле кухонного стола и готовит праздничный обед из двух блюд: мой любимый лагман и салат с тонко-тонко нарезанными помидорками под оливковым маслом, уксусом, перцем и солью. У, вкуснота! А запах! И когда научился кашеварить? Кажется, только недавно спрашивал, как заправлять супы, делать пельмени и вареники, а сейчас уже мастерит достаточно сложные блюда. Ну, да, сын своего отца. Папа все время повторяет фразу: «Мужчина должен уметь делать всё», и сынок стремится жить по этому правилу. Как нам с ними повезло, с нашими мужчинами, — и маме, и мне. Кстати, о родителях. Они сейчас вместе со Стасом в Барнауле, уехали ещё в пятницу, шестого марта, а вернутся во вторник утром, в девять часов. Малому надо на занятия к третьему уроку, папе — к одиннадцати, у мамы вообще дежурство во второй смене. Мы с Марселем, посмотрев друг на друга, одновременно отказались ехать к родственникам на длинные выходные: и у меня, и у брата в субботу важные практические занятия — не пропустишь. На самом же деле, я просто хотела побыть с Марселем наедине, он, подозреваю, тоже мечтал остаться вдвоем со мной.

Проводив родителей и Стаса в пятницу вечером, мы решили немного развлечься и пригласили для компании своих друзей: Катю и Игорька Седых — в боулинг. После этого в развлекательном центре смотрели фильм, на содержании которого я никак не могла сосредоточиться, поскольку мысли совершали какие-то немыслимые кульбиты и блуждали между вопросами: что я чувствую к Марселю и как со всем этим жить?

По окончании Катя спросила:

— Ну, что, расходимся по домам?

Но Игорьку хотелось продолжения банкета.

— В клуб, может? — предложил он.

— Я — нет. Далеко, да и не пробиться сейчас, — сказал Марсель.

— Может, пойдем ко мне, закажем пиццу, роллы? — спросила Катя.

Поразмыслив над этим предложением, мы решили согласиться. Почему бы и нет?

Подруга проживала в двухкомнатной квартире нашего дома. Ее родители года два назад уехали на постоянное место жительства в Подмосковье, куда она должна была вернуться уже дипломированным специалистом.

— Чем сейчас займемся? Пиццу точно ждать минут сорок, — спросила практичная Катя.

Игорька пробило на танцевальную программу. Он подошёл ко мне, наклонил голову, жестом приглашая к танцу, и протянул руку.

— Вечер перестает быть томным, — тут же прокомментировал это Марсель.

— Я тоже хочу станцевать «Румбу», — заявил Игорек. — Ну, что, Сонька, оторвемся с тобой? Научишь меня латиноамериканским танцам?

— Это непросто, друг, — ответил за меня Марсель.

— Теоретически я этот вопрос изучал, теперь хочу посмотреть, что получится на практике.

— Ну-ну.

В конце нашего блистательного выступления Катя и Марсель уже не сидели на диване, как в начале, и не лежали на нем, как в его середине, а медленно сползали от непрерывного хохота.

Помучившись с партнером некоторое время, я решила, что это затея с «Румбой» бессмысленна, и переключила трек. Марсель начал разбирать ошибки Игорька, а тот, обидевшись, сказал:

— Здесь места мало. Не хочешь сам попробовать?

— Соня, докажем танцору диско, что не в пространстве дело?

— Почему же, это тоже важно. Но здесь как раз места достаточно.

И мы начали танцевать. На пятой секунде меня охватил такой испепеляющий жар, что стало трудно дышать, щёки запылали, накатила такая неодолимая слабость, что я уже путалась в движениях и желала одного — оказаться один на один с партнером по танцу в другом месте, желательно без посторонних. Посмотрев в глаза Марселя, увидела в них нечто похожее. И мы, не говоря ни слова, схватившись за руки, выскочили из квартиры и побежали в свою, находящуюся на два этажа выше.

— Вы куда? — выйдя из кухни, крикнула нам вдогонку Катя.

— Навстречу своему счастью, — сказал, хитро улыбаясь, этот манипулятор, жонглёр чужими судьбами, по имени Игорек.

Мы же, влетев в мою спальню, начали жадно целоваться до исступления, до самозабвения, и никак не могли насытиться друг другом, как будто ждали этих мгновений всю жизнь. А ведь это так и было, книга. Но после, утолив первую жажду друг другом, поняли, нам и этих поцелуев уже мало.

— Я люблю тебя, — говорил в перерывах между страстными поцелуями парень, — очень люблю.

— Я тебя люблю, — эхом отзывался мой голос.

Утром, проснувшись вдвоем в моей кровати, мы решили, что в универ не пойдём, а займемся более интересными делами — познанием друг друга. А разговоры? Разговоры тоже подождут…

— Знаешь, после истории с Ильиным, я думал, что мне уже никогда ничего не светит. Ты месяц находилась в кататоническом ступоре.

— Мне на самом деле было очень тяжело.

— Я это видел.

— Да, и, как мог, выводил из этого состояния. Я тебе за это очень благодарна. Имя у тебя романтичное — Мар-сель, и поступки твои романтические.

— Ну, да, а ты первое время называла меня Марсельезой, да и потом тоже.

— Это тогда, когда я была чем-то рассержена, а потом уже так, по привычке, любя.

— Конечно, только другой любви, настоящей, я до недавнего времени от тебя не чувствовал.

— Марсель, пойми, я заставляла себя видеть в тебе только брата и никого больше. Ты же понимаешь, если что-то пойдет не так, это очень осложнит взаимоотношения в нашей семье. Это, во-первых. А во-вторых, я тебя на два года старше. Сейчас, конечно, это не очень заметно, а тогда, когда ты впервые у нас появился, вспомни, тебе было четырнадцать с половиной, а мне уже исполнилось семнадцать. Разница колоссальная.

— Ну, да. Я-то в тебя влюбился сразу, как только приехал к вам. Любовь с первого взгляда, проверил на собственном опыте, есть. А потом начались визиты ценителей женской красоты: Андрея, Сергея Николаевича.

— Андрей — просто друг и ничего более.

— Это ты так думала, не он. Тогда же я не знал, как избавиться от героя — любовника. На эти детские провокации меня подтолкнул Стас. Парень растет то, что надо. Видя мои мучения, он предложил подсобить и продумал сценарий нашего выступления.

— Ого, а я думала, что автор ты.

— Нет. Он и автор, и режиссер, и актер.

— Способный парень у нас растёт. Даже я сначала поверила, что всё было по-настоящему, не специально подстроено. А потом?

— А потом появился Сергей Николаевич. Он был реальной угрозой для моей любви. Ну, как тут можно было с ним состязаться: умный, красивый, уже с кандидатской. И что очень важно — в тебя по-настоящему влюбленный. Я решил, что все бесполезно. Славка Черных, друг, посоветовал не опускать руки и бороться за свое счастье. Как бороться-то? С кем бороться? С тобой? С твоими чувствами? Если бы не случайность в лице Ирины, распрощался бы я с тобой. Вот её, эту случайность, и надо благодарить. Вообще, Сонь, всё, что я ни делал, я делал для тебя, ради тебя или чтобы понравиться тебе.