По битому стеклу (СИ) - Озолс Агата

— Тогда чего ты так спешишь?

— Ты можешь просто ответить?

— Могу, — согласился Плетнев. — И отвечаю: мы не летим в Москву. Мы летим в Сингапур, как я тебе и обещал.

— Почему в Сингапур?

— Потому что я хочу провести с тобой наедине хоть пару дней. Только ты и я.

— И твоя группа поддержки, — добавила я.

— Никакой группы поддержки не будет. Они летят в Москву.

— Категорично.

— Обойдемся без них, я так думаю, — ответил Плетнев.

— Мы надолго в Сингапур?

— К сожалению, только на два дня. Потом возвращаемся в Москву. Я бы рад задержаться, но дела не ждать не будут.

— Неужели ты полетишь обычным самолетом? — поддела я Плетнева.

— Нет, мы полетим на корпоративном джете.

— Да ты, я смотрю, совсем разошелся, — развеселилась я.

— Ты забыла, — притворно нахмурил брови Плетнев, — я тиран, самодур и деспот. Что хочу, то и ворочу.

При этом он выглядел так уморительно, что я не сдержалась и расхохоталась.

— Ядя, — он улыбнулся, — неужели я не могу один раз в жизни воспользоваться своим положением в личных целях?

— Это ты про самолет?

— И про него тоже, — согласился Плетнев.

— Вик, неужели ты никогда не самодурничал?

— Слово-то какое, — усмехнулся он. — И откуда взяла?

— Только что придумала. Так что, так-таки и ни разу?

— Да как-то ни к чему было, — засмущался Плетнев.

— Вик, какой ты смешной, — сама того не желая, растрогалась я и погладила его по гладковыбритой щеке.

Он поймал губами ладонь, поцеловал, попытался прикусить пальцы, но я оказалась проворнее — тут же спрятала руку за спину.

Романтический момент был испорчен бурчанием моего голодного желудка.

— Давай подниматься, — велел Плетнев, — и пойдем тебя кормить. Пока ты вконец не оголодала.

— Мне бы все-таки добраться до номера, переодеться.

— Вместе зайдем. Ты не против? Не хочу с тобой расставаться.

Я была всецело за — мелькнула мысль о том, что Валентин вполне способен поджидать меня у моего номера, чтобы продолжить выяснение того, чего давно уже нет. Да и не было никогда. Если это так, то увидев Плетнева, он не рискнет надоедать мне.

Но говорить об этом Плетневу я не собиралась, поэтому просто ответила:

— И я не хочу.

Он ничего больше не сказал, только глаза словно бы засветились изнутри.

Мы провели в Сингапуре два чудесных дня. Раньше я и не подозревала, как это здорово — просто гулять, пробовать незнакомую еду, разговаривать, с каждой новой фразой все больше узнавая друг друга. В чем-то мы с Плетневым были очень похожи, в чем-это абсолютно разные. В чем-то соглашались безоговорочно, в чем-то спорили до хрипоты. Ругались, целовались и снова спорили. Не стало ни прошлого, ни будущего. Осталось лишь настоящее, где мы были вместе.

Два дня пролетели незаметно, и нам пора было возвращаться в Москву. Осознание того, что сказка подошла к конце накатило на меня утром третьего дня. Я лишь открыла глаза, не успев еще как следует проснуться, а в голове набатом прозвучало: все.

Резко повернула голову — Плетнев лежал рядом на кровати с точно таким же выражением лица. Но надо отдать ему должное, он моментально взял себя в руки.

— Все только начинается, — сказал он, будто прочитал мои мысли, и притянул поближе к себе.

— Какие у нас планы? — спросила я, уже привычно устраивая голову на его плече.

— Не спеша поднимается, завтракаем и выдвигаемся в аэропорт. Вылет через три часа.

— Успеем? — засомневалась я.

— Ну, — протянул Плетнев, и я ощутила, как его ладонь, тоже довольно привычно, устроилась на моей попе, — если ты не будешь меня соблазнять …

— И грязно домогаться? — мои руки тоже пришли в движение.

— Очень грязно.

— Перестать?

— Ни в коем случае…..

В постели мы немного задержались, поэтому завтрак прошел по-военному быстро.

— Что мы будем делать в аэропорту столько времени? — проворчал Плетнев, когда мы стояли у стойки регистрации отеля.

— Ты не понимаешь, это же Чанги, — ответила я эмоционально.

— И что? — не понял Плетнев.

Пришлось пояснить:

— Это же самый лучший аэропорт в мире. Я так давно мечтала его посмотреть, а у нас как раз есть свободное время.

— Если мечтала, отчего не прилетела? — поинтересовался Плетнев, оплачивая счет.

— Некогда было, работала много, — ответила не задумываясь, а потом прикусила язык.

Боже, что я несу?! А что, если Плетнев, заподозрит меня? Почувствует нестыковки в моей истории?

Но он, похоже, и мысли не допускал, что я могу ему врать.

— Да ты, оказывается, трудоголик, — и меня снова поцеловали.

— Угу, — согласилась я.

В аэропорту Чанги, по полному праву считавшемуся лучшим в мире, Плетнев не отходил от меня ни на шаг. Правда, за оставшееся время нам не удалось увидеть весь аэропорт, он действительно был очень большой. Но в саду орхидей мы с ним погуляли.

— Никогда не думал, что получу удовольствие от прогулки в аэропорту, — заметил Плетнев, усаживаясь в кожаное кресло в салоне самолета.

— Да, впечатляющее сооружение, — согласилась с ним, поглаживая светлую кожу кресла.

Все-таки в частном самолете есть своя прелесть, к хорошему быстро привыкаешь.

Уже в Стамбуле Плетнев сказал:

— У нас есть восемь часов для разграбления города.

И я разулыбалась от предвкушения.

Глава 28

Все было прекрасно, ровно до того момента, пока Плетнев не сказал:

Все было прекрасно, ровно до того момента, пока Плетнев не сказал:

— Ядя, тебе сегодня лучше переночевать в отеле.

Мы уже нагулялись по Стамбулу, выпили кофе со знаменитыми бубликами, продегустировали всевозможные восточные сладости и полюбовались красотами древнего города. И теперь сидели в салоне самолета и летели в Москву. Вернее, сидел Плетнев, а я расслаблено лежала, удобно устроив голову у него на коленях. Он осторожно перебирал мои волосы, легкими, приятными касаниями массируя кожу головы. Я млела под его пальцами и чуть не мурлыкала от удовольствия, ровно до того момента, пока не услышала про отель.

— А завтра? — спросила, глупо надеясь, что или не расслышала, или неправильно поняла.

— Ты же понимаешь, что не можешь вернуться домой, — добил меня мой любовник.

Мою расслабленность будто корова языком слизала. Я резко поднялась, освобождаясь из плена Плетневских пальцев, села и внимательно посмотрела на мужчину.

— А почему я не могу вернуться к себе домой? — спросила, делая ударение на слове «к себе».

В конце концов, я не к нему собираюсь. Это моя жизнь и мой дом, мне и решать — куда ехать и где жить.

— Ядя, — Плетнев тяжело вздохнул, — ты же все прекрасно понимаешь…

— Нет, — оборвала я его, — не понимаю. Может, объяснишь?

— Я не хочу, чтобы ты там была.

— Это мой дом.

— Ядя, пожалуйста. Давай ты не будешь делать вид, что не понимаешь, о чем я, — попросил Плетнев.

— Хорошо, допустим, понимаю — ты не хочешь, чтобы меня видела твоя жена. Похвально. Вот только что мне теперь делать? Искать новый дом? Жить в гостинице? Уехать из Москвы? Ну, чтобы не травмировать твою жену.

Плетнев с изумлением выслушал меня и расхохотался. Он так смеялся, что мне стало даже обидно.

— И что смешного я сказала? — с раздражением спросила я.

— Ядя, — он обнял меня, продолжая посмеиваться, — ты ревнуешь! Поверить не могу! Правда, ревнуешь?

— Ничего подобного. Просто неприятно.

— Ядя, милая, я устрою тебя в отеле, потом поеду домой. Мне нужно поговорить с Мариной, и я не хочу, чтобы она вмешивала тебя в наш разговор. А она непременно это сделает, если ты будет по соседству.

— Ты собираешься рассказать ей обо мне?

— Нет, наоборот. Я решил, что не буду тебя вмешивать.

— Тогда откуда она узнает?

— Догадается, — пожал плечами Плетнев. — Она сообразительная, когда это ей выгодно. В общем, я с ней поговорю, а завтра мы начнем искать квартиру.