Татьяна Корсакова - Судьба № 5
Лежать на мягком расхотелось. Даже несмотря на то, что «мягким» оказались голые коленки госпожи Волковой. Клим сел, потряс головой, огляделся. Каким-то чудом он оказался метрах в пятидесяти от «Блиндажа», у той самой глухой стены, которую видел из окна кладовки. Рядом, прямо на асфальте, сидела Алиса, из прорехи разорванного вечернего платья соблазнительно выглядывало кружево черного чулка. Чулок был цел-невредим. Чудеса! Их спаситель, Вильгельм Лойе, хлопотал над девочкой-певицей, судя по стонам, она снова пришла в себя. Из разбитого окошка вырывался черный дым и языки пламени. Где-то совсем близко слышался вой пожарных сирен.
– Как долго я был в отключке? – спросил Клим, сосредоточенно рассматривая черное кружево.
– Недолго, минут пять-семь. – Алиса проследила за его взглядом, одернула платье. Это не помогло. Когда разрез до талии, вообще мало что может помочь. – Ты тяжелый, – сказала со смесью укора и нежности, – мы с Виталиком тебя едва вытащили.
– А кто такой Виталик?
– Он. – Алиса кивнула в сторону восходящей звезды российской моды. Вот, оказывается, как его зовут на самом деле.
Мальчишка то ли почувствовал, то ли услышал, что речь зашла о нем, обернулся, помахал рукой, спросил:
– Ты как?
– Твоими стараниями жив. Спасибо, друг. – Клим встал, подошел к нему, с чувством пожал ему руку.
– Ну, вообще-то, жив ты больше ее стараниями. – Вильгельм Лойе, в миру Виталик, кивнул в сторону Алисы. – Когда ты отключился, она за тобой обратно полезла. Кстати, ты тяжелый…
Клим больше ничего не слышал. Клим во все глаза смотрел на Алису Волкову. В ответ на его немой вопрос она раздраженно дернула плечом. Мол, ничего не знаю, ни за кем в полымя не ныряла, больно нужно, и, вообще, хватит на меня пялиться! Ладно, с Алисой он разберется позже, на свежую голову…
– Как она? – Клим присел перед певицей, посмотрел на ее ноги. В сполохах пожара выглядели они ужасно.
– Жива! – оптимистично заявил Вильгельм Лойе.
– Да, главное, что жива. – Клим кивнул.
Девочка перестала стонать, сказала жалобно:
– Больно.
Клим снова кивнул, теперь уже ей.
– Надо бы ее отсюда вынести. Там, – он махнул рукой в сторону подворотни, – наверное, «Скорая» какая-нибудь стоит…
– Я ее не донесу. – Мальчишка виновато улыбнулся. – У меня со спиной что-то. Наверное, сорвал, когда вас вытаскивал.
– Не переживай, друг, я сам. – Клим подхватил пострадавшую на руки, не оглядываясь, побрел к выходу со двора.
Они являли собой незабываемое зрелище – ожившая картинка из какого-нибудь низкобюджетного боевика. Мужик в порванном, местами прожженном свитере с хрупкой девочкой на руках. Худенький растрепанный парнишка, через каждые два шага охающий и по-стариковски хватающийся за поясницу. И светская львица с мокрыми волосами, с лицом, перепачканным сажей, и в порванном платье. Это показалось бы даже смешным, если бы не было так страшно.
Их триумфальный выход остался незамеченным, потому что на улице перед клубом в этот момент разыгрывалась другая сцена, в большей степени подходившая для фильма-катастрофы. Пожарные машины, извивающиеся гигантскими змеями брандспойты, люди, искалеченные, обожженные, оглушенные, зеваки и вездесущие репортеры, рвущиеся за оцепление… А в качестве фона – рев сирен и кровавые всполохи огня. Пламя уже перекинулось на второй этаж, угрожая сожрать все здание целиком…
Клим остановился у первой же встреченной «Скорой», молча передал плачущую девочку медикам, с минуту постоял, понаблюдал, как пострадавшую положили в машину, обернулся.
…Алиса исчезла. Клим почему-то думал, что она никуда не денется. Особенно теперь, когда они вместе пережили конец света.
– Где она?! – Он встряхнул Вильгельма Лойе за щуплые плечи.
Мальчишка поморщился, сказал растерянно:
– Ушла.
– Куда ушла?
– Она спросила, куда эвакуировали машины. Я сказал, и она сразу ушла.
– А куда эвакуировали машины? – Клим ослабил хватку.
– Там, метрах в двухстах, есть платная автостоянка. – Парень махнул рукой, охнул, схватился за поясницу.
– Ты сам-то на машине? – запоздало поинтересовался Клим.
– Обижаешь. – Мальчишка широко улыбнулся. – Я же звезда! Мне машина по статусу положена. Только я теперь – голый король. Вся коллекция сгорела.
Клим посмотрел на пожарище:
– Сгорела не только коллекция. Пойдем, подвезу тебя до стоянки, Виталий…
Она потеряла ключи от машины.
Нет, не так. Алиса потеряла сумочку с ключами, мобильником, кошельком и документами. Как же она теперь попадет домой?! Запасные ключи есть у Мелисы, но как добраться до сестры в таком виде, да еще и без денег? Никак…
Что-то в ней сломалось, отключился какой-то предохранительный механизм. Алиса опустилась на бордюр у колес своей машины, закрыла лицо руками и разревелась.
Это стресс – она все прекрасно понимала, но ничего не могла с собой поделать, плакала навзрыд, самозабвенно. Волдыри на ладонях полопались, когда она вытаскивала из огня Панкратова, теперь из них сочилась сукровица, и от слез коже было больно. А еще Алисе было холодно, до озноба, до зубовной дроби.
Она так увлеклась своими страданиями, что не заметила, как кто-то присел рядом. На ее голые плечи легли горячие ладони.
– Замерзла, – сказал Клим Панкратов, не то утвердительно, не то вопросительно.
Алиса молча кивнула, но рук от лица не убрала. Она же сейчас уродина, незачем давать Панкратову лишний повод поглумиться.
– Пойдем. – Он не стал глумиться, даже помог ей встать. Надо же, джентльмен…
– Куда? – Сопротивляться не было сил.
– Я тебя отвезу.
Он ее отвезет! Вот и хорошо, одной проблемой меньше. Панкратов отвезет ее домой, а там Алиса откроет бутылку мартини и напьется до чертиков. Может быть, тогда ей даже удастся заснуть.
У Панкратова была красивая машина, большая и агрессивная, под стать хозяину. В салоне пахло кожей и мужским одеколоном – до их появления: они принесли с собой запах гари, паленой кожи и страха.
Клим уселся за руль, она пристроилась на пассажирском сиденье. Порванные края платья все время расползались, приходилось придерживать их рукой. Можно было и не придерживать – ничего особенного Панкратов бы не увидел, – но в салоне «Лексуса» невольно вспоминалось о правилах приличия. Дама должна вести себя с достоинством, а не сверкать голыми коленками и не размазывать по лицу сажу и слезы.
– Вот. – Клим протянул ей коробку с влажными салфетками, тоже, видно, вспомнил о правилах хорошего тона.
Алиса благодарно кивнула, вытерла руки и лицо.
– Все еще холодно? – Панкратов включил обогреватель, спасибо ему, доброму человеку. – На заднем сиденье лежит пиджак, хочешь, надень.
