Татьяна Алюшина - Неправильная невеста
Чего проще – приедем сами, решили господа кинематографисты.
Тогда и познакомились первый раз, правда, не со всем составом, а только с управляющим его ядром, с командирами, так сказать, – продюсером Глебом, интересным активным мужчиной лет тридцати пяти, с администратором Светой, очень деловой, решительной девушкой, приблизительно того же возраста, что и Глеб, и со вторым режиссером Олегом Евгеньевичем, солидным мужчиной около сорока лет.
И так гостям понравилось, что зачастили они и в выходные, и в будни с особым душевным удовольствием. Теперь в доме постоянно было шумно-весело, а периодически так громко и бравурно.
И всем домочадцам почему-то нравилось. Вот нравилась эта кипучая жизнь, громкие телевизионщики, великие придумщики до всяких игр, забав и занятий, в которых обязательно участвовали мальчишки, но втягивались и взрослые – и в мяч погонять на поселковом футбольном поле, и на великах покататься, и рыбу половить или вообще уйти с палаткой на дальнее озеро с ночевкой. А даже и так.
Но, как и положено, все движется, все меняется и имеет свой логический финал, вот и Красноярцев с командой закончили работу над фильмом, сдали его, завершив все формальности, и фильм торжественно вышел на экраны.
Смотрели всем большим коллективом в мансардном кинотеатре.
А после показа Красноярцев объявил домашним, что ему и ребятам пора уезжать в новую длительную командировку на съемки – сначала Света с помощницей и еще парой ребят по организационным делам на месте уедут, а через недельку и он за ними с остальной группой.
И совпало это объявление об отъезде с первой датой их бракосочетания и венчания с Алисой – месяц назад. Ровно месяц. И ровно шесть месяцев беременности Алисы.
Так совпало.
Уже все знали, что будет девочка, и все ждали дочку-внучку. А женщины все поражались – срок-то уж не маленький, а живота практически не видно, дюймовочку, что ли, она там носит?
В последний вечер перед отъездом Красноярцева они с Алисой, спрятавшись ото всех, уединились на дальней скамейке, что стояла в глубине участка у заднего забора в окружении давно отцветших кустов сирени и молоденьких рябинок, и разговаривали о том, о чем не успели побеседовать за все это время.
– Слушай, – вдруг сообразил Алексей, когда упомянул про Америку, в которой жил одно время, – а я ведь так и не рассказал тебе ничего о своем прошлом!
– Хочешь дать признательные показания? – усмехнулась Алиса.
– Да не в чем особо признаваться! – отмахнулся он. – Работа-съемки, и все, – и тут посмотрел на нее внимательно и спросил со всей серьезностью: – Но знаешь, меня удивляет, что ты ни справок обо мне не наводила, не расспрашивала мою маму или Макса обо мне и о моем прошлом, даже о моих бывших женщинах ничего не выясняла, хотя бы у Натальи. Восхищает, вселяя уверенность, что ты чувствуешь то же, что и я: наше бесспорное совпадение и предназначение друг другу, но и поражает. Ну а вдруг я все-таки оказался бы каким-нибудь гадом?
– И что мне дали бы расспросы? – приподняв одну бровку, уточнила Алиса. – Ты бы мне признался в тайных страстях или кто-то рассказал бы мне о твоем сомнительном прошлом и о том, что ты бабник генетический?
– Ну, кто-то бы что-нибудь и рассказал наверняка, – продолжал недоумевать Алексей.
Она чуть отклонилась корпусом, чтобы лучше его видеть, и долго внимательно смотрела на Алексея, а он ждал чего-то и молча всматривался в ее лицо, почувствовав странную важность того, что она собирается сказать.
– Как ты думаешь, Красноярцев, почему я вышла за тебя замуж, вот так, практически не зная? – задала неожиданный вопрос Алиса серьезным загадочным тоном.
– Потому что сразу поняла, что я мужчина твоей Судьбы и жизни, – наполовину утвердил, наполовину предположил он с некой надеждой в голосе.
– Нет, – не порадовала она немедленным согласием с его версией. – Я увидела тебя на домашнем видео у ребят, и ты меня зацепил необычайно, заинтересовал как мужчина, это правда. Но это никогда бы не стало поводом соединить жизнь с человеком, совершенно его не зная. Понятно, тот факт, что Макс твой друг и знает тебя как достойного человека, упрощает процесс знакомства и возникновения определенного уровня доверия, но и это никак не подвинуло бы меня соглашаться на брак с тобой, тем более что я не одна в жизни, а со мной весь Ковчег.
– Тогда почему? – поразившись ее словам, тихо спросил Алексей.
– Я видела все твои фильмы, все работы, даже дипломную «Полет шмеля», – призналась Алиса и посмотрела на него со странным выражением лица, словно решалась сказать что-то очень важное, и после непродолжительной паузы продолжила свое признание: – Ты снимаешь на моем дыхании, – и, продолжая смотреть на него, объясняла: – Вот ты ведешь панораму природы, картинка медленно перемещается и останавливается, задерживается в каком-то одном, особо чем-то зацепившем тебя, понравившемся красивом месте. И вот эта панорама, проплывающая по экрану, и вот это место, на котором она задержалась, абсолютно и полностью совпадают с моим восприятием мира, эмоциями, ощущением его красоты. Даже по времени – именно столько, сколько длится твой кадр, я бы осматривала панораму. И именно с этой самой точки, с которой снимаешь ты, именно с нее она для меня самая захватывающая, и вот на том самом месте, где ты задержал картинку, и я задержалась бы взглядом. Ритм твоих картин, особое восприятие мира природы, да сами картины абсолютно совпадают с моим восприятием красоты, жизни, природы – по энергетике, по видеоряду, по всему, что ты передаешь через камеру, и резонируют с моей душой так, что каждый раз я замираю и у меня бегут от восторга мурашки по телу. На моем дыхании. На нашем. Мы дышим одним дыханием. Понимаешь?
Он смотрел, смотрел на нее потрясенно, ничего говорить не мог! И что-то великое переворачивалось у него в груди, и когда смотреть уже не осталось никаких сил от переполнявших его чувств, Красноярцев медленно притянул эту невероятную женщину к себе, наклонился и поцеловал.
И целовал так долго, так проникновенно искренне, передавая через поцелуй всю свою невысказанную любовь к ней, которую не умел, не знал, как выражать словами.
Любовь и благодарность.
И почему-то только трясясь на заднем сиденье внедорожника, пробирающегося по ухабам и колдобинам грунтовки через тайгу к месту намеченной съемки, через три дня после того их разговора Красноярцев вдруг ощутил себя в одиночестве, даже среди людей, окружающих его, и смог погрузиться в свои мысли и воспоминания.
«Как? – думалось ему с неожиданным, поразительно острым удивлением и восторгом. – Как так получилось и произошло, что я смог с ней соединить свою жизнь? Как? Чудо? – спросил он и сам себе ответил: – Наверняка. А чем еще можно объяснить все, что с нами случилось всего за пару месяцев?»
