Мэри Маккомас - Милое дитя
— Йигер.
— Да, так. Но старая женщина не хотела возвращения Эллис. Она это ясно дала понять, но разрешила им временно пожить у нее, пока Эллис не сможет найти себе жилье и обустроиться. Ей никак не удавалось найти работу, или никто не хотел ее брать… В общем, я тут не совсем поняла. Очевидно, ей пришла в голову идея продать долю наследства ребенка и использовать деньги, чтобы перебраться в город. Братья — ей следовало бы сказать «эти гады», — так вот, эти мерзавцы об этом и слушать не хотели. Они пригрозили ей, что отберут у нее ребенка.
Оба, и Бак, и Брис, могли бы указать, что это незаконно, и даже доведи «родственники» дело до суда, им еще пришлось бы доказывать, что Эллис была плохой матерью. Но Ласаллям также очень хорошо было известно, что в медвежьих углах Аппалачей правосудие имеет слишком мало общего с американскими законами и еще меньше с американскими идеалами. Изменения слишком медленно проникали в сознание людей, живших в горах и соблюдавших обычаи, по которым они жили почти двести с лишним лет. Беззащитной и бездомной Эллис было бы проще затушить адский пламень ведром воды, чем бороться с братьями Джонсонами.
— Раньше она никогда не работала за деньги… Только за пищу или крышу над головой. Ей было ясно, что нужно уехать из Стоуни Холлоу, чтобы устроить свою жизнь и жизнь ребенка, но… — Энн вдруг заплакала беззвучно, тихо, словно даже не замечая своих слез. — Она сказала, что даже если бы она ничего не ела, ребенок быстро бы умер от голода. Ведь ей даже не было известно, сможет ли она найти за пределами Стоуни Холлоу работу или жилье. — Молодая женщина вытерла глаза своим передником и громко шмыгнула носом. — Но она хорошо знала жителей своего родного поселка. Ей было хорошо известно, что даже в худшем случае, если она покинет ребенка, его ждет лишь повторение ее судьбы. Его заставят работать, будут над ним смеяться, издеваться, презирать, но ему не дадут умереть.
Казалось, напряжение, повисшее в воздухе, вот-вот лопнет с треском, как шутиха на Четвертое июля. Они, все трое, попытались представить себе всю меру отчаяния и мужества, которые пришлось испытать и проявить бедной молодой женщине, почти девочке, когда она приняла решение оставить ребенка и отправиться в мир, о котором ничего не знала. Попытались и не смогли.
— А деньги? — нарушил молчание Брис. — Она говорила, что ей нужно вернуть долг.
Энн кивнула.
— Эта старуха — Йигер, кажется, — Эллис доверяет ей. Она, в общем, добрая и, к несчастью, не очень разговорчивая, так что бедная девочка боялась, что ее малыш разучится разговаривать. Но, кроме того, старуха довольно сурова и необщительна, а из-за того, что она знает разные приметы, люди в Стоуни Холлоу слегка побаиваются ее. И… я думаю, по-своему она добра к Эллис. Словом, наша Эллис связалась с этой женщиной…
— В каком смысле?
— Ну… — Энн на мгновение задумалась и сделала ремарку в сторону, как актеры в провинциальном театре. — Если бы не эта трагедия, все выглядело бы забавно. Шутка в том, что старушка пережила своего мужа и всех своих семерых детей. И она никого не любит… Но Эллис знала, что бабка сильно беспокоится о том, чтобы быть достойно похороненной, если ей вдруг все-таки придется умереть.
Неожиданно Энн рассмеялась. Она не в силах была остановиться и ничего не могла г собой поделать.
— Простите… Это несмешно…
И она снова расхохоталась.
Брис и Бак никак не выразили свои чувства и дали ей досмеяться. Вскоре ее истерический смех превратился в плач. Но мужчины по-прежнему спокойно ждали, когда женщина возьмет себя в руки.
— Простите меня, — наконец смогла выговорить она, вновь вытирая глаза. — Так о чем это я? Ах, да! Так вот, Эллис договорилась со старухой. Они составили и передали местному священнику письмо с указанием вскрыть конверт после смерти матушки Йигер. В нем содержалась просьба связаться с Эллис, которая обязалась постоянно сообщать этому священнику, где ее можно найти. Эллис должна будет вернуться в Стоуни Холлоу, чтобы удостовериться, что старушка похоронена достойно.
А взамен бабка пообещала защищать малыша от Джонсонов, если те задумают отнять его, кормить мальчика и присматривать за ним, пока Эллис не сможет забрать его к себе.
— А зачем ей нужны были деньги? — поинтересовался Бак, первым успев задать вопрос, уже готовый сорваться с губ брата, который явно переживал не лучшие свои минуты, слушая рассказ Энн.
— А деньги, — начала объяснять та, — как раз и были нужны этой старухе на похороны: для оплаты гроба, нового платья из каталога, чтобы заплатить могильщикам.
Эта старая леди хотела иметь требуемую сумму в обмен на обещания, которые она дала Эллис.
— Тысяча пятьсот тридцать шесть долларов восемьдесят центов, — с отсутствующим видом, словно в раздумьи, назвал эту сумму Брис, а перед его глазами стояла картина:
Эллис отчаянно пытается открыть дверцу своего горящего пикапа, а дым и пламя все больше и больше окутывают ее. — Будь они прокляты, эти деньги!
— Ну, и что мы сможем сделать? — наконец спросила Энн своих мужчин. — Они должны быть вместе — Эллис и ее дитя.
— Может, объединим свои капиталы, — предложил Бак. — Сложимся и дадим ей денег.
У Бриса вырвался вздох отчаяния.
— Лично я на мели: часть денег я отдал в долг Лидди, а остальное потратил на Рождество. Так что мне давать нечего, да и бесполезно. Она все равно не возьмет деньги. Мы, видишь ли, по ее понятиям, не родственники, и она убеждена, что все должна делать сама… — Он замолчал. — А что, если… Ничего не надо. У меня есть замечательная мысль!
— Помощь нужна? — поинтересовался Бак.
— Ха! Как собаке пятая нога! Сам справлюсь! Сейчас я только поднимусь, взгляну на нее.
— А нельзя отложить до утра? — запротестовала Энн. — Ей надо поспать, Брис.
— Я ее будить не буду. Я просто хочу на нее взглянуть.
Брис улыбался, чрезвычайно довольный своей задумкой. На середине лестницы он обернулся и спросил:
— А как зовут мальчика?
— Иона, — Энн смотрела на него и тоже улыбалась. — Она взяла это имя из Библии. Эллис сказала, что если человека проглотила огромная рыбина и он спасся только на третий день, то, видать, этот человек — храбрый парень. И сильный. Она сказала, что ее сынишке потребуется огромное мужество и сила, чтобы жить и взрослеть в Стоуни Холлоу.
Открыв дверь в комнату Эллис, Брис уже не улыбался. В тишине до него доносилось ее ровное дыхание, и оно успокоило его. Это были умиротворяющие звуки, звуки жизни и любви. Свет из холла проникал в комнату, занавески отбрасывали тень на ее лицо, когда он стоял рядом, любуясь ею.
Она была его самым любимым, самым милым, самым дорогим ребенком, и лицо ее было лицом ангела, слетевшего к ним на землю. Но подлинная красота была в ее душе. Она не сможет поблекнуть, сколько бы ни прошло лет.
