Ника Сафронова - Все мужчины её жизни
– Нет, творчество – это по части Руслана. Он стилист, имеет свое имиджевое агентство. А шапочка – это так, для отвода глаз. Когда-то я учился на каскадера. Потом получил серьезную травму, год провалялся в больнице. Возвращаться не стал: все равно многие трюки выполнять уже не смогу. Теперь вот подрабатываю крупье в казино. Там мы, кстати, с Русланом и познакомились.
– Сколько же вам лет, Арсений? Извините за бестактный вопрос.
– Да ничего. Это только женщине задавать подобные вопросы бестактно. Мне двадцать шесть.
– Серьезно? – Я была искренне удивлена. – Я думала вам меньше, чуть-чуть за двадцать.
На его щеке снова образовалась ямочка.
– Значит, хорошо сохранился. – Он смотрел на меня с детским простодушием. Ветер, обдувая его лицо, слегка трепал челку, выглядывающую из-под тюбетейки.
Я не сводила с него глаз. Это продолжалось не дольше минуты, может быть, даже меньше. И скорее всего, ни во что бы не переросло. Но вдруг откуда-то из окна послышалась тихая, грустная композиция. Настолько лиричная и так удачно вписавшаяся в ситуацию, что грех было не воспользоваться.
Я сказала:
– Слышите, какая красивая музыка? – Осторожно взяла Арсения за руку и притянула к себе.
Вынула у него изо рта сигарету, бросив куда-то под ноги. Стала целовать. Он отвечал старательно, но при этом, кажется, не испытывал вообще ничего. Кроме, быть может, спортивного интереса. Глаза, во всяком случае, для изучения оставил открытыми. Я уж не говорю о руках, которые болтались плетьми. Мой партнер меня ни разу не обнял, даже не попытался.
Как только музыка смолкла и из того же окна понесся разухабистый твист, я Арсения сразу же отпустила.
– Вот такие пироги, – зачем-то сказал он.
Мы постояли еще немного. Но больше ни о чем друг с другом не говорили. Смотрели на взошедшую луну. Пейзаж завораживал. Ночное светило пробиралось по небу, разгоняя туманы. Почти как у Пушкина. И точно так же сеяло слабый свет на суровые просторы Шотландии.
Тут я наконец обратила внимание, что Арсений начал слегка подмерзать. Он уже прятал руки в карманы и прижимался ушами то к одному, то к другому плечу. Держать его дольше на холоде было бесчеловечно. К тому же тонкое искусство соблазна не терпит излишнего прессинга. На сегодня, пожалуй, было достаточно.
– Пойдемте, Арсений. Вам нужно согреться.
Наутро я проснулась со страшной головной болью. Было еще слишком рано. За окном только-только начинало светать. Но мне надлежало взять себя в руки и попытаться подняться. Впереди нас ожидал переезд в Эдинбург.
Дорохова уже вышла из ванной, обмотанная гостиничным полотенцем.
– Давай в темпе! – сказала она. – Вода чуть теплая. Того и гляди закончится.
Несмотря на мигрень, действовать пришлось быстро. Я бодро откинула одеяло и понеслась в душ. Закрылась в кабинке.
Пока я там полоскалась, Оксанка, присоседившись, сушила голову феном. Сквозь мутное стекло мне был виден ее силуэт.
– Как успехи? – прокричала она.
– Между прочим, могла бы и дождаться меня!
– Очень спать хотелось. И потом… Ты же у нас дама прыткая. Кто тебя знает? Вдруг до утра не вернулась бы!
Я распахнула дверцу. Стянула с крючка полотенце и, отфыркиваясь, сказала:
– Так ты же била себя в грудь, что я его не разведу. Уже передумала?
– Прикрой срамоту-то! – Дорохова отключила фен и с недовольной миной уставилась на себя в зеркало. – Постричься, что ли?.. Я, Чижова, уверена, что «тюбетейка» на твои чары не купится. Но вдруг? Чем черт не шутит? Может, он бисексуал.
– Посмотрим, – сказала я. Вытерлась и пошла пить анальгин.
Едва спустившись к завтраку, я принялась глазами отыскивать своего недотрогу. А Оксанка тем временем отправилась на поиски пустого стола. И мне, и ей удалось справиться с поставленной задачей без особых усилий. Пока подруга занималась традиционной сервировкой, предполагающей наличие молочника, сахарницы и вилок, я подошла к Арсению. Тот как раз одиноко прохаживался с подносом вдоль предложенных блюд.
Заметив меня, он расплылся в улыбке:
– Место встречи изменить нельзя? Доброе утро. Как спалось, Ирина?
– Чудесно! Я видела удивительные цветные сны! Словно в юности. Здесь, наверное, в воздухе есть что-то особенное. Не обратили внимания?
Говоря все это, я тоже взяла поднос и скромно положила на него два яичка вкрутую. Затем продвинулась дальше – к сырному ассорти и колбасам.
– Нет, – ответил Арсений, увлеченный насаживанием на вилку непробиваемого куска мяса, – я вообще таких вещей не замечаю, поскольку никогда не вижу снов.
– Бедненький, – я легонько погладила его по спине, – не видя снов, ты проживаешь лишь половину жизни. Сны есть ее продолжение. Иногда они бывают настолько яркими, что врезаются в память до конца дней. Когда-нибудь я расскажу тебе свои самые лучшие сны. Ничего, если мы будем на ты?
– Я только «за»!
И, подмигнув мне, Арсений стал отходить. Тем более что из глубины зала с воплями «Арсен, ну ты скоро там?» появилась его разобиженная пассия. Сегодня по части туалета Руслан превзошел все мои ожидания. Был он в твидовом костюме в бордовую клетку и красных узконосых шузах.
Обсуждение этого наряда заняло у нас с Оксанкой половину пути до Эдинбурга. Потом Сваровский завел рассказ о Марии Стюарт, и мы попритихли. Слушать было интересно, невзирая на то что я не единожды видела разные кино– и театральные постановки. Трагическая судьба этой женщины действительно походила на сюжет для романа. Гонения, любовь, предательство, мученическая смерть – и все это на фоне угрюмых шотландских предгорий, с толстыми овцами и набухшими фиолетово-серыми тучами.
Когда мы наконец достигла Эдинбурга, я подумала, что более мрачного города еще в своей жизни не видела. Чего стоил этот замок на утесе, похожий на чудовищного великана! Такие же здания, жилые дома. В одном из них, по рассказу гида, проживал когда-то болезненный мальчик, который, повзрослев, взялся за перо и написал знаменитый «Остров сокровищ».
Нас возили по Эдинбургу кругами. До тех пор, пока я не прониклась его странным очарованием. Да, он не выглядел веселым и праздным, но был величав и серьезен.
Потом нас остановили возле широкой, пестреющей магазинами улицы. Сваровский назвал ее Ройал-майл. И сказал, что она связывает собой две эдинбургские твердыни: замок на утесе и дворец Холируд. А стало быть, является основной магистралью.
С того момента, как мы высадились на главной улице шотландской столицы, и до самого возвращения в Лондон нас преследовал бесконечный дождь. То мелкий, как океанская пыль, то стоящий тяжелой стеной. И казалось, что вырваться из этих тоскливых объятий не доведется уже никогда.
