Татьяна Корсакова - Судьба No. 5
Это нашлось в самом углу каморки — упаковка пластиковых бутылок с минералкой. Десять двухлитровых бутылок, двадцать литров, два полных ведра воды…
Девочка продолжала кричать. Отбивалась от Алисы и заходилась криком. Клим сорвал пробку с одной из бутылок, плеснул на горящую дверь. Раздалось шипение, от двери повалил едкий дым, глаза защипало. Он опустошил вторую бутылку. Потом третью. Потом четвертую… Где же мальчишка?! Почему так долго?..
Это был неравный бой. За хлипкой дверью уже вовсю бушевало пламя, в гуле и треске чудились нечеловеческие вопли. Вода не поможет, лишь на пару минут отсрочит конец. А дышать тяжело, и разбитое окно больше не спасает. Хорошо, хоть девочка перестала орать…
— Как она? — спросил Клим, поливая дверь седьмой по счету бутылкой.
— Опять потеряла сознание.
— Ей повезло. На, вылей это на себя.
Алиса кивнула, попыталась открыть бутылку, застонала.
— Что?! — Клим отобрал бутыль.
— Больно. — Алиса показала ладони, покрытые волдырями. А он совсем забыл, что эта дуреха тушила одежду на девчонке голыми руками. Конечно, ей больно… Он открыл крышку, сказал с кривой усмешкой:
— Извините, госпожа Волкова, — и вылил воду ей на голову.
Алиса взвизгнула, испуганно и как-то по-девчоночьи, отбросила со лба влажную прядь, посмотрела на него со злостью и недоумением. В Климовой душе всколыхнулась мстительная радость — сбылась мечта идиота!
— Волосы горят, как порох, — объяснил он, срывая пробку с предпоследней бутылки и поливая минералкой бесчувственное тело девочки-певицы, на сей раз — намного деликатнее.
Содержимое последней бутыли он вылил на себя, слизнул с губ солоноватую, вкусом похожую на кровь влагу, поморщился. Где же мальчишка? Еще пять минут — и спасать будет некого…
Дверь, на которую ушло доброе ведро воды, уже высохла и начала по углам чернеть. Когда она прогорит — им конец. Сгореть заживо… Господи, смилуйся…
— Где же он? — прохрипела Алиса. — Клим, мне нечем дышать.
— Тише, девочка, мы выберемся отсюда. — Он сам уже почти не верил в такой исход, но на пороге смерти захотелось вдруг быть великодушным, особенно по отношению к Алисе Волковой. Он уже почти ее простил. Минут через пять простит окончательно…
— Эй! Вы живы?! Я здесь! — послышалось снаружи.
— Не прошло и полгода. — Клим бросил быстрый взгляд на дверь, почерневшую уже почти полностью, ободряюще улыбнулся Алисе, забрался на пирамиду из ящиков.
— Машины от клуба эвакуировали. — Вильгельм Лойе просунул между прутьями конец буксировочного троса. — Пришлось побегать.
Клим как раз закреплял трос, когда рухнула дверь. Вверх поднялся сноп искр. Закричала Алиса, стряхивая с волос искры. Хорошо, что он полил ее водой…
— Давай! — заорал Клим мальчишке.
Теперь надежда только на его джип, на все его двести семьдесят лошадиных сил…
«Лексус» зарычал, трос натянулся, как струна… Прорвав последнюю оборону, в кладовку ворвался жар. От мокрой одежды пошел пар, стало горячо и больно. Раскаленный воздух врывался в легкие, раздирая их изнутри. Алиса больше не кричала, лишь тихо поскуливала. Только бы она не потеряла сознание, двоих он не вытащит…
Решетка поддалась с неохотой, с капризным визгом и зубодробильным скрежетом. Спасибо вам, двести семьдесят лошадиных сил! Еще чуть-чуть — и путь к отступлению свободен…
— Алиса, помоги мне! — Клим спрыгнул с ящиков и едва не потерял сознание. Внизу было настоящее пекло, воздух дрожал и потрескивал, дым забивался в глаза и ноздри. — Полезай наверх, придержишь девчонку, — закричал он.
— Не могу. — Она всхлипнула.
— Почему?!
— Слишком узкое платье…
С ума сойти! У нее платье узкое!
— Иди сюда. — Он потянул ее к себе, ухватился за подол платья, рванул вверх. — Все! Полезай!
Алиса проворно вскарабкалась на ящики, прохрипела:
— Давай!
Клим подхватил девочку под мышки, поднял на вытянутых руках. Алиса обхватила ее за талию, из развороченного окна уже тянул руки Вильгельм Лойе. Обгоревшие ноги девочки мелькнули перед глазами Клима и исчезли в оконном проеме.
— Теперь ты! Живее! — скомандовал он Алисе. Внизу уже почти не осталось воздуха, еще минута — и он не сможет выбраться…
…Лицо обдувал свежий ветерок, голова лежала на чем-то мягком. Господи, какое же, оказывается, это счастье — лежать вот так, смотреть в ночное небо и просто дышать. А звезды-то до чего яркие!
Откуда в центре Москвы взялись такие яркие звезды?
— Клим? — …Ночное небо исчезло, звезды мигнули и погасли, уступая место женскому лицу. Раскосые глаза, сажа на щеке, слипшиеся волосы — ничего привлекательного в этом лице не было, но Панкратов почему-то обрадовался ему, как родному. Сначала обрадовался, а потом все вспомнил…
Лежать на мягком расхотелось. Даже несмотря на то, что «мягким» оказались голые коленки госпожи Волковой. Клим сел, потряс головой, огляделся. Каким-то чудом он оказался метрах в пятидесяти от «Блиндажа», у той самой глухой стены, которую видел из окна кладовки. Рядом, прямо на асфальте, сидела Алиса, из прорехи разорванного вечернего платья соблазнительно выглядывало кружево черного чулка. Чулок был цел-невредим. Чудеса! Их спаситель, Вильгельм Лойе, хлопотал над девочкой-певицей, судя по стонам, она снова пришла в себя. Из разбитого окошка вырывался черный дым и языки пламени. Где-то совсем близко слышался вой пожарных сирен.
— Как долго я был в отключке? — спросил Клим, сосредоточенно рассматривая черное кружево.
— Недолго, минут пять-семь. — Алиса проследила за его взглядом, одернула платье. Это не помогло. Когда разрез до талии, вообще мало что может помочь. — Ты тяжелый, — сказала со смесью укора и нежности, — мы с Виталиком тебя едва вытащили.
— А кто такой Виталик?
— Он. — Алиса кивнула в сторону восходящей звезды российской моды. Вот, оказывается, как его зовут на самом деле.
Мальчишка то ли почувствовал, то ли услышал, что речь зашла о нем, обернулся, помахал рукой, спросил:
— Ты как?
— Твоими стараниями жив. Спасибо, друг. — Клим встал, подошел к нему, с чувством пожал ему руку.
— Ну, вообще-то, жив ты больше ее стараниями. — Вильгельм Лойе, в миру Виталик, кивнул в сторону Алисы. — Когда ты отключился, она за тобой обратно полезла. Кстати, ты тяжелый…
Клим больше ничего не слышал. Клим во все глаза смотрел на Алису Волкову. В ответ на его немой вопрос она раздраженно дернула плечом. Мол, ничего не знаю, ни за кем в полымя не ныряла, больно нужно, и, вообще, хватит на меня пялиться! Ладно, с Алисой он разберется позже, на свежую голову…
